Сотворение женщины. Повести и рассказы - Светлана Смолина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ты делаешь… Ох, Витя…
– Заинька, Зойка…
Пес волновался, топтался в нерешительности, не зная, о чем и думать. Потом Зоя негромко вскрикнула… Этот звук стал сигналом к атаке. Бонифаций зарычал и бросился всей тяжестью на дверь. Раздался глухой удар, но преграда устояла. Тогда он попробовал еще раз и еще. И, поняв всю тщетность борьбы с бесчувственной деревяшкой, залаял и принялся скрести когтями пол. Женщина в спальне затихла, зато Виктор заорал, как бешеный:
– Пошел вон, скотина! Спать!
Но пес в ответ на грубость хрипло ответил грубостью, продолжая то копать, то таранить дверь.
– Скажи ему немедленно, чтобы он заткнулся!
– Бони, малыш, ну что ты… – Она на расстоянии уговаривала его, как ребенка. – Все в порядке, не волнуйся, все хорошо. Иди на место.
Но он-то знал, что ничего не хорошо. Что пять минут назад ей было плохо, и оставлять ее наедине с врагом нельзя.
– Я так не могу! Загони этого ублюдка на кухню! – взревел мужчина.
– Сейчас, сейчас. Только не волнуйся!
Было не понятно, к кому обращены ее утешения, и оба – пес и мужчина – продолжали бесноваться. Наконец в комнате послышались торопливые шаги, и Зоя выскочина к собаке в наспех накинутом халате.
– Бони, все хорошо, успокойся. Ничего не случилось.
Пес замолчал, едва увидел хозяйку, и радостно облизал ей руки и лицо. С ней действительно все было в порядке. Но запах… От нее пахло мужчиной. Он не мог ошибаться, инстинкт подсказал верный ответ – это был запах взрослого самца.
На несколько мгновений пес замер, доверившись чуткому носу, а потом обескураженный отступил и брезгливо оскалился. Быть не может, но его хозяйка тоже делала «это»!
«Как ты могла! С этим грубым, злым, уродливым гадом. Я так люблю тебя! Я за тебя готов умереть!» Впервые ревность отчетливо дала себя знать, и Бони тихо и жалобно заплакал, отодвигаясь от ее руки, которая гладила его большую лохматую голову.
– Все хорошо, Бонечка, все хорошо… Давай поспим.
Она совсем не понимала его боли, не замечала безысходности в темных собачьих глазах, а он не знал универсального языка, на котором мог бы объяснить ей свои чувства и сомнения.
Когда она снова вернулась в ненавистную комнату, он ушел в прихожую и улегся на грязный коврик. Он никак не мог успокоиться. Неожиданное открытие, тайна запертой двери была почти равносильна предательству. Когда-то давно его просто выгнали из дома, выкинули, как ненужную вещь. Но этой ночью ему показалось, что случилось нечто не менее ужасное – он потерял женщину и ее любовь.
«Каждая приличная собака выбирает лучшего из псов, самого сильного, самого красивого. А что она нашла в нем? Он ничем не лучше других, даже хуже. И потом… Они делали это ночью, в темноте, за закрытой дверью, как будто боялись чего-то. И эти ужасные звуки! Наверное, ей не нравится делать „это“ с ним, а он заставляет. Ей плохо, но она не смеет в признаться. Но ведь все бывает не так, лучше…»
С этой утешительной мыслью он и уснул, вздрагивая и поскуливая во сне.
С первыми лучами солнца еще до будильника он проснулся в отвратительном настроении, совершил привычный утренний обход квартиры, без удовольствия повалялся на ковре. Солнце было уже высоко, но Зоя почему-то не выходила. Бони был глубоко обижен, и только чувство голода подтолкнуло его к ненавистной двери. Он тихонько поскребся, и вскоре она появилась на пороге.
– Привет, малыш, – шепотом сказала хозяйка. – Ну, и устроил же ты концерт этой ночью. Знаешь, как мне за тебя попало?
Она пошла на кухню, продолжая разговаривать с собакой. Бони покорно плелся сзади.
«Почему этот тип не уходит на работу? – злился и недоумевал пес. – Неужели он весь день проведет дома и будет мучить нас своими придирками?»
– Сегодня у всех выходной, – словно отвечая на незаданные вопросы, сказала женщина. – Мы с друзьями поедем в лес, будем жарить шашлыки, купаться в речке, петь песни. Тебе точно понравится, ушастый. Может, Гена возьмет свою Магду, тогда тебе будет с кем побегать.
– Даже не думай, – раздался за ее спиной хриплый после сна голос. – Эту скотину я в машину не возьму.
Бони обернулся и с нескрываемой ненавистью посмотрел на Виктора, слегка обнажив клыки.
– Но, Витя, как же так? Я ведь обещала ему… – начала женщина, но в ванной уже громко щелкнул замок, и зашумела вода.
«Эта его отвратительная привычка все время выражать свое недовольство…» – раздраженно подумал пес и встретил ее взгляд.
Зоя растерянно смотрела на собаку, потом пожала плечами и отвернулась к плите. Бони мрачно вздохнул и улегся возле стола. Он готов был обидеться на весь мир. В открытое окно врывались детские голоса и автомобильные гудки, пахло пыльным городом, и ему так не хотелось оставаться дома одному. Он закрыл глаза и уткнулся носом в ножку стола.
Виктор вышел из ванной, готовый позавтракать субботней яичницей, и, проходя мимо, раздраженно пнул его ногой в бок. Пес ощерился, но вовремя спохватился, молча заполз под стол и принялся наблюдать за перемещением двух пар ног по кухне.
– Не понимаю, Витя, – после долгой паузы раздался голос женщины. – Почему ты так настроен против него. Разве он помешает?
– От него и в доме грязи довольно, шерсть по углам, обслюнявленные мячики. Не хватало еще, чтобы он мне всю машину изгадил.
– Неправда! Где ты видишь шерсть? – обиделась Зоя. – Я каждый день его вычесываю и постоянно подметаю.
– Это ничего не меняет! Он грязная псина, – отрезал Виктор и переключил свое раздражение на женщину. – А ты не смей огрызаться!
– Что ты, я же ничего такого не сказала. – Она испуганно замолчала, но через минуту не выдержала. – Давай все-таки возьмем его. Дома ему тесно и скучно. А целый день на природе пойдет ему на пользу. Побегает с Магдой по травке, а вечером будет спать без задних лап.
– Я все сказал, – оборвал ее мужчина. – Хватит болтать, следи за плитой! Заладила, как сорока: «Давай возьмем! Давай возьмем!» Скажи спасибо, что я вообще терплю его в доме. Ничего, посидит один, не сдохнет со скуки.
Пес под столом тихонько заворчал. Зоя испуганно обернулась.
– Заткнись! – прикрикнул на него мужчина.
Некоторое время на кухне царила тишина, прерываемая только позвякиванием ложки о сковороду. В воздухе витал чудесный запах яичницы с ветчиной и зеленым горошком.
«Не хочу! Ничего не хочу, – горестно думал пес, накрыв лапами нос. – За что мне такое наказание? Чем я провинился? Неужели меня никто не любит?»
Женщина наклонилась и поставила возле холодильника собачью миску, полную каши вперемешку с кусочками сырого мяса. Бони жадным взглядом проследил за ее рукой, но даже не шелохнулся. Женщина приподняла край скатерти, присела рядом и ласково посмотрела на собаку.
– Ты чего, малыш? Смотри, я приготовила тебе кое-что вкусненькое. Иди же скорей.
Бонифаций приподнял голову, внимательно посмотрел ей в глаза и отвернулся.
– Ну же, детка! – Она нежно провела ладонью по черной морде, потянула за ухо. – Ты что, голодовку объявил? Вить, мне кажется, он обиделся!
– Да оставь ты его в покое! Он обиделся, – передразнил ее мужчина. – Это всего лишь собака, притом дурная собака, и нечего ему приписывать человеческие чувства. Не хочет жрать – пусть не жрет. Что ты с ним нянчишься? Лучше иди собирайся, а то опять провозишься, как всегда.
Он раздраженно допил свой черный кофе и, даже не поблагодарив, вышел из-за стола.
– Знаешь… – остановила его женщина и сама испугалась своей решимости. – Я вспомнила… Мне надо срочно завтра сдать статью, а за вечер я не успею. Тебе придется поехать одному.
– Ты из-за псины?..
Он изумленно посмотрел в ее полыхающее ярким румянцем лицо.
– Ну что ты, просто так получилось… – виновато солгала она и прижала ледяные ладони к щекам.
– Какая же ты все-таки… – Виктор презрительно окинул ее взглядом, отвернулся и, уже выходя из кухни, негромко добавил: – Дура.
Она без сил опустилась на табуретку и зажала ладони между коленей. Бони подполз ближе и попытался лизнуть холодные пальцы.
«Спасибо, Зойка!»
Ее отказ поехать на природу без своей собаки пробился сквозь его неуемную обиду и наполнил преданное собачье сердце благодарностью. Будучи псом с большим сердцем, он умел видеть и ценить благородство в других.
Зоя рассеянно почесала лохматую шапочку между его ушами и надолго ушла в ванную. За шумом льющейся воды пес не сумел расслышать, как она горько плачет, сидя на скользком кафельном полу. Виктор вышел из дома через несколько минут, даже не потрудившись сказать женщине обычного «до свидания».
Несколько месяцев Бони казалось, что он рядом с ней обрел собачий рай. Он отъелся, шерсть отросла и заблестела, походка приобрела уверенность и твердость. Пес чувствовал себя важным и желанным и из кожи вон лез, чтобы доказать хозяйке свою любовь и преданность.
