Сотворение женщины. Повести и рассказы - Светлана Смолина

– Я люблю тебя, я уже давно люблю тебя… – твердил он.

Почти пять месяцев назад мы познакомились с ним на университетском корте. Надо ли говорить, что играл он великолепно, и после первого же проигрыша я категорически отказалась когда-либо вступать с ним в соревнование. А он следил за каждым моим движением, давал полезные советы и в перерывах покупал мне кока-колу.

Какая кока-кола? Что за чушь лезет мне в голову?

Теперь во власти его рук я хотела только одного – оказаться с ним в спальне, где на стене обнаженная красавица куталась в меха, но он ни разу не дал мне возможности произнести хоть слово. Не знаю, сколько прошло времени, пока, наконец, он нашел в себе силы оторваться от меня и включить зажигание.

– Отвези меня домой, скорее, – тяжело дыша, попросила я, хотя и так было ясно, что торопить его нет нужды.

Нам некогда было думать о последствиях, и, едва за нами закрылась дверь, Александр снова заключил меня в объятия.

– Я бы хотел остаться, – робко попросил он, и вместо ответа я протянула ему большое махровое полотенце.

Когда в ванной зашумела вода, я прошлась по квартире, стараясь собраться с мыслями. Ничто явно не напоминало мне о недавнем присутствии другого мужчины, и все-таки он был здесь. В смятых простынях, в коллекции видеокассет, в огромном альбоме Босха, который он принес мне на Рождество. Но через несколько минут чужой мне человек займет его место постели, а утром будет пить кофе из его чашки…

И я почти физически ощутила, как все последующие годы мне будет одиноко в моей квартире без этого скучного сбежавшего эгоиста. В нашей квартире. И задумалась.

А почему, собственно, я убеждена, что у меня не получится совмещать любимую работу и домашнее хозяйство, как у любой нормальной женщины? Да и надо ли их совмещать? И разве я не устала от бесконечных «девичников» и «мальчишников», из-за которых уже кануло в Лету столько выходных? А диссертация? Я пишу ее уже три года, ну, еще годом больше, какая разница? Так ли важен мой скромный вклад в науку на фоне общей разрухи в стране? И зачем мне эта огромная квартира, в которой никогда больше не будет пахнуть его одеколоном и не будут звучать его любимые блюзы, под которые так здорово заниматься любовью?

Нет, я не могла так легко смириться с этой потерей. Не могла и все.

Пусть я несовременная дура, готовая променять свою мифическую свободу на обычную жизнь, но я хочу, чтобы он всегда был рядом. И если только таким способом можно удержать его, тогда я хочу за него замуж.

Часы на кухне показывали без двух минут двенадцать.

– Эй, ты не спишь? – шепотом задала я в трубку глупый вопрос, хотя знала, что он всегда ложится не позже одиннадцати.

– Сплю, – односложно откликнулся он и замолчал.

Мне некогда было играть в кошки-мышки, поэтому я с ходу решила сообщить ему результат своих рассуждений.

– Я люблю тебя и хочу за тебя замуж! – твердо произнесла я, и тут же усомнилась в правильности принятого решения, поскольку он ничего не ответил.

Я подождала целую минуту, но за это время так ничего и не произошло.

– Это ведь неправда, что ты больше меня не любишь? – жалобным голосом уточнила я.

– Естественно, нет.

Он был прямолинеен и скуп на слова.

– Так, значит, это был эксперимент! – Я едва не сорвалась на крик, но вовремя сдержала свои неуемные эмоции. – Тебе хотелось видеть, как я унижаюсь?

– А ты унижаешься? – ответил он вопросом на вопрос.

Мне нечего было ответить. Разве сказать о своей любви – это унижение? Я хотела лишь одного – чтобы он вернулся. На любых условиях, при любых обстоятельствах.

– Ты женишься на мне, правда?

Я отчаянно боялась услышать в ответ что-нибудь неопределенное, вроде: «Даже не знаю теперь». Но он был тот самый мужчина, и я не зря выбрала его из всех.

– Конечно, – просто ответил он, и мне захотелось зарыдать. – Когда я приеду, мы сразу пойдем в ЗАГС.

– Так быстро? – Я испугалась его решительности. – Может, мы немного подождем.

– Нет! – Он коротко отмел все мои вернувшиеся сомнения. – Мы уже достаточно потратили времени. Больше ждать я не желаю.

– Хорошо, – обреченно согласилась я и посмотрела на часы.

Повисла долгая пауза, и мне показалось, что он успел задремать.

– Время закончилось, – по привычке замечать парные цифры тихо сообщила я.

– В каком смысле? – сонно удивился он.

– Сейчас на циферблате четыре нуля, и мы живем вне времени.

– Глупости, – устало констатировал он с кошмарной уверенностью мужчины. – Сейчас начнется новый день. Днем я вернусь, и мы обсудим детали. И, пожалуйста, без глупостей. А теперь извини, я ужасно хочу спать.

– Спокойной ночи, – поторопилась закончить разговор я, но в трубке уже раздались короткие гудки.

Он всегда вешал трубку первым.

В этот момент, как он и обещал, на циферблате выскочила первая шустрая единица, и начался новый день. В ванной ничего не подозревающий Александр выключил воду. Его вечер был безнадежно испорчен, а меня ждала долгая ночь перед началом новой жизни. Последняя ночь свободной женщины. Я вздохнула и поплелась на лоджию за раскладушкой для гостя.

Премьера

…Но больше всего поражало, что, несмотря на общий упадок культуры в стране и отсутствие бюджетной подпитки, в этом богом забытом городишке сохранился драматический театр.

Петр Валентинович, выросший на газетных штампах и старательно изживающий их в театре, не переставал удивляться театральной жизни в провинции, пока за окнами поезда поля и леса сливались в черно-желтую полосу, мелькали безымянные полустанки, а сквозняк вяло перебирал замусоленные страницы книги, исчерканные его мелким, аккуратным, почти женским почерком.

К счастью, перспектива выбраться из этой глуши у него все-таки оставалась. Никита твердо пообещал ему перевод в столицу года через два, хотя и с понижением в должности. Никита, известное дело, тот еще прохиндей и наверняка попросит что-нибудь взамен. Впрочем, что с него взять: ни денег, ни связей. Но зато – теперь главный режиссер и художественный руководитель провинциального театра. Да только зачем вообще захолустному городку свой театр? На что они содержат труппу, которая себя не окупает, на что ремонтируют ветхое дореволюционное «дворянское гнездо»? Слишком много вопросов, ответы на которые он сможет получить лишь завтра. А сегодня… Он заставил себя вернуться мыслями к пятой сцене четвертого акта и скоро нашел нужную страницу:

Конец ознакомительного фрагмента.