Кандидат. Избранный. Книга первая - Роман Корнеев

«Ковальский, живо в док, будешь у меня рапорт писать, подлец».

Не очень понимая, что же ему такого писать, Рэдди поспешил выполнить приказ. На сегодня приключений достаточно. В голове было пусто и гулко.

Запись замерла, продолжая лишь по инерции выписывать биопараметры испытуемого – биопараметры, в точности соответствующие характеристикам обычного обучаемого, проходящего очередной полётный тест. Только сгорбившиеся в креслах фигуры не проявляли по этому поводу никакой видимой радости.

– Пилоты мы или нет? Год прошёл, а я до сих пор не понимаю, что же мы такое перед собой видим.

Чуть шевельнувшись, фигура снова замерла.

– Мы видим нештатную ситуацию на учебно-пилотажном борту три-ноль-пять каппа-урбан, обычном списанном такелажнике, конструктивно переоборудованном для проведения тестовых полётов. Три системы контроля, две дублирующиеся и раскрытые наружу системы управления. В них произошёл сбой, позволивший не в меру ретивому стажёру уйти из-под нашего контроля, слава Галактике, не убившемуся за эти несколько секунд и других не поубивавшему.

– Началось-то всё раньше.

– Четвёртая цель? Обычное дело, ну запускающая баллистика сбойнула, техника-то в учебных центрах…

– Мы это уже слышали, и ты прекрасно знаешь, сколько раз до этого выходила из строя баллистика. Ни разу.

Послышался короткий кашель.

– Ну, мелкие помарки… хотя в общем да, мы перебрали память системы по байту, следов ошибок нет, по логам запуск был штатный, с хорошей погрешностью, в пределах заложенного разброса параметров. Он должен был его поймать. Значит, всё-таки ошибся.

– Ты сам считал траекторию. Она безупречна. Вплоть до захвата третьей цели. Ты сам бы не пролетел лучше. Это уже потом он сходит с ума и бросается на четвёртую цель, как… как там эту вашу птицу зовут…

– Неважно. Цель уходила вопреки всему, она уже практически покинула зону нашего контроля, а за её пределами двигатели такелажника заблокировались бы автоматически, разорвалась бы контрольная цепь. Но он успел, поперёк всех расчётов. Что это доказывает?

– Что у этой рухляди был повышенный запас прочности, что разработчики проглядели какие-то логические сбои в системе перехвата контроля, что парень – гений, увидевший в последний момент просвет в пустеющей трубе траекторий, действовавший по непонятному наитию и добившийся своего. Он прирождённый пилот, вы это знаете.

– Даже «прирождённый пилот» не может считать вместо квантоптоэлектроники своего корабля. И будь он сто раз более прирождённым, блоки ему всё равно не снять. А они были пробиты, все, грубо и эффективно.

– Может, всё-таки вернуться к моей версии?

– Внешний контроль? Чем больше я над всем этим думаю, тем сильнее мне кажется, что выйди он тогда за пределы зоны, борт всё равно бы продолжал двигаться. Или этот твой «внешний контроль» мог продублировать полностью идущий через наш пульт инфоканал? Дело тут в другом, и один занимательный документ проливает некоторый свет на всё это расследование.

– Интригуешь, капитан.

– Ничуть. Но сперва – для протокола, – голос стал суше и чеканнее, пошла запись. – В связи с тем, что расследование зашло в тупик, и никаких свидетельств того, что оно выходит на какой-то иной уровень понимания происшествия, не предвидится, а также ввиду полного отсутствия в послужном списке Рэдэрика Иоликса Маохара Ковальского иль Пентарра, пилота-стажёра ПКО Пентарры каких-либо иных отметок, позволяющих как-то соотнести его персону с предметом разбирательств, а также по причине исчерпания источников дополнительных сведений по делу, комиссия принимает решение признать дело закрытым, а причины происшествия – не поддающимися выявлению. Мой личный маркер, маркеры членов комиссии.

Двое хмыкнули, но промолчали.

– Простите, что не спрашиваю вашего мнения. Сегодня наше последнее собрание, у каждого из нас масса дел на орбите, подготовка к Экспедиции требует от нас полной отдачи. Всем спасибо. Мы прекрасно поработали.

– Хоть и не добились никаких результатов. Ты, кажется, хотел показать нам какой-то документ?

– О, ничего особенного, я даже не стал подшивать его к делу. Личное сообщение, пара слов: «Просим прощения за произошедший инцидент». И маркер Совета под ними. Всё, мне пора, и так не сплю уже третьи сутки.

Несмотря на быстро растущее население, Пентарра, обладавшая значительными площадями суши, была обжита довольно слабо, заметные участка до сих пор были заняты каменистыми, либо песчаными пустынями – сказывалась невеликая история колонизации, в основном же повсюду были устроены несложные лесные экосистемы, в зелени которых прятались корпуса исследовательских лабораторий, биологических процессоров, энергостанций и прочих традиционных элементов инфраструктуры современного высокотехнологического мира.

Любители поотшельничать вроде Рэдди жили тут же – в специально благоустроенных районах на концах длинных щупалец-отростков всепланетного Полиса, занимавшего центральную часть единой планетарной материковой системы. Скоростной транспорт мог доставить тебя от дома в любую интересующую точку планеты за разумное время, а потому таких отшельников было много, щупальца росли, прокладывались новые линии энерговодов, развивались экосистемы, заселялись невысокие здешние взгорья – в отличие от бесконечных равнин тут было на что упасть взгляду, журчали речки, а зимой сходили управляемые лавины. Пентарра была весьма специфическим фронтиром человечества в Галактике – это был форонтир без неудобств первопроходца, но зато с его романтикой в любых количествах.

Впрочем, куда больше на планете было людей, больше тянущихся к традиционному индустриальному комфорту искусственных миров, иначе два миллиарда человек давно заселили бы планету без остатка, разбросав по её лику россыпи маленьких домиков. Нет, большинство предпочитало близость к Галактике, каждодневный труд ради неё, постоянное, хотя и скорее кратковременное мотание на орбиту и дальше, да и просто жизнь в гигантском Полисе-спруте, возносящемся ввысь на километры.

Урбанистический трёхмерный мир центра Полиса всегда представлялся Рэдди эдаким наземным отражением кипучей жизни космических Баз, где миллиарды людей проводили всю свою жизнь, не бывая в родных мирах годами. Как это можно, он не понимал, но факт оставался фактом – для многих его соотечественников Пентарра была вот такой – армированным силовыми полями клубком транспортных магистралей, стартовых площадок, административных зданий и жилых домов-колоссов, рассчитанных на миллион одновременно проживающих человек каждый.

Рэдди здесь бывал часто в гостях, ещё чаще – по делам службы, и не чувствовал, находясь в самом сердце Полиса ни малейшего дискомфорта, да и масштабы на той же Базе «Керн» были куда серьёзнее, но получать удовольствие от этого биения жизни так и не научился.

Для него Пентарра была тихой лесной провинциальной планетой, а не крупным галактическим центром – сюда, в нервный узел другой ипостаси его родного мира он летал как в космос.

– Любуешься?

Мак-увалень, как обычно, находился в приподнятом настроении. И куда-то, скорее всего, уже вознамерился унестись. Рэдди его задерживал, иначе и быть не могло. Этому дай только волю, он тут же разовьёт третью космическую, разыскивай его потом вне пределов ЗВ. Ничего, потерпит, у него все дела срочные, особенно – поесть.

– Не любуюсь. Размышляю.

С двухсотого яруса вид на Полис открывался в вечерних лучах Керна как-то поистине демонический – кровавые брызги на торчащей ввысь кристаллической поросли. Любоваться этим можно было днями и ночами, но Рэдди эти урбанистические красоты мало волновали.

– А ты, похоже, именно любуешься.

– Чего бы не полюбоваться – красота. Облачность сегодня очень удачная, свет между облаков проглядывает, и небо оттеняет творящееся внизу.

– Тебе повезло, что ты ко мне зашёл, такое, может, раз в год увидишь!

Рэдди скорчил гримасу, вежливо-саркастическая улыбка должна была всё сказать лучше всех слов.

– Дикий ты человек, Рэдди.

– Да уж, дикий. Отсюда двести километров лёта, в горах, можно увидеть такие закаты, что здешние – просто человеческая тщета изобразить то, что может изобразить только сама вселенная.

– Умничаешь?

– Правду говорю. Ты посмотри вокруг, знаешь, на что это похоже?

Мак с удобством развалился в кресле, задирая ногу на балконные перила. Силовой экран возмущённо загудел.

– Ну?

– На космобазу. Все эти пилоны, направляющие, нити транспортных сетей, их терминальные узлы, посадочные площадки. Мы копируем, строя города на поверхности, то, что построили до того в космосе. Любой, выбравшийся хоть на день за пределы ЗСМ, тащит потом на свою планету следы восторга, который он испытал там.