Попаданец в пенснэ - Валерий Белоусов

  Так вот.

  Изменяли сплошь и рядом сынки номенклатурщиков из КГБ.

  Уходили к врагу сотрудники ГРУ.

  Но никогда- работники Особой Экспедиции не теряли свой груз. Умирали- да. Часто. Но не предавали- никогда...

  19 августа 1991 года. Москва. Место, которого нет. Может быть, ещё нет. Может быть, уже нет. Сильно после Одиннадцати часов утра.

  'Взщиии!'- завизжав ребордами колёс, красная, с белой полосой по бортам, автомотриса АМ2 (бортовой номер 81-730.01) , чуть кренясь, входила в поворот...

  Сильные прожектора напрасно бросали свои ослепительные белые клинки - они бессильно рассеивались в набегавшем , кажущимся бесконечным чёрном пространстве...

  Только лишь бежал навстречу частокол прорезанных посредине ирригационной канавкой крепко просмолённых шпал, заподлицо утопленных в серо-бетонном полу, только на миг появлялись, и тут же исчезали во мраке тяжкие чугунные тюбинги, сковавшие свод и стены, только бесконечной чередой бежали по стенам чёрные пучки бронированного кабеля...(Примечание автора. Побывать в этом месте, которого в описываемое время быть просто не могло, сегодня может любой пассажир московского метро- если сядет на поезд до станции 'Парк Победы'- часть пути поезд использует тот самый, глубокий тоннель).

  Когда-то 'Сталинский тоннель', соединявший Ближнюю и Центр, был хорошо освещён... когда-то! Сейчас жестяные плафоны не горели даже на редких, на четыре вагона, покрытых запылённым асфальтом платформах, изредка проскакивающих обочь пути... да что там!

  Даже на разъезде 'Окружная' - и то лампы не горели.

  Впрочем, пассажир, сидевший рядом с Краснопевцевым на покрытом дерматином диванчике, в окно не смотрел и своих соображений о царящей бесхозяйственности не выражал... он внимательно читал прихваченную с полочки в крохотном кабинетике Бориса Ивановича (оборудованном в бывшей кладовке) книжку в бумажном переплёте.

  Сам же Борис Иванович тупо смотрел перед собой и думал о том, что этого не может быть... А вот просто стало ему худо, разволновался он за своим доминошным столом , прихватило сердчишко - а как бы и не инфаркт? И вот теперь везёт его неотложка в красногорский госпиталь, а всё вокруг- это его предсмертный бред...

  Потому что... Борису Ивановичу так страшно, так дико, так до самой последней возможности хотелось- чтобы это было правдой!

  Понимаете, уважаемый читатель... у Вас был когда-нибудь отец? Нет, не так... у Вас был когда-нибудь Отец?

  Строгий, добрый, справедливый... всё понимающий... человек, которого Вы не просто любили- но и безмерно уважали, на которого мечтали хоть капельку походить...

  Который был для Вас самым верным и надёжным другом. Который всегда знал, как нужно!

  Которому Вы безмерно верили и на которого так же безмерно надеялись.

  Который выручит Вас из любой беды, который никогда не даст Вас в обиду... который накажет- так за дело, и накажет так- что век помнить будете! Да что там... если перед Вашим детским взором никогда не было настоящего мужчины- который своим примером показывал Вам, как нужно жить и нужно умирать...

  На которого все в Вашей семье смотрели снизу вверх- на кормильца, защитника, опору и надёжу...

  Значит, не понять Вам то, что чувствовал Борис Иванович - и все те, кто был рядом с ним, когда они увидели...

  Убитого, растоптанного, оплёванного, проклятого дэмократической общественностью...

  Родного Отца.

  Но- как же? Из дворика обычного московского дома наши герои попали в место, которого не может быть?

  Да в том всё и дело, что не из обычного... в сталинские времена хорошо знали, кто и где может жить...

  Вот только не надо мне говорить про номенклатуру! Да что такое номенклатура? Это всего лишь перечень должностей, для занятия которых претендент должен обладать определёнными качествами- например, образованием ('Два класса церковно-приходской школы')... да я и сам, как школьный учитель истории , входил в номенклатуру райкома ...

  Нет, в некоторых домах - могли жить только совершенно определённые люди... которые хорошо знали, что , например, войдя в лифт жёлтого дома с башенкой на Смоленской Площади (спроектированным- и прекрасно спроектированным- академиком Желтовским) - можно , нажав определённую комбинацию кнопок, по желанию спуститься либо на станцию 'Арбатская' Филёвской линии, либо на линию Д-6 (построена в 1951 году, протяжённость 27 километров, станции :Кремль- Библиотека им. Ленина- Раменки- Академия Генштаба - Солнцево- аэропорт Внуково-два).

  Так что, когда первый страх ('Спрятать! Спасти! Немедленно! Чтобы не увидели!') схлынул, Борис Иванович со товарищи осторожно вывел чёрным ходом из своей квартиры дорогого Гостя (и его , видимо, прикреплённого - сухощавого мужичка неопределённых лет, зверовато оглядывавшегося по сторонам , и очень похожего на заслуженного служебного пса, которого привели на кошачью выставку и потом еще сняли строгий ошейник) - а затем они долго, долго, очень долго спускались по решётчатой, звенящей под каблуками , затянутой металлической сеткой лестнице ...

  В конце-концов, Борис Иванович действовал строго по инструкции.

  Человек, назвавший пароль ('Тридцать - ноль шесть- сорок два'. Падение Севастополя. Значит, всё ДЕЙСТВИТЕЛЬНО плохо- и лучше бы выглянуть в окно- не встали ли над Кремлём огромные грибовидные облака?) - должен быть во что бы- то ни стало доставлен в штаб. Там следует открыть личный сейф, достать пакет номер два и действовать по инструкциям в данном пакете. Всё. Гриф 'ОП'.

  Борис Иванович украдкой прикоснулся к Его руке... рука была горячей.

  А вдруг? А вдруг это всё же не сон и не бред?

  Борис Иванович , генерал, коммунист, и сам смотревший не раз смерти в лицо, и бестрепетно посылавший на смерть своих 'сынков'- крепко зажмурился, и стал молча, про себя молиться - как учила его в далёком детстве бабушка:'Милый Боженька, пусть я проснусь, а всё так и будет! Так и будет... так и будет...'

  Рокоча двигателем, автомотриса уносилась в неведомое...

  19 августа 1991 года. Москва, улица Солянка, дом восемь. Двенадцать часов тридцать одна минута...

  Кто не знает- скажу, что происходит сие название от старинного Соляного двора, с обширными подземными подвалами, так полюбившимися со знанием дела описанными Гиляровским хитромудрым 'хитрованцам'...

  Сама Хитровка располагалась совсем рядышком, всего в одном квартале к северу ...

  И были - де те соляные подвалы многоэтажны, уходили, говорят, аж за Москву-реку...говорят, по этим подвалам можно было, переходя из одного в другой, спокойно дойти и до Садового кольца, и до Болотной... а уж до Лубянского проезда, легко! впрочем, кто знает, правда ли это?

  В точности, знает об этом- только те, кому положено.

  Шумной речкой, впадающей в тихий пруд Старой и Новой площадей, со сквером между ними, бежит Солянка вверх и вниз по московским холмам... есть на ней дом четырнадцать- здание Опекунского совета (Жилярди да Витали строили), есть дом девять- городская усадьба Бутурлиных, аж века осьмнадцатаго...

  Дом восемь к памятникам архитектуры никак не относился.

  Безликое, серое здание в глубине двора , от которого веяло канцелярской скукой и тоской...

  Тоска читалась и на лице сидевшего пустым- ни единой бумажки- только перекидной календарь - полированным столом с зелёной бархатной столешницей, покрытой толстым стеклом...

  Слева от тоскующего человека стоял приставной столик, а на нём...

  Шесть телефонов.

  Два телефона чёрные - городской и внутренний, по которым с человеком соединяла секретарь ('Сами Вы секретарша! Скажите ещё, секретутка... здесь Вам не райфо!')

  Два телефона белые - городской и внутренний, по которым человек мог звонить сам, и номера которые входили в маленькую зелёную книжечку... городской номер, понятно, начинался на 296... Миусский телефонный узел, бывший К-6. Козырные номера- министерства и ведомства.

  Впрочем, говорить по этим телефонам о делах не рекомендовалось! Настоятельно не рекомендовалось... был, знаете, прецедент, когда Андропов обсуждал с Крючковым, что же делать с этим жопником (пассивным педерастом) Звиадом Гамсахурдия ... тот вроде, покаялся, может дать ему ссылку ненадолго? С другой стороны, всё-таки уже третья судимость, да всё за антисоветчину... и тут хриплый голос характерными выражениями, знакомыми Юрию Владимировичу по Карелии (и особенно по карельскому ГУЛЛП- да и в Рыбинске тоже, слыхал, приходилось!) , порекомендовал Председателю КГБ :'Да трахнуть грызунского пидорюгу, и в петушатник...'

  И зря, между прочим, не послушались тогда случайного собеседника - вокс попули, знаете, вокс деи...

  Да, кроме того - дозвониться куда-нибудь по аналоговым сетям Минсвязи СССР было несколько... ('Алло! Магадан? Магадан?!!- Куда уважаемый господин обращается?- В Магадан.- Это далеко?- Десять тысяч километров.- А по телефону нельзя разве позвонить?')- затруднительно.