Волки сильнее собак - Мартин Смит

– И как же вы тогда с ним общаетесь?

– Если по-честному, не знаю.

У Аркадия была «девятка» – неказистая, конечно, машина, но вполне подходящая для российских дорог. Они поехали вдоль набережной мимо рыбаков, забрасывающих удочки в водную артерию города. Оптимизм рыбаков не могли сломить даже черная туча выхлопных газов и вонючая ряска Москвы-реки. Мимо пронесся «БМВ», следом за ним – охрана в джипе. Действительно, теперь город стал безопаснее, чем несколько лет назад, а сопровождающие автомобили использовались в основном для проформы – как королевская свита. В городе наконец закончились перестрелки и разборки между мафиозными группировками и наступило перемирие. Конечно, благоразумный человек, несмотря на это, всячески подстраховывался. Рестораны, например, охранялись как собственной службой безопасности, так и представителями местной мафии, дежурившими у входа. Москва «устаканилась», вот почему самоубийство Иванова объяснить было трудно.

Тем временем Женя читал вслух любимую сказку о девочке, которую мачеха отправила в дремучий лес на съедение Бабе Яге:

– «У Бабы Яги были длинный нос и железные зубы, жила она в избушке на курьих ножках. Избушка поворачивалась по приказанию Бабы Яги к лесу то передом, то задом. Вокруг стоял забор с черепами на кольях. Не многим удалось уйти от Бабы Яги, несмотря на силу, богатство и власть. Она варила людей в котле и ела, а потом вешала черепа на страшный забор. Некоторые пытались убежать, но Баба Яга догоняла их в ступе с помелом».

Страница за страницей, и вот добрая и храбрая девочка сбежала и вернулась к отцу, который прогнал злую мачеху. Когда Женя закончил читать, он мельком взглянул на Аркадия и откинулся на спинку сиденья – ритуал завершен.

У Воробьевых гор Аркадий развернул машину в сторону Московского университета, одной из сталинских высоток, построенных заключенными в атмосфере такой лихорадочной жажды высшего образования и такого обесценивания человеческой жизни, что трупы погибших при строительстве, рассказывали, погребли прямо под зданием. «Такую „сказку“ лучше не знать», – подумал Аркадий.

– Ты на этой неделе чем занимался? – спросил Аркадий.

Женя промолчал. Тем не менее Аркадий попробовал улыбнуться. В конце концов, приютские дети, как правило, страдают от халатности и оскорблений, и было бы странно, если бы они сияли как солнце. Некоторых его товарищей по несчастью усыновили или удочерили. Женя с его острым некрасивым носом и «обетом молчания» вряд ли мог пополнить ряды счастливчиков.

«И я вряд ли бы кому-нибудь понравился в детстве, имея столь высокое мнение о себе», – подумал Аркадий. И вспомнил себя – совсем не симпатичного мальчика, стеснительного и робкого, даже, скорее, запуганного отцом – армейским офицером, который всячески унижал даже взрослых, не говоря уже о собственном сыне. Когда Аркадий приходил домой, он всегда определял отсутствие генерала по тишине в квартире. Казалось, даже в подъезде ощущалось дыхание отца. Поэтому Аркадий избегал его. Отец никогда не брал его с собой на прогулки. Иногда сержант Белов, адъютант генерала, шел с Аркадием в парк. Самыми лучшими были те зимы, когда сержант, топая и пыхтя, как лошадь, катал Аркадия в санках. Если же Белов отсутствовал, Аркадий гулял с матерью – стройная женщина с темной косой, погруженная в свои мысли, обычно шла впереди.

Женя всегда просился в парк Горького. Как только они покупали билеты и входили в парк, Аркадий усаживался на скамейку, а Женя совершал медленный обход фонтана на площади, внимательно разглядывая народ. Шелуха от семечек плыла по воде и валялась вокруг ларьков. Вороны расхаживали, как патрули, в поисках бутербродных крошек. Парк Горького официально считался парком культуры и отдыха, здесь проводились концерты классической музыки на открытом воздухе, не спеша прогуливались люди. Но иногда оркестровую яму занимали рок-группы, и тогда прогулки сопровождались энергичными музыкальными импровизациями. Как всегда, Женя вернулся от фонтана подавленный.

– Давай постреляем, – сказал Аркадий. Такое развлечение обычно по душе мальчишкам.

На пять рублей купили пять пулек для духового ружья пострелять по стоящим рядком банкам из-под кока-колы. Аркадий вспомнил, что когда мишенями были изображения американских бомбардировщиков на проволоке, сбить их было непросто. Из тира Аркадий и Женя пошли в пещеру неожиданностей, где проехали по дорожке между стонущими привидениями и раскачивающимися под потолком летучими мышами. Затем настал черед настоящего космического челнока, который двигался по «орбите Земли» и был оснащен креслами, которые, сотрясаясь, имитировали болтанку при приземлении.

– Как думаешь, капитан, не пора ли нам возвращаться на Землю? – весело спросил Аркадий.

Женя молча выбрался из кресла и пошел не оглядываясь.

Это смахивало на сопровождение лунатика. Аркадий невидимкой шел рядом, а Женя двигался как по рельсам. Они остановились, как и всякий раз, чтобы посмотреть, как прыгают на тарзанке. Летя вниз головой, мальчишки махали руками и ногами, крича от восторга и страха, но эластичный трос резко отбрасывал их назад за мгновение до удара о землю. Когда прыгали девчонки, их волосы становились дыбом, а потом, при подъеме, вновь опускались на плечи. Аркадий не мог не задуматься об Иванове и разнице между опасным развлечением и настоящей смертью – здесь смех облегчения после благополучно завершившегося прыжка, а там – человек, разбившийся о мостовую насмерть. Что касается Жени, то, по-видимому, ему было безразлично, погибнут прыгуны или уцелеют. Он всегда стоял на одном и том же месте и боязливо осматривался по сторонам. Потом направился к катку роллеров.

Он ходил по заведенному маршруту: каток роллеров, огромные качели, водный велосипед на искусственном озере. Женя с Аркадием, как всегда, сидели, откинувшись назад, и крутили педали, а вокруг плавали белые и черные лебеди. Несмотря на воскресенье, в парке было немноголюдно. Мимо легко скользили роллеры. Из динамиков рвалось «Yesterday» любимых всеми «Битлов». Женя потел в шапочке и куртке, но Аркадий давно знал, что мальчик ни за что их не снимет.

Глядя на серебристые березы у воды, Аркадий спросил:

– Ты бывал здесь зимой?

С таким же успехом можно было обратиться и к глухому.

– Катаешься на коньках?

Женя смотрел в одну точку перед собой.

– Зимой здесь на коньках просто здорово, – не сдавался Аркадий. – Может быть, и покатаемся.

В ответ – никакой реакции.

– Извини, не умею я развлекать, – сказал Аркадий. – Мне всегда не удавались анекдоты. Да я их и не запоминаю. В советское, застойное время у нас были отличные анекдоты.

Поскольку в приюте Женю хорошо кормили, Аркадий угощал его леденцами на палочках и лимонадом. Они сидели за столиком на открытом воздухе и играли в шахматы видавшими виды фигурами на такой же доске. Женя даже не удосуживался сказать «мат!». Он просто в нужный момент сбивал короля Аркадия и снова ставил фигуры.

– Ты когда-нибудь пробовал играть в футбол? – не унимался Аркадий. – А марки собирать? Сачок для ловли бабочек у тебя есть?

Женя сосредоточился на доске. Директор приюта рассказала Аркадию, что Женя каждый вечер до отбоя решает шахматные задачи.

– Ты, наверное, удивляешься – как это так, старший следователь вроде меня и вдруг выходной в такой славный день, – вновь «забросил удочку» Аркадий. – Дело в том, что прокурор, мой начальник, считает, что меня надо уволить. Ясное дело, меня надо уволить, поскольку я сомневаюсь в самоубийстве, которое налицо. Такого следователя надо уволить.

Ход Аркадия, отодвинувшего коня не на ту клетку, заставил Женю поднять голову, словно он обнаружил ловушку. «Не волнуйся», – мысленно произнес Аркадий.

– Тебе знакомо имя Павла Ильича Иванова? – спросил Аркадий. – Нет? А как насчет Паши Иванова? Это имя поинтереснее. Павел – значит «древний», «окаменевший». Паша – восточный человек, в тюрбане и с мечом. Куда лучше Павла. Как думаешь?

Женя встал, чтобы посмотреть на доску с другой стороны. Аркадий давно сдался бы, но он знал, как наслаждается Женя тщательно подготовленным разгромом.

– Любопытная штука: если изучаешь кого-то достаточно долго, если изо всех сил пытаешься понять этого человека, то он может стать частью твоей жизни, – сказал Аркадий. – Конечно, не другом, но вроде знакомого. Он словно тенью следует за тобой. Я думал, что начинаю понимать Пашу, а потом нашел соль. – Аркадий подождал хоть какой-нибудь реакции, но тщетно. – Удивительно – в квартире было полно соли. Это не преступление, но заставляет задуматься. Лишь шкаф, полный соли, и остался от человека, который свел счеты с жизнью. Странно, правда? Мы не расследуем самоубийства, но как узнать, что это самоубийство, пока не проведешь расследование?