Преступники и преступления. Законы преступного мира. Побеги, тюремные игры - Александр Кучинский

Из показаний бойца ОСНАЗа (отряда специального назначения):

«Когда началась операция по освобождению заложников, я вместе с милиционером И. находился на внутренней лестнице 9-го отделения. Открыв по команде стрельбу на поражение, мы через решетчатое окно корпусной целились в заключенного, который угрожал заложнице заточкой. Тот упал грудью на стул. После моей команды Акулова спряталась под столом. Мы начали стрелять по другим заключенным, препятствуя им приблизиться к этому столу. Когда решетку удалось все-таки сорвать, я вслед за И. вбежал в корпусную, где четверо участников покушения на побег лежали на полу кучей без движения. Один из них, заключенный Кутас, внезапно бросился на меня с ножом. Мне удалось выбить нож: и обезвредить Кутаса. Остальные террористы лежали без признаков жизни. У одного из них, оказавшегося Бабанским, в боку, чуть ниже груди, торчала металлическая заточка. Сначала я принял его за мертвого, но потом заметил, что заточка движется в такт дыханию. Им мы заниматься не стали, а вытащили из-под стола Акулову, которая находилась в шоковом состоянии и не могла ни сидеть, ни стоять, ни говорить, а только кричала и плакала. Подтащив женщину к окну, передал ее ОМОНовцам. Вдруг кто-то стал теребить меня за ногу. Посмотрев вниз, я увидел, что на полу лежит молодой мужчина в наручниках. Он сказал: „Я свой“ — и протянул мне служебное удостоверение, из которого следовало, что это Ярема. Я освободил его руки от наручников и осторожно передал Ярему в окно. Заключенный с заточкой в боку продолжал лежать без движения».

Парусник — символ вора-гастролера. Может означать склонность к побегу

Когда Ярему несли на руках к машине «скорой помощи», он еще был в сознании. Тридцатидвухлетний кинолог тихо стонал и пытался что-то сказать. Затем минуту помолчал и тихо произнес: «Положите меня на землю. Я хочу спать». В салоне сердце старшего сержанта остановилось. Спустя несколько месяцев в «Крестах» появилась мраморная мемориальная доска, которая посвящалась контролеру-кинологу, погибшему при исполнении служебного и гражданского долга.

…Проткнув кинолога заточкой, Бабанский бросился к трупу Гамова, валявшемуся у окна, заполз под его ноги, решительно размахнулся и ударил себя заточкой в бок. От чрезмерного возбуждения он даже не почувствовал боли. В коридоре уже слышался топот. Первым в комнату влетел боец в серой форме. Он молниеносно обвел стволом все сваленные в кучу тела и бросился к столу, где без чувств лежала Акулова. За ОМОНовцем показался боец в защитном камуфляже. Навстречу ему внезапно рванулся Кутас с залитым кровью лицом и ножом в руке. Ударом приклада офицер отправил зека обратно к стене, перехватил вооруженную руку, вывернул и нанес удар коленом в локтевой сгиб. Нож отлетел в угол. Не выпуская сломанной руки, боец правой рукой схватил Кутаса за шею и с размаху бросил его на стол. Угол стола пробил грудную клетку. На пол бандит падал уже без сознания. Собственноручно раненный Бабанский тайком наблюдал за этой сценой. Теплая липкая кровь струилась по левому боку, но зек боялся даже шелохнуться. Человек в камуфляже нагнулся над ним. Бабанский затаил дыхание и вновь захлопнул веки. Он улавливал обрывки фраз, женские всхлипы, стоны…

В одном из кабинетов под столом, завернувшись в одеяло, дрожал пятый зек. Он даже не пытался укрыться, а просто лежал и дрожал. Штурмовики с шумом ворвались в кабинет. В мгновенье ока стол отлетел в угол, в скулу террориста врезалась чья-то нога. Зека вырвали из одеяла, словно жабу бросили животом на пол, выкрутили за спину руки. '«Браслеты»' защелкнули так, что через две минуты он перестал чувствовать онемевшие руки. Из туалета вытащили еще двоих. Зеки прятались за унитазом и встретили бойцов с уже поднятыми руками. Ими вытерли пол и поволокли к остальной братии. Вся антитеррористическая акция закончилась в 14.31 и заняла девятнадцать минут.

Кутас и Гамов скончались в реанимации. Брюшную полость Бабанского обработали, и через несколько дней тот уже давал показания по уголовному делу № 542909, которое прокуратура возбудила в день теракта. Бабанский валил все на Кутаса, зная, что пахан ныне способен вытерпеть все на том свете. Именно на Кутаса и легло подозрение в убийстве кинолога. Но очень скоро, после первых результатов судмедэкспертизы, версия начала рассыпаться.

Судя по первичному воспроизведению событий, Бабанский упал до того, как снайпер «снял» Гамова. Совершить попытку самоубийства он мог еще до начала штурма. Заложница Акулова как свидетель была помощником неважным. Сквозь пелену шока она даже не пыталась уследить, кто в комнате падал, прыгал и резал. Женщина лишь заверила, что до начала штурма контролера никто заточкой не трогал. Стасик, убитый выстрелом с лестницы, успел добежать лишь до стула. Оказалась вне подозрения и тройка зеков, спешно выскочившая в коридор. Итак, оставался строгий и кровожадный пахан. Но в «убийцах» он оставался до тех пор, пока патологоанатом не провел вскрытие.

По мнению экспертизы, при подобном касательном ранении головы Кутаса должен был хватить кратковременный паралич, который длился бы как минимум пять минут. Картину штурма «собирали» буквально по секундам. Наконец из химлаборатории пришло еще одно заключение, основанное на анализе групп крови: на заточке, вынутой из Бабанского, обнаружена кровь не только его самого…

К тому времени Бабанского уже выписали из больницы. Зек проклинал тамошних хирургов, которые поставили его на ноги всего за сутки и выставили за двери как пациента, не нуждающегося в стационарном лечении.

— Не возьмешь меня на пушку, командир, — сказал Бабанский следователю. — Я не подпишу ни одну из этих бумажек, а тем более какое-то несуразное признание. Неужели вы думаете, что я своими руками надену себе петлю на шею?

Бабанского вновь водворили в камеру СИЗО, но на этот раз уже в одиночную. Иначе верные Coco и оскорбленные в лучших блатных чувствах урки могли бы помочь Бабанскому поскорей встретиться с Кутасом и Гамовым. В процессе всего следствия зек был внешне спокоен. Его душевное равновесие покачнулось накануне суда, когда ему дали почитать почти сто страниц обвинительного заключения. Он обвинялся по шести статьям, среди которых значились и организация побега, и умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Когда судебная коллегия по уголовным делам оглашала приговор, Бабанский дрожал. Его худшие опасения подтвердились…

Кунсткамера

Питерские «Кресты» — едва ли не самая крупная тюрьма в Европе. Она же и одна из самых старейших и именитых. СИЗО № 1 стоит почти в центре города, однако пейзаж отнюдь не портит. Старинный допр на берегу Невы, который возводился восемь лет, и мрачный, и живописный одновременно. Он даже имеет свой герб, где панорама тюрьмы со всеми ее архитектурными достоинствами придавлена чистым голубым небом. Увековечен на гербе и купол тюремного собора, который администрация взялась отреставрировать. На другом берегу Невы Андрей Шемякин успел разместить двух бронзовых зловещих сфинксов и бронзовый крест, посвященный жертвам «исправительного» произвола.

Ныне в «Крестах» обитает свыше десяти тысяч зеков, каждый десятый — хозслужащий, то есть «шнырь». В тюремной кухне ежедневно моется, чистится, варится пять тонн картофеля, три тонны капусты, полторы тонны моркови, тонна лука. Каждый день ворота СИЗО принимают караван из шести автомашин с надписью «Хлеб». Двести узников — бывшие менты. Нетрудно догадаться, что их содержат отдельно от уголовников. В одиночных камерах парятся лишь сексуальные маньяки и прочие нелюди, которые в общей камере прожили бы в лучшем случае до утра.

Первых узников каменные стены увидели в 1892 году. С тех пор через «Кресты» прошел ряд знаменитостей — Павел Судоплатов (бывший начальник иностранного отдела НКВД, автор многих терактов и диверсий на территории иностранных государств, первый наставник разведчика Николая Кузнецова), Николай Заболоцкий, Лев Гумилев, Георгий Жженов… Нынешняя знаменитость — Дмитрий Якубовский, терпеливо ждущий этапа. В своей камере № 83 Дмитрий Олегович устроил настоящий террор. Его сокамерник Христич прибыл в санчасть, ковыляя и держась за правый бок. Рентген выявил у пациента два сломанных ребра, над которыми трудилась нога «генерала Димы». Ему услужливо помогал кулак зека Сидорова. Все началось с того, что однажды Якубовский обнаружил у Христича странную сексуальную ориентацию. Мгновенно вспомнилось вековое тюремное правило: «Пидора — к параше!» Бывший российский адвокат заставлял зека становиться на четвереньки, чтобы удобнее было взбираться на второй ярус. Не стесняясь в выражениях, Дмитрий Олегович на суде объяснил причину травли. Однако судьи, не став закрывать глаза на неформальные тюремные обычаи, заметили, что те же «петухи» спят и питаются отдельно. Христич же не только спал напротив «генерала Димы», но и ел за общим столом. В конечном итоге Дмитрий Якубовский получил от Калининского райнарсуда Санкт-Петербурга еще один приговор — два года лишения свободы.