Сладкая боль - Татьяна Истомина

«Нет, из последних сил, а надо все сделать как следует», — убеждала она себя.

Тамара проснулась около шести вечера. Голова гудела, тело не отдохнуло и неприятно ломило, словно она заснула в неудобной позе. Свидание было назначено на восемь. Она с трудом выбралась из шелковых объятий постели и принялась готовиться к встрече: тонизирующая ванна, легкий массаж лица, шеи, ног, освежающая маска; затем последовала художественная часть. Тамара, как Рафаэль, творила из себя мадонну конца XX века. Если вчера был острый провоцирующий макияж с чуть тонкими насмешливыми губами, то сегодня Тамара хотела покорять негой, таинством будущего наслаждения. Овал лица чуть округлился благодаря нежно-малиновым румянам, глаза подернулись голубовато-сиреневой дымкой, а губы, обведенные контуром и накрашенные помадой «Шанель», превратились в пунцовый бутон. Из своего обширного гардероба молодая женщина выбрала строгий костюм приглушенно-красного цвета с черной отделкой. Завершив свой туалет золотистыми каплями духов «Panthere de Cartier», Тамара внимательно оглядела себя в зеркало и взяла элегантную черную сумочку «Шанель», идеально подходящую к туфлям той же марки, и дамский портфель.

До Елисейских Полей, где было назначено свидание, Тамаре пришлось добираться на метро. Увы, такси в настоящее время было для нее непозволительной роскошью. Молодая женщина спустилась в подземные артерии Парижа и брезгливо поморщилась.

«Ну уж как-нибудь… несколько остановок», — утешала она себя.

Выйдя из метро на остановку раньше, чем следовало, — Амир ни за что не должен был видеть, что она приехала на метро, — Тамара облегченно вздохнула. Встречу они назначили около галереи «Элизе, 26», и Амир уже ждал ее. Ему было чрезвычайно любопытно, как поведет себя сегодня Тамара. Заинтересует ли она его, или все, что могла, она уже выдала вчера, а повторение вчерашней мизансцены он не потерпит. Едва увидев Тамару, он понял: сегодня что-то другое. Перед ним была деловая женщина, знающая о своем невероятном очаровании и пытающаяся его скрыть деловым костюмом, сдержанными манерами, но все усилия, к ее «великому огорчению», не приносили желаемого результата. Пухлый рот, нежный взгляд, соблазнительные бедра, подчеркнутые строгими линиями дорогого костюма, делали ее еще более привлекательной, чем вчера в казино.

— Я… — начал было Амир, но голос его от волнения сорвался. Переведя дыхание, он начал вновь: — Я осмелюсь пригласить вас пообедать не в ресторан, а ко мне домой. Если вы, конечно, ничего не имеете против.

— Ну что ж, — ответила Тамара. — Дома намного приятнее, свободнее. С удовольствием.

Они сели в машину и поехали в сторону Сены. Апартаменты Амира дышали арабской негой, смешанной с восточным представлением о роскоши. Тамара была ослеплена. Усадив молодую женщину на пышный белый кожаный диван, Амир, извинившись, оставил ее на минуту, чтобы отдать распоряжения насчет обеда. Ошеломленная Тамара с восхищением оглядывалась по сторонам, но, взяв себя в руки, открыла портфель, извлекла с десяток печатных листов, твердую папку, ручку и, приняв вид поглощенной работой женщины, стала делать пометки на полях. Все это она однажды подсмотрела, когда возвращалась из Москвы в Париж с одной переводчицей. Тамаре очень понравилось ее сосредоточенное лицо, и то, как она в задумчивости покусывала ноготь, и то, как элегантно лежала папка на ее скрещенных коленях. Тамара решила это перенять. Она отпечатала у одной из приятельниц на машинке со славянским шрифтом что-то из учебника географии и вот теперь упоенно играла роль деловой женщины. Когда Амир вернулся, он увидел свою гостью, погруженную в работу. Вздрогнув, словно от неожиданности, Тамара извинилась:

— Надо срочно подготовить на завтра кое-какие документы, и я воспользовалась минуткой.

Затем, чрезвычайно грациозно, она до предела выпрямила спину, всем видом показывая, что безмерно устала целый день сидеть за столом, помогая делегации вести переговоры.

— И вы все время так заняты? — спросил Амир.

— Нет, не всегда. У меня, к сожалению, работа временная. Кто-то приезжает, обращается ко мне с просьбой помочь… и таким образом я зарабатываю. Правда, в этом году мне жаловаться не приходилось, я была просто завалена предложениями.

— Однако вы можете отказаться…

— Конечно, — рассмеялась Тамара, — но я этого почти никогда не делаю. Мне же надо на что-то жить. Вот эта делегация послезавтра уезжает, и я останусь без работы… Впрочем, это неинтересная тема…

На аперитив Амир предложил шампанское, а потом они отправились в величественную столовую, обставленную массивной дубовой мебелью. После изысканного обеда хозяин пригласил Тамару в гостиную. Приглушенный свет, приятная музыка, душистый запах «Grand Marnier» в бокалах располагали к откровенной беседе и более близким отношениям. Амир предложил Тамаре перейти на «ты». Они скрестили руки, чуть пригубили сладковато-терпкий ликер и, отставив бокалы, соприкоснулись щеками. В это время в гостиной раздались страстные, роковые звуки латиноамериканского танго. Тамара, вспомнив, что Амир любит танцевать, на мгновение неожиданно резко повернулась к нему спиной, а затем, развернувшись, дразняще глядя в глаза, прильнула к нему всем телом и повела его в пламенных ритмах танго. Амир был потрясен. Ни одна женщина не могла бы так грациозно, совершенно непредсказуемо перейти в танец. Ее тело то возбуждающе двигалось, то замирало, то отодвигалось от партнера, то с силой прижималось к нему. Амир как завороженный покорился ее импровизации. Он потерял ощущение реальности, забыл, где он и кто он, только чувствовал, что околдован этой восхитительной женщиной. Когда смолкли последние аккорды, они еще некоторое мгновение держали друг друга в объятиях. Амир уже наклонился, чтобы поцеловать ее, но Тамара, сверкнув жемчужными зубами, улыбнулась и направилась к креслу. Но Амир уже не мог просто сидеть и приятно беседовать. Он хотел действовать, а так как ему запретили надкусить плод, Муфарек схватил Тамару за руку и повел ее в святая святых — свой кабинет. Ни одна женщина не переступала его порога. Тамаре удалось то, что не удавалось почти никому, — развеять меланхолию. Он любил сильные ощущения и от монотонной жизни впадал в тоску.

— Боже, как здесь все величественно-красиво, — завороженно глядя по сторонам, выдохнула Тамара, — сколько книг…

Она впервые в жизни видела такое количество книг, собранных в одном месте.

«Неужели он все это прочитал? — подумала Тамара. — Да, он и в самом деле оказался мужчиной с тонким вкусом. Чувствую, по всему чувствую, что я ему здорово вскружила голову».