Перекрёстки времени - Андрэ НОРТОН

— Вот и все, — кончил Блейк.

Хойт встал одним гибким и удивительно грациозным движением. Блейк заметил, что у него глаза, теперь полностью открытые, зеленого цвета, такие же властные и повелительные, как глаза Киттсона.

— Я вижу, Блейк остается? — спросил он, ни к кому непосредственно не обращаясь.

Блейк инстинктивно взглянул на Киттсона: он был уверен, что окончательное решение принадлежит агенту. А на столе он теперь заметил кое-что новое. На журнале для записей лежал небольшой хрустальный шар. Какое-то движение агента, должно быть, нарушило его равновесие, потому что он покатился к Блейку. И почти достиг края стола, когда Блейк протянул руку и взял его.

Глава 2

Судя по весу, это был природный хрусталь. Но когда Блейк протянул руку, собираясь положить шар на стол, в нем произошли изменения. Он взял прозрачный шар, а теперь в нем возник какой-то сине-зеленый туман. Блейк продолжал держать шар в руках, и туман становился все более густым, плотным, цвет тоже стал ярче.

Эта перемена была невероятна. Блейк опустил шар, словно тот жег ему руку. Сине-зеленый туман тут же начал рассеваться. Но Сакстон вскочил на ноги, вместе с Хойтом он уставился на шар, следя за превращением. Киттсон накрыл шар рукой. Сине-зеленый туман исчез. Но не началось ли новое изменение? Агент положил шар в ящик стола. Однако Блейк успел заметить, что под прикосновением пальцев агента в шаре появилась оранжево-красная дымка. Но прежде чем он успел задать вопрос, послышался предупреждающий звон — с пластины в стене.

Последовал гул лифта, и Хойт впустил в комнату своего товарища маленького роста, того самого, с которым был раньше.

— Все в порядке? — спросил Киттсон.

— Да. — Голос легкий, музыкальный. Этого человека можно принять за подростка, пока не увидишь его глаза и морщины у рта. — Был хвост. Тот самый невысокий парень из «Хрустальной птицы». Можно было бы не так часто использовать одних и тех же людей.

— Должно быть, запасы ограничены, — предположил Сакстон.

— Мы должны быть благодарны за это, — подхватил Киттсон. — Если бы мы могли собрать за один рейд всех местных придурков, у нашего друга тут больше не было бы дел.

— Тогда он отправился бы в другое место. — В медленном голосе Сакстона звучало предупреждение. — Лучше оставить его на этом уровне. — Он взглянул на Блейка и неожиданно замолчал.

Только что вошедший молодой человек снял пальто и повесил его на стул.

— Роско не очень умен. Я пустил его по холодному следу. Примерно с час о нем можно не беспокоиться. На это время Уокер чист.

Киттсон откинулся на стуле.

— Возможно. Но они пройдут по его следу назад, как только поймут, что он от них ускользнул. — Он повернулся к Блейку. — Вы говорили кому-нибудь в отеле, что собираетесь учиться в Хейверсе?

— Коридорному. Я спросил его, какой автобус туда идет. Но он привык к вопросам о транспорте: его об этом спрашивают сотни раз в день. И мой вопрос он наверняка не запомнит.

Остальные с ним не согласились.

— Люди обычно вспоминают то, про что вам хотелось бы, чтобы они забыли. Особенно если им дают понять, что это важно, — заметил Киттсон. — Мы продержим вас здесь несколько дней, пока не определим, замечено ли ваше исчезновение и что они в связи с этим предприняли. Это единственный способ проверить, насколько они вами интересуются. Простите, Уокер. Можете не напоминать мне, что это незаконное вторжение в вашу частную жизнь. Я знаю это не хуже вас. Но иногда ситуация требует, чтобы невинные свидетели приносили жертвы ради важной цели. Мы поселим вас в удобной комнате, и вы останетесь с нами ради собственной безопасности и ради целей нашего расследования.

— Мне кажется, — Сакстон встал, — что первым жестом гостеприимства был бы завтрак.

И Блейк, с готовностью проглотивший эту приманку, прошел через вторую дверь комнаты в удивительную анфиладу. Мебель вся современная, серая, зеленая, туманно-голубая. Никаких картин на стенах, освещение всюду исходит из потолка. У стены телевизор, а на столах, грудами на полу, в пределах досягаемости от стульев, множество книг, газет, журналов.

— У нас тесновато, — сообщил ему хозяин. — Боюсь, вам придется спать в одной комнате со мной. Сюда… — Он открыл дверь, ведущую из короткого коридора в большую комнату с двумя кроватями.

— А вот и завтрак.

Окон не было. Блейк, думая об этом, сел за стол, а Сакстон подошел к стене, отодвинул панель и достал поднос, который поставил перед гостем. Потом принес второй для себя.

Очень сытная еда, великолепно приготовленная, и Блейк наслаждался ею. Сакстон улыбнулся.

— Сегодня у повара щедрое настроение. — Он отодвинул груду книг.

Книги все по истории, английские и американские издания, и все щетинились бумажными закладками, как будто участвовали в программе напряженных исследований. Сакстон указал на них.

— Это мое хобби, Уокер. А также некоторым образом предмет моей работы. Вы, наверно, тоже изучали историю?

Глотая кусок ветчины, Блейк задумался. Либо он излишне нервничает, либо Сакстон не зря завел этот разговор.

— Мой приемный отец собирал книги по истории криминалистики — знаменитые расследования, тому подобное. Я их читал…, а также дневники, письма, свидетельства очевидцев.

Сакстон рассматривал свою кофейную чашку, словно она внезапно превратилась в драгоценный древний фарфор.

— Свидетельства очевидцев, именно так. Скажите, слышали ли вы когда-нибудь о теории «параллельных миров»?

— Читал кое-что из фантастики на эту тему. Вы имеете в виду идею о том, что миры расходятся после определенных исторических событий? Один мир, в котором Наполеон победил в битве при Ватерлоо, и наш собственный, в котором он проиграл?

— Да. В таком случае должно существовать множество миров, связанных с бесчисленными решениями. И не только очевидные результаты битв и политических перемен, но даже появление и использование некоторых изобретений. Увлекательное предположение.

Блейк кивнул. Несомненно, мысль интересная, и это явно конек Сакстона. Но сейчас его больше интересует положение некоего Блейка Уокера в его единственном из возможных миров.

— Есть пункты расхождения даже в последние годы, — продолжал человек за столом. — Представьте себе мир, в котором Гитлер победил в битве за Британию и захватил Англию в 1941 году. Предположим, великий руководитель родился слишком рано или слишком поздно.

Блейк почувствовал интерес.

— Я как-то читал об этом рассказ, — согласился он. — Как английский дипломат в начале 90-х годов восемнадцатого века встретился с французом, майором артиллерии в отставке. Тот умирал в небольшом французском городке. Это был Наполеон, родившийся слишком рано.