Оправа для бриллианта, или Пять дней в Париже. Книга первая - Сергей Курган

Аня была страшно любопытна, много читала и даже подружилась со школьной библиотекаршей Аллой Георгиевной, с которой всегда можно было обсудить прочитанное, а заодно и поговорить по душам. А в старших классах ей даже разрешалось брать «взрослые» книги, которые обычно школьники не читали, – из шкафа с надписью «зарубежная литература».

Своим подругам она любила рассказывать интересные эпизоды из прочитанного, делиться впечатлениями от книг и фильмов. В ее голове постоянно крутились вопросы, на которые она искала ответы.

И вот однажды, она пришла на свидание грустная, подавленная после ссоры с родителями, и у нее не было сил что-либо рассказывать. Они провели тихий, тоскливый вечер с односложными ответами «да» и «нет». И тут Аня поняла, что почти два года она разговаривала за двоих и что, кроме того, что у него есть мама, папа и брат, а также где он учится, она не знает о своем парне ровным счетом ничего. Он вдруг стал для нее человеком без внутреннего мира. Хотя, если судить по поступкам, по его бережному отношению к ней, то там, за душой что-то возвышенное было, однако словесно это никак не выражалось. Глядя на нее восхищенными глазами, он в то же время не давал ей ключ к своей душе. Она предприняла попытки открыть эту дверку, но затем с ужасом подумала: « А, может, там, за ней ничего и нет?».

Несколько месяцев спустя ее семья получила разрешение на въезд в Германию – Анин отец был из поволжских немцев. Когда-то его предки приехали в Россию из Бамберга по приглашению Екатерины Второй, и вот теперь появилась возможность вернуться на историческую родину.

В Германии у Ани появился друг, который ей нравился, и с которым можно было открыто поговорить, но Макс работал и еще учился, и им удавалось видеться только по выходным. Да и на Аню навалилось столько всего, что времени катастрофически не хватало. Успешно сдав абитур6 в гимназии, она поступила в Высшую школу Вормса7 на специальность «международная экономика». Учиться там было очень нелегко, к тому же еще и требовался хороший английский для подготовки презентаций и прочего, и ей пришлось дополнительно брать уроки английского для менеджеров. Но при Аниной памяти и способностях к языкам, дела шли неплохо, и ей удалось сдать все намеченные экзамены. Вот только для этого пришлось напрячь все силы, так что накопилась страшнейшая усталость от учебы, заорганизованности, и постоянного общения со студентами и преподавателями. Поэтому, воспользовавшись каникулами, она решила отдохнуть от всего и всех и съездить в Париж, который с давних пор был ее мечтой и в котором ей, как она надеялась, и одной не будет скучно.

И вот тут этот неожиданный гид… Конечно, он много знает… и эта его манера говорить, старомодно-забавная… Но, похоже, он ни на шаг не отстает… А он – элегантный…

А может, это ее принц? …ага, на белом коне! Ну-ну… В Париже! Впрочем, на белом ли коне? «Уж, скорее, на черном, – подумала Аня, глядя на его темно-серый костюм. И почему у нее возникла такая ассоциация – черт его знает!

– Простите, что перебиваю ваши мысли, Аня, но вы позволите задать вам несколько вопросов? – спросил Серж.

– Кто же вам запретит?

– Так вы позволяете?

Надо же! Какая обходительность! А вдруг он и в самом деле принц по происхождению? Впрочем, скорее уж, мошенник, что, как она знала из рассказов знакомых, было очень даже возможно. Но об этом совсем не хотелось думать.

– Конечно, – ответила Аня со всей возможной непринужденностью.

– Тогда позвольте поинтересоваться, чем вы занимаетесь? Если, конечно, это не тайна Мадридского двора. Вы где-то работаете?

– Ну, что вы, какие тайны? Я не работаю – я учусь.

– Вот как? И что же вы изучаете?

– Международную экономику.

– О! Совсем неплохо. Право, неплохо. И как давно вы в Париже?

– Честно говоря, первый день. То есть, не совсем: я приехала вчера вечером. Но я так устала, что только немножко прогулялась по городу и легла спать, чтобы уж на следующий день…

– С утра пораньше отправиться в Лувр, – договорил за нее Серж. – Похвально. Интересуетесь искусством?

Аня замялась:

– Не так чтобы очень, но интересуюсь. И в Лувр я всегда хотела сходить.

– Ну да, ну да. Лувр – das ist ein Muss.8

Подкалывает? Однако лицо Сержа было непроницаемо.

– Хотели увидеть ЕЕ? – он кивнул в сторону Джоконды.

– Вам честно ответить? Хотя… Вам не очень-то соврешь, как я понимаю.

Серж слегка кивнул головой.

– Вы очень понятливая девушка, этого у вас не отнять, – сказал он. – Разочарованы?

– Джокондой? – переспросила Аня.

– Именно.

– Да, разочарована. По правде говоря, я ожидала чего-то большего.

– Понимаю, – вновь кивнул Серж. – От нее все ждут чего-то большего. Типичный эффект обманутого ожидания. Что тут сказать? Это трудно, когда от тебя ждут больше, чем ты можешь дать. Тем более что она…

Серж решительно помотал головой.

– Но довольно о ней. И так слишком много чести. Лучше скажите, надолго ли вы в Лютецию?

– В Лютецию? – не поняла Аня.

– Лютецией назывался Париж – при римлянах. Я порой называю его так – слегка иронизируя, поскольку если к этому городу относиться совсем уж всерьез, то голова кругом пойдет. Так что это полезно – для профилактики.

– Похоже, вы правы – у меня она, кажется, уже идет кругом – на малой скорости.

Серж рассмеялся.

– Ну, вот видите, – сказал он. – Я прав. Впрочем, это случается со многими. Должно быть, воздух здесь какой-то особенный, кто знает?

– Очень может быть, – ответила Аня, подхватывая его тон.

Она почувствовала, как былая уверенность возвращается к ней.

– И вы приехали одна?

Ну, вот и стандартный вопрос!

– Да, я одна, ответила Аня. – Уж так сложилось, – добавила она и остановилась, не желая вдаваться в подробности.

Серж внимательно посмотрел на нее.

– Это не есть хорошо, – наконец произнес он, растягивая слова. – Париж – мало подходящее место для одиночества. Париж – это переживание такого рода, которое обязательно надо разделить с кем-то. Особенно, если вы в нем впервые. Вы ведь в Париже впервые, не так ли?

– Так.

– Лаконизм ваших ответов великолепен. Как известно, краткость – сестра таланта. Но все ж-таки сестра, а не мать родная, не забывайте об этом.

Аня рассмеялась. Остроумие и легкая, ненавязчивая манера Сержа пришлись ей по душе.

– Да, – сказала она.– Париж – это праздник, который всегда с тобой.

Она не помнила, где слышала или прочла эти слова, но сейчас, в этот момент, они показались ей удивительно точными, прямо «в десятку».

– A Moveable Feast9. Это верно. Старина Хэм знает, что говорит.

Серж улыбнулся.

– Уж кому-кому, а Хемингуэю ли этого не знать? – добавил он.

Теперь Аня вспомнила: они читали эту книжку в гимназии, на занятиях по английскому.

– Он тут неплохо проводил время, – продолжал Серж. – Со своей первой женой.

– «С первой женой»? – переспросила Аня. – А сколько жен у него было?

– Я вижу, вы уже признали меня авторитетным специалистом по женам, – ворчливо заметил Серж. – Вроде… Как это у вас называется? А, вспомнил: загс. Так, кажется?

Аня рассмеялась вновь. Все-то он знает. Но теперь она уже была уверена, что он не русский. Хотя наверняка он бывал в России, и, видимо, не раз. Похоже, что он бывал везде…

– Но вы же сами себя так позиционировали, – сказала она.

– Позиционировал, ох и позиционировал! – посетовал он. – Впрочем, не вижу причин не удовлетворить ваше любопытство: жен у него было четыре.

– Ого! Вижу, он был силен по этой части.

– Он был силен по разным частям. Должен признать, что и по этой тоже – не без того. Но черт с ним, с нашим другом Эрнестом. У меня есть к вам деловое предложение. Но прежде позвольте полюбопытствовать: вы где остановились?

Все это, конечно, чудно, мило – но не слишком ли борзо?

– Я спрашиваю об этом только для того, – уточнил Серж, – чтобы знать, куда вас сопроводить вечером. Видите ли, я хочу пригласить вас в ресторан. По четвергам я всегда обедаю в одном и том же ресторане, естественно, когда оказываюсь в Париже – на этот день у меня там всегда зарезервирован столик… А сегодня у нас именно четверг, не так ли? Я сейчас как раз тоже один. Так не разделить ли нам этот «праздник, который… и все прочее» на сегодняшний вечер? Надеюсь, моя компания вам не претит?

Ох, ну и слова он выбирает! Ни в Анином окружении в Саратове, ни среди «русских» в Вормсе так не выражались.