Маргаритка и я - Петр Незнакомов

— Значит, интересно, а?

— Что ты! Какой там интерес? Одни дедушки да бабушки. Ни тебе картинки посмотреть, ни смеяться громко не разрешают. Ерунда. И потом, там чем-то особенным пахнет…

Теперь мне совершенно ясно: душе Маргаритки никогда не вкусить от обещанного верующим райского блаженства.

Каждую зиму к нам в гости приезжает из Бургаса наша «морская» бабушка. Это настоящая радость для Маргаритки. Летом полтора месяца она проводит у бабушки, играет на приволье, на широком дворе, окруженном фруктовыми деревьями, а зимой, когда бабушка приезжает к нам, Маргаритка печется о гостье сама и никому не позволяет заботиться о ней. Она водит бабушку в театр, в гости к знакомым, она дает ей лекарства, когда у нее болит желудок, наливает грелку горячей водой и прикладывает к больному месту.

В один прекрасный день у Маргаритки родилась новая мысль: бабушка Цвета непременно должна посмотреть новый ЦУМ. Сейчас в Софии это самое интересное место. Они одеваются, берут друг друга за руки, уходят и возвращаются лишь три часа спустя.

— Ты, папа, только послушай, что случилось! — начинает Маргаритка еще с порога, возбужденно размахивая руками. — Бабушка потерялась!

— Как так потерялась? Где потерялась? — с тревогой расспрашиваем мы. — Разве ты за нею не следила?

— Постойте… сейчас расскажу все по порядку. Сперва мы согреемся. Бабушка потерялась в ЦУМе, на третьем этаже, там где кофты продают. Я ей говорю: «Пойдем, бабушка, поднимемся на эскалаторе», а она не хочет. Боится, как бы ей ноги не повредило. А ведь совсем не страшно. Я два раза рассказала ей, как надо вставать, просила ее, просила — не хочет, и все. Тогда я говорю ей: «Ладно, бабушка, ты поднимайся по обыкновенной лестнице, а я поеду на этой. Я буду дожидаться тебя наверху, там, где кончается твоя лестница». Она говорит: «Хорошо!» И вот мы потихоньку поднимаемся на третий этаж. Иду я к бабушкиной лестнице, тут смотрю, там смотрю: нет никакой бабушки.

Вот те и на! А народу, папа, — легко разминуться. Возвращаюсь я на второй этаж, туда, где игрушки, обошла кругом — нет бабушки, исчезла, как дым. А я же знаю, как ты будешь меня ругать, если я ее не найду. Я опять наверх, поднимаюсь на четвертый этаж — и там ее нет. Просто ума не приложу, что мне делать. Плакать?.. Но ведь слезами горю не поможешь. И тут я сообразила, как поступить. Иду я вниз искать комнату, откуда по радио сообщают. Прихожу. Там стоят двое, мужчина и женщина, и едят сдобные булочки. Я остановилась у дверей и не знаю, что сказать. Тогда женщина спрашивает: «Что тебе, девочка?» Я говорю: «Здесь передают по радио?» — «Здесь». Я давай ее просить: «Может быть, вы передадите по радио, что бабушка потерялась». А они как засмеются! Женщина чуть булочкой не подавилась. А мне-то не до смеху. «Чего, говорю, вы смеетесь, товарищи? Бабушка здесь впервые. Она из провинции». А они еще громче хохочут. И я никак не пойму, чего они смеются. Тут плакать хочется. Подумать только — бабушка потерялась! Наконец они перестали смеяться, и мужчина спросил: «Как твою бабушку звать?» Я им говорю, что ее зовут бабушка Цвета, что она из Бургаса, и они три раза сказали это в микрофон. И вот тебе пожалуйста, идет милиционер и ведет бабушку, а она ни жива ни мертва. Бабушка меня по всему ЦУМу искала, по всем лестницам лазила, сердце у нее колотилось, вот так… Посадили они ее, принесли воды, а когда бабушка успокоилась, она тоже начала смеяться. А что я такого смешного сделала? Не могу же я ее там оставить! Вот и вы тоже смеетесь…

— Ох ты, моя милая внученька! — обнимает ее бабушка и гладит по хмурому лицу. — Сладкая ты моя, любимая моя…

Даже до радио дошла, чтоб сказать… А я в это время на верхнем этаже находилась. Верчусь как шальная, до того мне страшно стало, что никакого радио не слышу. Вдруг подходит милиционер и говорит мне: «Это не вы ли потерянная бабушка Цвета?» А у самого улыбка до ушей. Я таращу на него глаза, а он берет меня под руку и ведет вниз, и, только когда я уже увидела нашу малышку внизу в комнате, тогда только я поняла, что к чему. До чего смышленая… Догадаться и до радио дойти. Так-то мы, бабушка с внучкой, и прославились на весь ЦУМ. На прощание сам диктор пошел нас провожать.

— А мне подарили резинового утенка, — хвалится Маргаритка. — Это игрушка для малышей, и я не хотела брать ее, но сказали, что так нельзя… полагается… Вижу, могут обидеться…

— Я за это испеку тебе вкусный пирог со снежками, — говорит бабушка Цвета. — Весь тебе достанется, ты этого заслужила.

— Ура-а-а-а-а! — радостно восклицает Маргаритка. Пирог со снежками — ее любимое кушанье.

После этого она убегает в ванную комнату. Хотя резиновый утенок игрушка для малышей, все же Маргаритка решила проверить, будет ли он в ванне плавать.

Капитан Грант и юнга Вильямс

Мы с Маргариткой купили лодку. Да, представьте себе, купили лодку. Все нам удивляются: ведь лодка — вещь совершенно непрактичная, особенно у нас, в Софии. Но мы с Маргариткой многозначительно заговорщически усмехаемся. Мы же с нею старые славные черноморцы (мы родились в Бургасе), и для нас лодка — нечто вроде хлеба насущного. Разве можно себе представить черноморца без лодки? Или, по-вашему, они такие же обыкновенные люди, как все, да? Нет, совсем не так! И потом, у нас имеются тайные планы. Мы давно мечтаем совершить вдвоем кругосветное путешествие. Теперь эта мечта может осуществиться. Правда, сперва мы совершим это кругосветное путешествие по нашему искусственному озеру, но когда мы станем в этих делах поопытнее…

Нет, мы наверняка в недалеком будущем чем-нибудь вас удивим. И, может быть, вы увидите в журнале «Дружинка» наши увенчанные славой портреты.

Как бы то ни было, но лодка куплена, и дело сделано. Мы нанимаем повозку и доставляем ее домой. На пороге нас встречает мама.

— А это еще что? — спрашивает она, нахмурив брови, и показывает на три пакета с нашей покупкой.

Мы с Маргариткой переглядываемся и наконец, набравшись мужества, отвечаем:

— Лодка.

— Что-о-о?

— Лодка, — повторяем мы и отходим от нее на два шага назад. — Самая обыкновенная резиновая лодка…

— Даже паруса есть, — добавляет Маргаритка и прячется у меня за спиной.

— Прекрасно! — говорит мама со спокойствием, предвещающим бурю. — А где вы взяли деньги, уважаемые?

Не могла все же миновать нас эта горькая чаша! Хотя мы, черноморцы, люди не робкого десятка, но следует чистосердечно сознаться, что мы ужасно боялись этого вопроса.

— Накопили денег и вот купили… — говорит Маргаритка, все еще не выходя из-за моей спины. — И из моей копилки все пошло сюда.

Я тоже начинаю что-то бормотать себе под нос. Но маму обманывать не годится. В конце концов мы сознаемся, что влезли в небольшие долги.

— Так! — терпеливо выслушивает нас мама. — Но ведь ребенок до сих пор без пальто!

— Мне совсем не нужно пальто.

— О-о-о-о! А без этой дурацкой лодки тебе никак не обойтись?

— Она нам нужна, мы будем совершать на ней кругосветные путешествия, — смело выходит вперед Маргаритка. — И лодка вовсе не дурацкая, а резиновая.

Как ни велико было негодование мамы, она все же не удержалась от смеха. Мама только с виду строгая женщина, а в сущности у нее очень, очень доброе сердце. Надо же учесть, что она и сама из Бургаса. У нее тоже есть моряцкая жилка. Увидев маму смеющейся, мы освобождаемся от оцепенения и, перебивая друг друга, обещаем и ее взять в путешествие.

— Делайте что хотите, мне все равно! — пытается мама снова стать серьезной. — Я больше не могу, сдаюсь!..

Она, хлопнув дверью, уходит на кухню, но мы знаем, что означают подобные ее поступки — конфликт улаживается. Буря миновала, и мы можем спокойно заниматься нашим делом.

Мы вносим пакеты в гостиную и засучиваем рукава. Нам предстоит первый раз собрать лодку. Принявшись за это с огромным воодушевлением, мы вскоре убеждаемся, что работа не спорится. Нет у нас ни руководства, ни железной моряцкой дисциплины. Каждый копается в пакетах, извлекает что попадется под руку; разные детали, болты, гайки уже валяются по всему полу.

— Так дальше не пойдет! — говорю я. — Надо избрать капитана.

Маргаритка радостно хлопает в ладоши. Ну конечно, на море всегда так: один приказывает, а другие сознательно и беспрекословно подчиняются! Сейчас же приступаем к избранию. Капитаном единодушно избираюсь я.

Остальной персонал распределяется следующим образом: мама — главный кок, Маргаритка — моряк.

— Но, папа, — задумчиво говорит она, — когда мы выйдем в море, я и тогда буду зваться Маргариткой?

— А как же?

— Моряк — и… Маргаритка!.. А можно, я буду юнга Вильямс?

Я поворачиваюсь к ней спиной, ибо капитану при исполнении служебных обязанностей смеяться не полагается. Вскоре я опять делаюсь серьезным и строгим, как того требует мое положение.