Заброска чисто по-русски - Владимир Платонов

Поезд медленно затормозил. Началась бешеная суета. Под сдавленные крики вещи полетели на насыпь. Гена с Серегой их еле успевали ловить. Тем не менее через сорок секунд мы уже стояли на насыпи и глядели в хвост уходящего поезда. Гена вынул сигареты и все спокойно закурили.

- Ну вот, ребята, Сосновец,- подвел я итог.- Давайте барахло отнесем к станции, там разберемся.

Мы не спеша начали взваливать на себя рюкзаки.

- Слушай, мужики, а где моя сумка?- озабоченно поинтересовался Андрюха.

- Сумка? Здесь должна быть.- ответил я, еще ничего не подозревая.

Все начали искать сумку. Сумки не было. Нигде.

- Та-а-а-к,- протянул Гена,- и что же в этой сумки было?

Андрей с унылым выражением лица пробормотал куда-то в сторону:

- Да так, ничего особенного. Колбаса копченая, два килограмма, сыр, полтора, сало, два килограмма, ну и по мелочи немного.

Мы медленно начали осознавать масштаб потери.

- Перекус накрылся,- констатировал Дима.

- Не понял,- обратился Санек ко всем,- а что же мы будем есть на переходах?

- Говно свое будешь есть!- грубо ответил Гена.

- Если оно, конечно, у тебя будет,- добавил я.

Вдруг раздался истошный крик Сереги:

- Черви-и-и!!!

Немая сцена. Все сели на насыпь и молча закурили. Десять минут молча курили. Потом молча встали и понесли вещи к вокзалу. Разговаривать не хотелось.

...

Начало смеркаться. Мы расположились около станции, представляющей собой небольшой домик с палисадником. Прямо в палисаднике мы и расположились. Поставили палатку, развели костерок и стали варить нехитрый ужин. Сегодня никуда ехать дальше не было возможности. До озера, откуда начинается маршрут, было километров семьдесят. Нужна была машина, а это только утром. Пожевав вареной гречки, мы залезли в палатку и отошли ко сну.

Утром настроение немного поднялось. Мы смирились с потерями и занялись дальнейшими делами. Дима, Саша и я пошли за хлебом, Гена с Серегой - искать машину.

Хлеб в поселке был. Я развернул заранее приготовленный мешочек и мы прикупили пятнадцать батончиков серого хлеба - на весь поход. Придя обратно, мы застали всех в сборе, более того, из Москвы приехали еще две команды на этот же маршрут. Гена доложил, что машина есть. Во-о-н стоит, типа фургон. Сторговался за пятьдесят рублей.

- Однако.- сказал Саша.

Прибывшие команды тут же подсуетились и договорились с тем же шофером. А ему это как раз и надо было. Дело в том, что здесь у шоферов это местный бизнес. Маршрут популярный, народ в сезон каждый день прибывает, все хотят туда. Вот ребята и заколачивают такую денежку в день сколько я за месяц получал.

- Дела обстоят так,- начал докладывать Гена.- Мужик привез продукты, с утра договорился с туристами, сейчас отвезет свой груз и через час возьмет нас. Так что собираемся и идем вон туда.

Мы быстро собрались и уже через час начали грузиться в фургон. Туда же грузились еще две команды. Фургон на половину объема забился вещами остальное пространство заняли туристы. В кабину посадили двух девчонок из соседней команды.

- Сколько ехать?- спросил я шофера.

- Часа два, три.- Ответил водитель и закрыл двери фургона. Всe вокруг погрузилось во мрак. Переваливаясь с боку на бок, машина тронулась в дебри карельской тайги.

Сначала шла асфальтовая дорога, потом грейдер-щебенка, потом обычная лесная дорога. Тут все и началось. Первой сломалась девчонка, сидевшая за нами на тюках.

- Мальчики мне плохо.

Плохо было не только ей. Машина, натужено взревывая, преодолевала кочки, бугры и ямы лесной дороги. В темном ящике фургона болтались вещи и люди. Яхта в штормовую погоду, видимо, имеет более плавный ход, ну а про существование морской болезни известно каждому. Сервис местного бизнеса был на высоком уровне - в углу фургона громыхало пустое ведро. Вскоре к этому ведру образовалась некоторая очередь. Женщин и ветеранов первой мировой войны пропускали вне очереди. Через пол часа машина остановилась и раскрылись двери.

- Выходите, подышите немного.- Сжалился над нами наш сердобольный шофер. Остановка на отдых предусматривалась сервисом.

- Слушай, я вот чего думаю,- обратился я к Гене.- Сейчас мы полтинник отдадим и у нас останется тридцать рублей на обратную дорогу. Как ты думаешь, нам хватит на билеты?

- Это вряд ли,- уверенно заявил Гена.

- Интересная получается картинка,- стал я размышлять.- И это каким же мы образом отсюда уедем.

Как у адмирала похода почти все деньги находились у меня. И уж как не мне обязывалось продумывать всю перспективу похода. Мысль родилась сразу. Я подошел к шоферу.

- Слушай, мужик. Какая-нибудь почта по дороге будет?

- Будем проезжать одну деревню, там есть почта. Что, маме открытку решил послать?

- Вроде того,- задумчиво ответил я.

Через некоторое время мы прибыли в деревню, последнюю на данном маршруте. Фургон остановился, все вышли. Почта представляла собой деревенскую избу с ржавой табличкой "Почта".

- Схожу я на почту.- сказал я мужикам.

- И я то же,- увязался за мной Санек.

Мы гордо зашли в помещение.

- Телеграмму в Москву отправить можно?- спросил я у тетки, сидевшей в темном углу.

- Можно,- прозвучал лаконичный ответ.

Я даже немного удивился.

- Что, маме привет передать?

Это у них местная шутка такая решил я и отбил легендарную телеграмму:

" мама вышли сто до востребования кемь тчк вова."

На большее я пожалел денег. В последствии выяснилось, что, получив такую телеграмму, мама, ничего не поняв, стала в крайнем испуге звонить Калашникову, нашему другу, который не пошел с нами в поход лишь по причине своей только что происшедшей женитьбы, и который, конечно, был в полном курсе нашего маршрута.

- Что такое сто? Что такое кемь? Что у них случилось?

Калашников успокоил мою маму:

- Ну, ребята поиздержались в дороге. Сами знаете как бывает, рассчитываешь на одно, а получается дороже. Туда, сюда, места неизвестные. Вот они и просят на обратную дорогу. А Кемь - это город такой, они оттуда уехать должны. Так Вы прямо на главную почту в Кемь вышлите сто рублей, а Володя их заберет на обратной дороге.

Мама успокоилась и выслала "сто до востребования кемь".

Тем временем под вечер мы приехали на берег озера. Народу стояло команд пять. Все постепенно собирались к выходу на маршрут. Мы решили здесь заночевать, а утром не торопясь собраться и отплыть.

...

Под утро приперло. Я вылез из палатки, как бы мне этого не хотелось, и увидел дивную картину зарождения дня. Восход розовой кистью прошелся по верхушкам сосен. Полупрозрачный туман покоился над зеркальной поверхностью озера. Птички еще спали, и только первые пичужки изредка чирикали где-то в кустах. Я пописал под ближайшей сосной, и, умиротворенный, вдохнул аромат рассвета. Вот она Карелия. Я здесь, а все остальное там. Далеко, далеко... Тишина и покой погрузили в себя все окружающее. Раннее солнце, пока еще робко, выглядывает из-за дальней кромки леса. Весь лагерь спит, а мне неохота. Я почувствовал соединение с природой, зов генов, мысли предков, рождение жизни. Мне расхотелось спать. Я сел у давно потухшего костра, и стал, без всяких мыслей, курить сигарету. Какие мысли. Ты просто впитывай окружающий мир, и некое откровение начнешь исподволь, постепенно постигать своим убогим городским умишком, которого и достаточно только на то, что бы сообразить на какой автобус тебе сесть, и где из метро лучше вылезть.