Этика Шопенгауэра - Николай Устрялов

В этой бессмыслице бессильного стремления - источник и корень знаменитого шопенгауэрского пессимизма: ведь "всякое стремление вытекает из нужды, из недовольства своим положением, и, следовательно, пока его не удовлетворят, оно - страдание". Много ярких, блестящих, поистине гениальных страниц посвятил наш мыслитель "ничтожеству и горстям жизни". И на мир природы, и на мир человеческий взглянул он сквозь мрачную призму своей метафизики, и страшная перед ним раскрылась картина. Везде - страдания, несчастия, как в великом, так и в малом, всеобщее горе, беспрерывный труд, непрестанная сутолока. бесконечная борьба, подневольная работа, связанная с крайним напряжением всех физических и духовных сил... "Все хлопочут, одни в мечтах, другие на деле, - суета неописуемая... От ночи бессознательности пробудившись к жизни, воля видит себя индивидуумом в каком-то бесконечном и безграничном мире, среди бесчисленных индивидуумов, которые все к чему-то стремятся, страдают, блуждают; и как бы испуганная тяжелым сновидением, спешит она назад к прежней бессознательности... Все в жизни говорит нам, что человеку суждено познать в земной счастии нечто обманчивое, простую иллюзию... Жизнь рисуется нам как беспрерывный обман - и в малом, и в великом... Мир оказывается полным банкротом и жизнь - такое предприятие, которое не окупает своих издержек. Люди подобны часовым механизмам, которые заведены и идут, сами не зная для чего; всякий раз, когда зачат и рожден новый человек, опять заводятся часы человеческой жизни для того, чтобы нога в ногу и такт за тактом, с незначительными вариациями, повторить уже бесчисленное число раз сыгранную шарманочную пьесу. Наш человеческий мир царство случайности и заблуждения, которые беспощадно распоряжаются в нем и в крупном, и в мелочах. Между страданиями и скукой мечется каждая человеческая жизнь. Всякое удовлетворение, т.е. всякое удовольствие и всякое несчастье, имеют отрицательный характер, между тем как страдание по своей природе положительно. Что дни нашей жизни были счастливы, мы замечаем лишь тогда, когда они уступают место дням несчастным. Часы протекают тем быстрее, чем они приятнее, и тем медленнее, чем они мучительнее. Точно так же, скучая, мы замечаем время, а развлекаясь - нет. Это доказывает, что наше существование счастливее всегда тогда, когда мы его меньше всего замечаем; отсюда следует, что лучше было бы совсем не существовать... Наш мир - худший из возможных миров". И с большим удовольствием цитирует Шопенгауэр известные слова гетевского Мефистофеля:

Alles, was entsteht,

Ist wert, dass es zu Grunde geht;

Drum besser war's dass nichts entstunde.

Естественно было бы ожидать, что при таком взгляде на жизнь всякий давно бы сказал: "игра не стоит свеч" и откланялся бы. Между тем, напротив, всякий бережет и охраняет свою жизнь - словно бы это был драгоценный залог, доверенный ему под тяжкой ответственностью, - и бережет и охраняет его среди бесконечных тревог и обильных лишений, - в чем и проходит вся его жизнь. Зачем же это, к чему все ужасы, для чего мы живем? "На это есть один ответ: так объективируется воля к жизни. Она должна пожирать самое себя, ибо кроме нее нет ничего, и она голодная воля". Отсюда - поиски, отсюда - тоска и страдание. 23

Будучи по существу своему бессознательной, воля, как мы видели, в то же время и бесцельна: "там, где ее озаряет познание, она всегда знает, что она хочет теперь, чего она хочет здесь, но никогда не знает она, чего она хочет вообще; каждый отдельный акт ее имеет цель - не имеет цели общее хотение, подобно тому, как всякое отдельное явление природы определяется достаточной причиной для своего наступления в данном месте и в данное время, - но не имеет причины раскрывающаяся в ней сила вообще, ибо последняя - это ступень проявления вещи в себе, без основной воли". Таким образом, второе свойство воли можно определить как безосновность: "закону основания подчинено только проявление воли, а не самая воля, которую в этом отношении следует назвать безосновной". Или, иными словами, воля не только свободна, но и всемогуща. Ее свобода вытекает уже из того, что она есть вещь в себе, опора всякого явления: ведь свобода представляется нам не чем иным, как независимостью от закона основания; "понятие свободы, собственно говоря, отрицательно, потому что его содержание есть только отрицание необходимости, т.е. соответствующего закону основания отношения следствия к основанию". Значит, "воля совершенна и во веки веков свободна". Она всецело определяет самое себя, и не существует для ее никакого закона. 24

Третьим свойством воли является ее вечность. Она бессмертна, ибо "возникновение и уничтожение не затрагивает действительной сущности вещей... Воле к жизни всегда обеспечена жизнь... Ядру жизни, воле, в ее обнаружениях смерть не мешает... Все, волящее жизнь, действительно, и продолжает жить без конца... Так с наступлением ночи мир исчезает, но при этом ни одно мгновение не перестает существовать, так смерть на вид уносит людей и животных, - но при этом столь же незыблемо остается их действительное существо... Смерть это сон, в котором забывается индивидуальность; все же другое опять просыпается, или, скорее, - оно совсем и не засыпало... Живое существо не находит в смерти абсолютного уничтожения, а продолжает существовать в целом природы и вместе с ним... Беспрерывное возникновение и уничтожение вовсе не затрагивает корня вещей, а только относительно и даже призрачно, и не распространяется на истинную, вутреннюю сущность каждой вещи, везде и повсюду скрывающуюся от наших взоров и глубоко загадочную, - ту сущность, которая невозмутимо продолжает при этом свое бытие, хотя мы и не видим, и не понимаем, как это происходит, и вынуждены представлять себе это лишь в общих чертах, в виде какого-то tour de passe passe... Жизненная сила остается чуждой смене форм и состояний, которые приходят и уходят, влекомые цепью причины и действий... Сила, которая раньше приводила в движение какую-нибудь теперь исчезнувшую жизнь, это - та самая сила, которая проявляется в другой жизни, теперь цветущей... Поэтому если человек боится смерти, как своего уничтожения, то это все равно, что думать, будто солнце сетует ввечеру: "Горе мне, я погружаюсь в вечную ночь". Воля - вечный элемент человека... Воля одна - начало обусловливающее, зерно явления, от форм последнего, к которым относится и время, свободное, а, следовательно, и ненарушимое... Только она одна неизменна, неразрушима, не стареет - не в физическом, а в метафизическом смысле["]. 25

Четвертым свойством воли следует признать ее единство, являющееся опять-таки необходимой принадлежностью вещи в себе. "Воля... лежит вне времени и пространства, не знает поэтому множественности и, следовательно, едина; но она едина не так, как едина особь, едино понятие, а как нечто такое, чему условие возможности множественного, principium individuationis, чуждо... Множественность вещей имеет свои корни в характере субъективного человеческого познания, но чужда вещи в себе, т.е. внутренней, раскрывающейся в этой множественности первоначальной силе... Вещь в себе во всех существах - одна и та же". Конечно, Шопенгауэр сознает, что единство той воли, в которой он признал внутреннюю сущность мира явлений, "это единство метафизическое и следовательно познание его трансцендентно, т.е. не зиждется на функциях нашего интеллекта и, собственно говоря, посредством них неосуществимо; оно разверзает перед мыслью такую бездну, в глубину которой нельзя проникнуть силой ясного и систематического умозрения: нет, в нее можно бросать лишь отдельные взгляды, которые разрозненно подмечают единство волн то в одном, то в другом соотношении вещей, то в субъективном, то в объективном"... Но, во всяком случае, "множественность есть только кажущаяся"... В нашем самопознании мы совершенно непосредственно познаем только одно существо - свою собственную волю. "Уже и это обстоятельство в своей глубочайшей основе вытекает из того, что, собственно говоря, есть только одно существо: иллюзия множественности (Майя), обусловленная формами внешнего объективного восприятия, не могла найти себе доступа в глубину естественного сознания, и оттого последнее всегда знает только одно существо". 26

Наконец, пятое свойство воли, тесно связанное с предыдущими, - это ее всеобщность. "Вся наша развивающаяся животная жизнь есть проявление воли... Воля, как вещь в себе, - это общий всем существам материал, неизбежный элемент вещей: она обща у нас со всеми людьми и с каждым человеком, даже с животными и даже еще ниже. В ней как таковой мы подобны всему, поскольку все полно и кипит волею... Как волшебный фонарь показывает много различных картин, но при этом один и тот же огонь делает видимыми их все, так и во всех многообразных явлениях, которые друг после друга наполняют собою весь мир или как события вытесняют друг друга, проявляется единая воля; ее видимостью, объективностью служит все это, и она остается неподвижной в этой смене"... Она вездесуща: "как нечто самое общее, она также и пошла"... Она обнаруживается в каждом явлении природы - от камня и растения до животного и человека, причем на высших ступенях своего раскрытия она выступает, как воля сознательная. Развитие вселенной - ряд последовательных совершенствующихся откровений создавшего вселенную начала. "Всю мою философию - говорит Шопенгауэр - можно формулировать в одном выражении: мир - это самопознание воли". 27