Сын башмачника. Андерсен - Александр Трофимов

Черти и чертенята не стесняясь подсаживались к очагу, чтобы вместе с детьми, притворяющимися взрослыми, и взрослыми, так и не переставшими быть детьми, послушать, о чём рассказывают умные страницы...

Собаки и кошки устраивали перемирие, чтобы послушать солнечно-лунные сказки Андерсена.

Но кто бы ни брался разгадать тайну сказочника — его ждала неудача. Талант даётся небесами, а они никогда не объяснят людям, для чего они делают так, а не иначе, почему бедному неуклюжему ребёнку из города Оденсе они дарят талант, которого, если бы его разделить, могло бы хватить на всех жителей страны...

Но он достался только одному человеку.

И мы должны быть благодарны Андерсену за то, что он пронёс этот небесный огонь через свою жизнь, не потушив его, не разменяв...

Здравствуйте, Ганс Христиан Андерсен, мы любим вас и читаем в детстве, а потом перечитываем всю оставшуюся жизнь...

За право считаться родиной Гомера спорили восемь городов древности. Если бы город, где родился Андерсен, был неизвестен, за право считаться его родиной спорили бы все города мира.

Но такой город — известен. Это столица сказочников мира, он называется Оденсе. Если бы была карта сказок, атлас сказок, глобус сказок, то Оденсе был бы помечен как столица мира, и никто бы не посмел возразить.

Оденсе, Оденсе, Оденсе...

Здравствуй, столица сказок мира!

Иногда мне кажется, что я и сам родился здесь, в одном из переулочков, где по утрам пробегает бедный башмачник, а днём на площадях и улицах столько красавиц, гномов, деревьев и цветов, что мне не хватит и жизни, чтобы со всеми познакомиться.

И мир Андерсена обогатил мою кровь кислородом радости.

Он огромней земли, это — космос. И я благодаря ощущению его сказок становлюсь в этом космосе не пылинкой, а лучом, лучиком, и скольжу по всем концам его, и радуюсь своему счастью, каким бы маленьким ни показалось оно другим.

У каждого человека есть пространство, которое он считает своим личным: у одних — комната, у других — дом собственный, у третьих — рабочий кабинет, у четвёртых — банк, где они благополучно служат. Так можно продолжать до бесконечности... Но самые счастливые и одновременно самые несчастные из нас живут в космосе, и даже земля мала для них; Андерсен Ганс Христиан принадлежал к таким странным чудным людям. Для чего-то они нужны природе, без них было бы скучно и бессмысленно существование человечества, которое уже много тысячелетий так и не может объяснить себе смысла жизни: может быть, это инстинктивно: он так ужасен и бессмысленен, что не стоит о нём говорить... Не в воспроизводстве же вечном смысл человечества...

В чём же?

А в Андерсенах Гансах Христианах...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Безобразный утёнок

— Да не держите лапки вместе!

Благовоспитанный утёнок должен

держать лапки врозь и выворачивать

их наружу, как папаша с мамашей.

Вот так! Кланяйтесь теперь и крякайте!

Утята так и сделали...

Андерсен вышел из самых низов общества. Он был один против всего мира и заставил этот мир считаться с собой, преодолевая его жестокое сопротивление где наивностью, где слезами, где своей железной волей, прятавшейся за романтическими одеждами. Он скорее чувствовал, чем видел цель. Он не любил вспоминать о своём происхождении, и тому были причины...

Родители его отца когда-то владели хутором, но судьба была к ним неблагосклонна. Судьба ненавидела все предыдущие поколения великого сказочника. И, словно одумавшись, она сосредоточила своё благожелательное внимание на маленьком Гансе. Можно сказать, что у родовой судьбы проснулась совесть.

Дед и бабка Андерсена по отцовской линии разорились и в 1788 году были вынуждены переехать в Оденсе. Но и здесь нужда не отпустила их. Дед сошёл с ума, бабка искала утешения в фантазиях о счастливом прошлом ничтожного рода.

— Моя бабка была богатейшей и знатнейшей дамой в Касселе! — вещала она под насмешливыми взглядами товарок. Но эти взгляды ничуть её не смущали. Даже подзадоривали.

   — Вон оно как!

   — Она бежала в Данию с бродячим комедиантом. Но счастья своего не нашла.

   — Откуда оно, счастье, в любви-то? — спрашивал кто-нибудь, и бабушка успокаивалась. Она верила в то, чего никогда не было. Но надо же жить чем-то в окружении абсолютной нищеты. Нужно хоть одно счастливое воспоминание о ком-то, чтобы выжить на этой земле, пристанище нужды и несчастий.

Поэтому на маленького странного внука возлагала она свои честолюбивые надежды. Она верила в него, ибо ей больше не в кого было верить. Над мужем смеялись мальчишки — и к этому она привыкла, готовая умереть в любой момент ради счастливой жизни внука.

Свои тайны косила в сердце и бабушка Ганса Христиана Андерсена по материнской линии. В детстве она промышляла милостыней, жизнь прописала её под мостом, где она пряталась, чтобы не унижаться просьбами о деньгах: нищие не подавали нищим.

Выпущенный из местной тюрьмы скорняк-подмастерье взял её замуж. Это случилось в 1783 году. Она вздохнула и перекрестилась тогда: сподобил Господь побывать замужем. Через семь лет она овдовела от кулаков первого законного своего супруга и перешла под власть кулаков второго законного мужа в 1794 году. Они прожили двенадцать лет, вплоть до 1806 года... Она умерла в 1825 году.

Её дочери были дочерьми её несчастий. Мать Андерсена была старшей дочерью её бед. Будущая бабушка будущего сказочника родила внебрачную дочь в начале 1770-х годов. Этой женщине и предстояло стать матерью великого сказочника. Звали её Анн-Мари — Мария.

Время появления второй дочери известно точно — 1778 год. Природа не церемонилась с нищими молодыми женщинами — далеко не всегда им предстояло рожать от мужа... В двадцать один год вторая дочь переселилась в Копенгаген. И если уж судьба распорядилась так, чтобы её тело служило мужчинам, то она попыталась извлечь из этого хотя бы минимальную пользу. Она обитала в доме терпимости, в чём Андерсен убедился, попав в Копенгаген, и так этого устрашился, что поспешил убежать от своей родственницы.

«Но вся жизнь — дом терпимости», — сказала писателю его опытная элегантная тётя.

Третья сестра умерла в молодые годы, и мать Андерсена не вспоминала о ней...

У Андерсена была сводная старшая сестра по матери — Карен. Он видел её крайне редко. В 1842 году в Копенгагене Карен решилась прийти к брату, и ему стоило огромного труда сохранить в тайне её приход. Он не пожелал ей помочь, боясь, что она будет надоедать ему просьбами об устройстве в приличный дом прислугой, и потому сделал всё так, чтобы она больше никогда не посещала его. Её появление могло утопить литературную карьеру начинающего писателя, что было для Андерсена равносильно самоубийству. Враги не преминули бы поставить ему в вину и это.