Учитель афганского - Дино Динаев

Объектом исследований становился древний сервант, забитый книгами. Шипулин прошелся взглядом по корешкам. Сразу вычленил и достал Коран. За владением им полагался штраф, но как водится, многие стали его дома держать. Особенности менталитета. Если что-то запрещено, надо в пику это делать.

Остальная литература интереса следственных органов вызвать не могла. Старые книжки в потрепанных обложках.

Он вышел на кухню, и ему бросилась в глаза стопка листов, прикрывающая банку с питьевой водой, отпечатанных на принтере и скрепленных стиплером.

На титуле название "Плачущее ущелье. События года восемьсот девяносто девятого или Проклятие рода Халифа ибн Ходжамуллы".

Бумага захватанная, старая. Много раз ее Бушуев с банки снимал, когда воду в чайник наливал.

Неожиданно тренькнул звонок. Шипилин достал пистолет и пошел открывать. Из протокола первичного допроса он знал, что к подследственному никто никогда не приходил.

— Кто там? — спросил он, остановившись сбоку от двери и не спеша заглянуть в глазок.

— Милиция!

Узнав голос, он спрятал оружие и уже без опаски распахнул дверь. Светлана Вернигор, следователь из соседнего отдела, улыбнулась.

— Вот так встреча. А ты что тут делаешь?

— Задание на обыск от миротворцев.

— Опа, и у меня то же самое задание.

— Что ж так бывает.

Это действительно бывало. Канцелярия МС работала не лучшим образом. На это все жаловались.

— Может, пустишь в квартиру?

— Конечно, заходи.

Он посторонился. Они знали друг друга, здоровались, но не более того. Светлана Вернигор была славной девушкой. Светловолосая, светлокожая, ясноглазая. Она улыбалась при встречах, старалась завести разговор, отчего Олег всегда чувствовал неловкость и терялся. У него была напряженка в общении с девушками, что вызвало бы массу насмешек при любом другом, но Шипилин, молчаливый как индеец-гурон и крепкий как гранитная скала, мало располагал к насмешкам.

Был лишь единственный случай с одним оперативником из соседнего отдела, тогда все кончилось сломанным носом, и этого строгого парня навсегда оставили в покое даже самые завзятые шутники.

Светлана прошлась по комнате.

— Нашел что-нибудь?

— Коран и еще вот это, — он протянул ей принтированную стопку.

— "Плачущее ущелье"?

Она села на тахту и стала читать. Лицо ее приобрело озабоченное выражение, но даже оно девушке шло. Или освещение удачно попало?

— Это же интересно! На, читай! — она сунула ему первый прочитанный ею лист.

Так как мебели в комнате больше не имелось, Шипилин опустился на ту же тахту, но в некотором удалении от девушки, и сделал вид, что читает. На некоторое время в комнате был слышно только шуршание бумажных листов.

Все текущие дела отошли куда-то на задний план. Форменная юбка обтянула девичьи бедра, вид был потрясающий, так что он залюбовался.

Из материалов уголовного дела

(в дальнейшем передано в дипмиссию миротворческих сил).

Том 1.

"Плачущее ущелье.

События года восемьсот девяносто девятого

или Проклятие рода Халифа ибн Ходжамуллы.

Во имя Аллаха милостивого, милосердного!

В месяце рамазане года восемьсот девяносто девятого я стал государем Кабульского удела на шестнадцатом году жизни.

Область Кабула относится к четвертому климату, она находится посредине обитаемой земли. На восток от нее лежат Ламганат, Пуршавар, Хаштнагар и некоторые области Хиндустана. К западу находится горная страна, в которую входит Карнуд и Гур-теперь в этих горах обитают и ютятся племена Хазаре и Никудери.

К северу от Кабула лежат области Кундуза и Андар-Аба, отделенные от него горами Хиндукуша, к югу-Фармул, Нага и Банну.

Кабульская область лежит посредине между Хиндустаном и Хорасаном-это очень хороший торговый рынок. Каждый год в Кабул пригоняют до десяти тысяч коней. Из нижнего Хиндустана приводят караваны до двадцати тысяч купцов.

Из Хиндустана доставляют рабов, белые ткани, сахар, сахарный песок и лекарственные зелья. В Кабуле можно найти товары из Хорасана, Ирака, Рума и Чина.

В Кабульской области четырнадцать туманов. В Самарканде, Бухаре и в нашем краю маленькие области, подчиненные столице какой-нибудь большой области, называются туман.

Проклятием нашего рода является туман Ниджрау. Он находится в горах северо-восточнее Кабула. Горы позади Ниджрау сплошь населены кафирами. Это глухая, уединенная местность, пользуящаяся дурной славой. Жители Ниджрау-винопийцы, безмолитвенники, не знают страха перед грехом и подобны язычникам.

Благоверному мусульманину туда дороги нет, ибо там ему не прожить и дня. Убив благоверного, язычники употребляют тело его в пищу. Это страшные люди, вернее будет сказано, звери в обличье людском.

В этих краях водится птица луче, эту птицу называют еще "букаламун". От головы до хвоста она пяти-шести разных цветов и переливается, как шея у голубя, а величиной она будет с горную куропатку. По-видимому, это хиндустанская куропатка.

Жители этой страны из уст в уста передают зловещий рассказ о том, что всякий раз появление букаламуна указывает на скорую смерть первому ее увидевшему.

В горах Ниджрау находится долина Хаваа. В нее можно попасть только через Черное ущелье. Это странное место, хотя Хаваа, где во множестве растет виноград, гранаты, урюк, айва, персики, миндаль, орехи, где под развесистыми чинарами протекает чистый ручей Ак-су, и кажется настоящим раем.

Здесь нет рыбы и фазанов, и вообще, нет никакой живности, и даже кафиры остерегаются показываться здесь, ибо место это считается проклятым, и проклятию этому нет числа веков и, может быть, даже тысяч лет.

Мой отец Халиф ибн Ходжамулла, презрев предупреждения своего мурида, как-то остановился в этих местах на ночь. С ним была сотня нукеров во главе с беком Раннахаром, и это он опрометчиво посчитал надежной защитой от древнего проклятия.

С Халифом путешествовал его родной брат султан Нугзар мирза из Герата и жена султана красавица Гульбадан-беким. Султан тоже отговаривал Халифа от опасной затеи, но отец его не послушал.

Слуги разбили пестрые шатры и развели костры, на которых жарили принесенных с собою перепелов. Странная тишина установилась вокруг, не было слышно ни пения птиц, ни даже ветра.

— Смотрите, что за дивная птица! — воскликнул султан, указывая на внезапно появившегося букаламуна.

Чело Халифа поразило раздумье, и чтобы заглушить черные мысли, он велел подать золотистое вино араташи, привезенного из Дара-и Нура.

Гулянье затянулось до поздней ночи, и чем больше было выпито вина, тем жарче поглядывал Халиф на красавицу беким. Нугзар заметил страстные взгляды, и крепкое вино ударило ему в голову.

Он схватился за кинжал, но подоспевшие нукеры повалили султана наземь. Расвирепевший Халиф велел немедля казнить Нугзара. Царский палач по имени Аликпер уготовил султану страшную участь: обладая недюжинной силой, он поднял несчастного и ударом о колено с хрустом сломал ему спину, точно вязанку хвороста, после чего бросил умирать свою жертву долгой мучительной смертью.

Но гнев Халифа на этом не успокоился, и он отдал не пожелавшую покориться Беким Раннахару. Бек надругался над Гульбадан и словно кость изголодавшимся псам, бросил женщину своим нукерам.

Ночь огласилась страшным криком. То несчастная женщина, вырвавшись из лап своих мучителей, кинулась в бурные воды Ак-су, которые понесли ее прямиком в Черное ущелье.

— Пусть дьявол возьмет ваши черные души! — таковы были последние слова Беким перед тем, как она скрылась навеки.

Вослед ей бросились нукеры, но вдруг ночь сделалась непроглядной, как если бы все ослепли. Со стороны ущелья внезапно донесся горький надрывный плач. Ночь наполнилась шорохом приближающейся смерти.

О последовавшем кровавом ужасе мурид пишет так: "Ручей приобрел цвет смолы, а Черное ущелье стало таковым навеки, ибо нукеры, пытавшиеся запалить факелы и осветить неведомых врагов, были сразу жестоко ими растерзаны: у них вырвали глаза, а самих выпотрошили наподобие кроличьих тушек. Чудом выжившие лишились разума, а маска невыносимого ужаса навсегда застыла на их лицах".

Халиф окружил свой шатер тремя рядами вооруженных до зубов нукеров и стал ждать утра. Всю ночь смерть кругами ходила вокруг живого кольца. Рвущий душу плач доносился со всех сторон.

То тут, то там из рядов вырывался живой человек, чтобы спустя секунду быть брошенным обратно-с оторванными конечностями, почти разорванным пополам.

Никому ни разу не довелось увидеть безжалостное отродье, убивающее в темноте и наполняющее ночь тоскливым хватающим за душу плачем.

Когда забрезжило утро, в живых оставалось не более десятка людей. Не более десятка из более чем сотни нукеров и стольких же слуг.