Проверка на преданность - Кирилл Казанцев

– Задачу понял, – кивнул Антон.

– Хорошо, что понял. Но только учти, что раскрытие убийства Хрулева не основная твоя задача. Я бы сказал, вообще не твоя задача. Твое дело внедриться в систему, выйти на тех людей, которые стоят и за этим убийством, и за прошлым, и за нынешними делами. Судя по всему, ситуация обостряется, поэтому впредь считаю наши встречи опасными. Полина станет твоим помощником и твоей связной. Она будет со мной встречаться и докладывать обо всем, а ты удвой и утрой бдительность, Антон. Машина, которую я тебе дал…

– Буду поменьше пользоваться, – перебил его Антон. – Я все понял, Алексей Алексеевич, осторожность и еще раз осторожность.

– Да! – с вызовом подтвердил Быков. – Именно осторожность, а не кулаки, которые ты норовишь пустить в ход. Полина – лицо в нашем деле официальное, она ведет оперативные дела, пишет и подшивает рапорта и сообщения агентуры. Но информацию поставляешь ты.

Уже стемнело, когда Антон был уже в каких-то ста метрах от дома, точнее, от конспиративной квартиры, в которой он жил. В любом оперативном ведомстве, у любого самого рядового оперативника обязаны быть такие. В подавляющем большинстве это частные квартиры, у которых существуют вполне реальные хозяева. Кто-то, по договоренности с органами, предоставляет свою квартиру для оперативников, некоторые квартиры находятся в ведении муниципалитетов, но опять же, по договоренности с органами, используются не совсем по назначению. Бывают и более сложные схемы. Но в любом случае оперативнику или разведчику необходимо встречаться с кем-то тайно. Ведь работа оперативника в полиции ничем особенно не отличается от работы разведчика, разве что разведка ведется внутри собственной страны.

И как в любой разведывательной деятельности, оперативнику приходится сталкиваться с противодействием. В данном случае он сталкивается с противодействием преступников. И зачастую это не просто попытки скрыть свою причастность к тому или иному преступлению, скрыть улики. Преступники готовы на все, вплоть до физического устранения оперативного работника, который слишком близко подошел к разгадке тайны преступления и готов задержать преступника.

В обычной практике оперативной работы полиции убивать оперативника особого смысла нет, потому что есть его коллеги, его начальник, есть следователь, который ведет то или иное уголовное дело. Десятки людей знают во всех подробностях результаты расследования, владеют ниточкой, которая ведет к преступнику. Всех не убьешь, да и себе дороже выйдет такая попытка. Либо тебя схватят и ты получишь еще больше, либо на место убитых будут назначены другие работники. Пуля или нож не всегда все решают.

Но в положении, в котором сейчас оказался Антон Копаев, они как раз решали очень многое. Заподозри преступники, что он из полиции и подбирается к ним, участь его будет тут же решена. И Антон вполне отдавал себе отчет в том, что ему постоянно грозит. Быть осторожным всегда, а не только тогда, когда чувствуешь опасность, он приучил себя еще в Каменске, когда только начинал работать. Теперь же эту осторожность возвел в гораздо более высокую степень.

Антон никогда не возвращался домой одной и той же дорогой, всегда долго и тщательно «проверялся», чтобы быть уверенным на сто процентов, что за ним нет слежки. Он понимал – более беззащитным, чем в собственном доме, человек быть просто не может, разве что в бане. Спокойно лечь спать и знать, что утром проснешься – это очень важно. Ни один человек, каким бы сильным характером, какой бы железной волей он ни обладал, не сможет находиться в состоянии тревоги, чувствовать смертельную опасность круглые сутки. Любой психике нужна передышка, нужен отдых.

И Антон очень старательно, почти с маниакальным упорством берег свой дом, свою безопасную нору от того, чтобы кто-то не узнал ее местонахождение. Более того, у него существовало множество индикаторов, которые подсказывали ему, что жилище не тронуто, его не посещали или не пытались посетить нежелательные лица.

Он петлял по улицам, подолгу сидел на лавках, делал непредсказуемые и нелогичные повороты, дважды использовал проходные дворы и арки, которые позволили бы заметить возможную слежку и уйти от нее. Все это делалось старательно и обдуманно. Так, чтобы его сегодняшний маршрут не походил на вчерашний, позавчерашний и третьего дня.

Вот и подъезд. Магнитный ключ, и дверь открылась. Теперь еще одна регулярная процедура. Приготовленные и зажатые в руке предметы быстро занимают свое место. На носу оказываются очки, с чуть затемненными стеклами и в большой массивной оправе, под носом наклеены заметные усы, которые меняют рисунок носогубного треугольника. Быстрым отработанным движением Антон снимает куртку и выворачивает ее наизнанку. Куртка хитрая, двусторонняя. Снаружи она темно-серая, без всяких особых отличий, такая, каких полно в городе, а вот внутри – синяя, с красными и белыми полосами, которые бросаются в глаза и запоминаются.

Изменив походку на тяжелую и неуклюжую, ссутулившись, Антон поднялся на третий этаж. Сегодня никто из соседей ему не встретился. Когда встречались, он здоровался, не поднимая глаз, хрипловатым голосом и с видом утомленного нездорового человека.

Теперь входная дверь. Первым делом тонкий резиновый коврик перед нею. Сам Антон на него никогда не наступал, но в свое время старательно и долго экспериментировал, выясняя место, куда обычно наступают люди, отпирая дверь ключом. Или отмычкой. Именно в том месте под ковриком лежали четыре тонкие колбаски из пластилина. Если на них наступить, то через подошву обуви не почувствуешь, зато колбаски расплющатся.

Антон осторожно отогнул край коврика и убедился, что его индикатор цел. Теперь второй – две спички. Они подсунуты под уплотнитель, и, если дверь открыть, спички обязательно упадут. Можно попытаться перехитрить хозяина и при закрывании двери сунуть спички на место. Но дело в том, что Антон вкладывал их по-особенному. Повторить такое постороннему случайно, скорее всего, не удастся. Правда, всегда можно было предположить, что за дверью и самим Антоном в процессе ее открывания преступники могут наблюдать через глазок двери напротив.

Спички тоже оказались на месте. Антон вставил ключ, отпер замок металлической двери. При этом он стоял сбоку, чтобы возможное взрывное устройство между наружной и внутренней входными дверями основную часть своей энергии выбросило на лестничную площадку, так у него оставался шанс уцелеть. Взрывного устройства тоже не оказалось. На месте была и тонкая шелковая нить, натянутая на уровне щиколоток.

В квартире индикаторов не было, кроме того, что у Антона заведено всегда класть вещи на строго определенное место. Ну, и, конечно, замаскированный объектив камеры наблюдения, направленный на входную дверь и соединенный с датчиком движения. В случае его срабатывания на мобильный телефон поступил бы сигнал, и тогда Антон на экране увидел бы то, что показывает камера в квартире. Датчик сегодня не срабатывал.

Проверив, насколько плотно задвинуты шторы на окнах, Антон, наконец, переоделся, умылся и занялся приготовлением ужина. Неприхотливый ужин из полуфабрикатов, неизменный сок, просмотр местных новостей по телевизору. Антона такой размеренный режим жизни в своей «норе» не угнетал. У него даже кровать была на высоких ножках, которая не позволяла подложить под нее взрывное устройство. Это была жизнь-борьба, и, как всякая борьба, она требовала от него собранности, силы духа и выносливости.

Антоном двигала ненависть. Не ослепляющая безрассудная ярость, не гнев, из-за которого люди теряют над собой контроль, а холодная рассудочная ненависть к людям, с которыми он боролся. Он так решил. Наказав того, кто убил его мать, теперь он должен наказать других таких же. Тех, из-за которых гибнут неповинные люди, невинные сидят в тюрьмах, кого пытают и унижают в камерах отделов полиции пьяные оперативники и участковые. Один случай с насилованием бутылкой из-под шампанского чего стоил. Об этом говорили по телевизору уже третий день.

Антон ненавидел этих нелюдей в полицейской форме и решил посвятить свою жизнь борьбе с ними. В память о матери. И он готов был жить такой жизнью годы, десятилетия, если ему будет столько отпущено. Готов был отрешиться от всех земных благ ради собственной борьбы.

Глава 2

Антон спрашивать не стал, но фигура его помощницы Полины явно говорила об увлечении спортом. Невысокая, стройная, крепко сбитая. И икры ног спортивные, и согнутая невзначай рука показывала прокатившийся под кожей крепенький бицепс, и вся она была какая-то правильная, ухоженная, строгая. Если бы не эта строгость в движениях, во взгляде, ее можно было назвать вполне симпатичной девчонкой.

– Так не пойдет, – наконец сказал Антон, когда они шли по скверу. Он взял девушку под локоть и усадил на свободную лавку. – Ты слишком бросаешься в глаза, за тебя взгляд цепляется.