Цапля для коршуна (СИ) - Калинина Кира Владимировна

Но урод — от слова "уродиться". И в этом смысле Леннея ошибалась. Уродился рэйд очень даже ничего — если судить по правой половине лица: правильные черты, твердый подбородок, четкая линия рта. Но смотреть на правую половину и не видеть левой оказалось невозможно. А каково было Леннее, для которой это обезображенное лицо стало зримым воплощением зла, погубившего ее семью?

Рэйд, между тем, снял повязку и, подвинув к себе настольное зеркальце, стал аккуратно втирать в надбровье мазь из круглой баночки. Лена отвела взгляд: то, что пряталось под повязкой, выглядело совсем жутко, да и смотреть на процедуру было не столько неприятно, сколько неловко — происходящее явно не предназначалось для чужих глаз.

Следовало уйти. Однако пока рэйд сидел напротив, Лена боялась дышать, не то что шевелиться: вдруг заметит. Она постаралась сосредоточить внимание на окне, манящем светом и зеленью. Но ноздри щекотал насыщенный травяной запах мази, и взгляд невольно возвращался к мужчине за столом.

Наконец рэйд убрал баночку, зачем-то повел рукой над зеркалом, в которое смотрелся, и произнес с искренней теплотой:

— Добрый день, Айдель.

Лене едва удалось подавить нервный смешок. Его высокоблагородие эм-рэйд изволит беседовать с самим собой. Его высочество, светлость и сиятельство в одном флаконе от себя, красавца писаного, без ума. Сейчас попросит: "Свет мой, зеркальце, скажи…"

Но зеркальце вдруг отозвалось незнакомым голосом, низким и сипловатым, будто простуженным:

— Здравствуй, здравствуй, Дион. Давненько тебя не видел. Чем порадуешь?

Чудо-зеркальце стояло к Лене спинкой, и заглянуть в него, даже с высоты, на которой располагался глазок, было невозможно. А так хотелось посмотреть на существо, с которым говорил рэйд!

Воображение подкинуло образ этакого сказочного гномика, который уютно сидит на пороге своего дома и попыхивает трубкой, а дом парит в серебристо-туманном ничто — все-таки это дух зеркала, а не хоббит из Шира.

И только когда рэйд и его невидимый собеседник принялись обсуждать кражу, совершенную Ханно, Лена осознала всю степень своего идиотизма. Дух? Гномик? Рэйд общался с реальным человеком! Зеркало — это просто устройство связи. И неважно, на каких принципах оно действует. В конце концов, может быть, у них наука магией называется.

Услышав описание, которое Ханно дал заказчику кражи, человек по имени Айдель хмыкнул:

— Рыжий, бородатый, рябой и хромой?

— Приметы настолько особые, что вряд ли хоть одна подлинная, — отозвался рэйд ему в тон.

— И кому понадобилась эта реликвия прошлого — какому-нибудь собирателю диковин?

— Или очередной наследник объявился.

— Значит, у него есть дар. Выследить будет проще. Обратишься в сыск?

— Посмотрим. Мои люди устроили засаду. Едва ли хорек попадется в силки, но вдруг.

— Вижу, ты решил держать колечко при себе, — заметил Айдель. — Так, конечно, целее будет… но безопаснее ли?

Рэйд помолчал, разглядывая черный перстень на своем мизинце, дернул углом рта.

— Да, придется объяснить, с какой стати я ношу цаплю. А уж он поднимает сыск на ноги…

Это "он" прозвучало так значительно, будто речь шла, по меньшей мере, о короле. А может, и правда?.. Додумать Лена не успела, потому что в эту самую минуту рэйд спросил:

— Как я понимаю, о девчонке новостей нет?

Из зеркала долетел вздох.

— Мы уже и Сандию проверили, и Шальдерон, хотя вряд ли она забралась в такую даль. За Веремеей, Килантой и поместьем ли ин-Клоттов следим постоянно. Вергоры, Дюпрены и Лаггиты тоже под приглядом…

Айдель еще некоторое время сыпал именами и названиями, а у Лены холодок бежал по спине: рэйдову дочку по-прежнему искали, и с усердием.

— Кто бы ее ни прятал, он не сможет делать это вечно, — проворчал рэйд, задумчиво поглаживая перстень.

— А ты не думал, — голос Айделя стал вкрадчивым, — что цапля жива, потому что и правда есть другой наследник?

Рэйд резко выпрямился, и Лена приготовилась к вспышке гнева, но через мгновение плечи мужчины опустились, он оперся локтями на стол и прикрыл рукой здоровую часть лица.

— Не знаю, элдре, — произнес глухо. Опять это слово. — Но если Леннея мертва, я хочу увидеть труп.

— Резонно.

Повисла недолгая пауза.

— Может, тебе стоит начать с начала? — предложил Айдель. — Ты хорошо обыскал замок?

Рэйд отнял руку от лица, слабо усмехнулся.

— И замок, и усадьбу — до последней кроличьей норы.

— Я не о том. Дюворы живут в Скире триста лет. Сколько раз перестраивали дом?

— Тайные ходы? — рэйд иронично повел бровью, и Лене показалось, что ей на сердце легла холодная рука. — Я всю спальню лично простучал, а Лютен проверил магически.

— Только спальню?

— Ну, исчезла она из спальни. Открытое окно, веревка… Я бы не поверил, что этой кукле хватит духу удрать с третьего этажа, но при нужде и хромой побежит. А ходы… — рэйд задумался. — Ходы, конечно, могут быть. Стены толстые, и кто знает, что там под фундаментом. Здание большое, плана нет, а я ни льгоша не чувствую, — он поморщился. — В любом случае, если девчонка ушла тайным ходом, сейчас она далеко. Но ты прав, проверить надо.

— Хочешь, пришлю пару толковых поисковиков?

Рэйд кивнул и вдруг грохнул по столу с такой злостью, что зеркало опрокинулось и умолкло, а Ленино сердце скатилось куда-то в живот.

— Я поймаю маленькую паршивку и выбью из нее дурь!

Откуда взялся белоснежный голубь с конвертом в клюве, Лена не поняла. Странный конверт — цвета крафт-бумаги, спрыснутой перламутром — развернулся в воздухе и спланировал в руки рэйда непримятым листом. Пробежав лист глазами, рэйд надел на глаз повязку и дважды щелкнул пальцами. Вбежавший через полминуты лакей получил распоряжение заложить карету и подать парадный костюм.

— Я еду во дворец, — объявил рэйд.

Дион

Приступ застал Диона на подъезде к ажурным воротам Шетталя. Он успел стукнуть тростью в стенку кареты, и кучер, приняв в сторону, остановил лошадей под ветвистым дубом.

Четверть часа в голове Диона рвались грозовые разряды, перед отсутствующим глазом сверкали молнии, от сердца по жилам растекалась лава, а горло стискивала стальная удавка, не пуская в грудь воздух.

Однажды эти приступы убьют его. Но, кажется, не сегодня. Дион ощутил во рту вкус крови из прокушенной губы, а чуть погодя сквозь роение черных мух различил синюю обивку кареты. Волосы слиплись от пота, влажное белье холодило кожу.

Прошло еще несколько минут, прежде чем он смог поднять руку и задействовать дифены, которые высушат одежду и удалят неприятный запах.

Пальцы дрожали. Под маской было горячо и мокро. Узорам в подкладке полагалось впитывать кровь, но иногда ее было слишком много, и Дион привычно провел пальцами вдоль нижнего края маски, проверяя, не подтекло ли. Затем снял с мизинца перстень и сунул во внутренний карман сюртука. Объясняться с Лаэртом по поводу цапли сейчас не было сил.

Гвардейцы в алых мундирах и черно-золотых киверах вытянулись во фрунт, приветствуя карету с гербом ин-Скиров. Король обещал пожаловать Диону собственный герб, но медлил. Ждал. Пока его протеже женится на наследнице Дюворов — или пока перестанет быть нужным?

Издали дворец казался затейливым кукольным домиком: стены цвета утренней зари, взбитые кружева лепнины, полукруглые эркеры, балконы с изящными балюстрадами, яркие цветы в белых каменных чашах, изгибы лестниц, статуи в нишах, шатровые крыши и башенки, одетые темно-зеленой фигурной черепицей. Брусчатка подъезда тоже отдавала зеленым и розовым.

В мышцах еще гнездилась ватная слабость, но Дион соскочил с подножки упруго, будто молодой кот, и вошел в распахнутые двери, покачивая тростью с щегольской небрежностью. Развязно поклонился двум встречным дамам, чем вызвал у них обморочную бледность.

Услужливый молодой человек по имени Гиль, один из королевских секретарей, встретил Диона на втором этаже и проводил в маленькую комнатку для приватных бесед, выдержанную в кораллово-жемчужных тонах. Король, облаченный сегодня в персиковые брюки, абрикосовый сюртук и рубашку цвета чайной розы, появился через пару минут. В комнатке сразу стало тесно. Его величество Лаэрт Второй, крупный мужчина с мощными плечами, широкой грудью, гривой золотистых волос и ленивой грацией сытого льва, питал слабость к изящным вещам, дамским расцветкам и грубой лести.