Брачные союзы Дома Романовых - А. Манько

Приезд холостого принца натолкнул московского царя на счастливую мысль отдать за него Евфимию, старшую дочь своего двоюродного брата князя Владимира Старицкого. Накануне прибытия Магнуса отец невесты был обвинен в изменнических замыслах против царя и казнен. Иван IV вместе с ливонским титулом предложил молодому вассалу руку своей двоюродной племянницы, и тот дал согласие. Поскольку ливонские дела торопили, то решили бракосочетание отложить до более благоприятного времени. Это время наступило лишь весной 1573 года, после перемирия со Швецией, когда при возвращении из Ливонии Иван Васильевич остановился в Новгороде. Свадьбу назначили на 12 апреля.

Свидетелями этой свадьбы оказались многие: кроме русских войск, возвращавшихся с царем, в город прибыл Магнус со свитой до 200 человек, а из Москвы приехали с невестой царевич Иван Иванович и много бояр и боярынь. Кстати, на свадьбу прибыла в Новгород уже другая невеста Магнуса: Евфимия умерла вскоре после посещения ливонским королем Москвы и теперь замуж Иван IV отдавал ее младшую сестру Марию. Последней, судя по всему, не исполнилось и тринадцати лет, в то время как Магнусу было двадцать три года. И тем не менее брак в таком возрасте не являлся редкостью или отступлением от закона: Стоглавым собором 1551 года запрещалось выдавать замуж лишь девушек моложе двенадцати лет.

Итак, Москва впервые готовила свадьбу с иностранным принцем, да еще с протестантским вероисповеданием. Организаторы «свадебного разряда» за основу взяли прежние образцы, но ввели и новые элементы, сделав при этом некоторые отступления от привычных, установленных норм. Они выбрали тысяцкого, дружек, свах и т. п., невесте назначили посаженого отца и посаженую мать. Большую часть почетных свадебных должностей заняли московские бояре и их жены.

12 апреля 1573 года согласно «разряду» все свадебники собрались на царском дворе. Богато одетую невесту в сопровождении ее многочисленных «чинов» торжественно ввели в специальную комнату для молодоженов, где находилось для них «чертожное место». На последнем лежали «два сорока» соболей, один возле другого. Как только жених и невеста вошли в комнату, тотчас же дьяк Пушкин принял «один сорок» и на освобожденное место посадили невесту. С нею рядом сел жених, после того как дьяк Яровой принял «сорок» другой. Все присутствующие заняли свои места, и началось обручение — впервые православно-протестантское в истории Русского государства. Обручал и сменял кольца у невесты новгородский священник Дмитриевской церкви, а у жениха — его придворный пастор. По окончании обряда княгиня Мстиславская осыпала новобрачных хмелем, символом любви, и когда все было завершено, двинулся свадебный поезд. Все направились к Дмитриевской церкви. Жених ехал на коне, невесту везли в санях вместе со свахами. Торжественность и пышность свадебному поезду придавали почетные «поезжане», 26 князей и бояр, 15 королевских дворян.

Перед входом в церковь брачной чете постлали большой красный ковер, еще один находился в самом храме. По ним православная невеста торжественно вошла в церковь, а жених — лишь на паперть. Начавшись под сводами храма, обряд венчания завершился на паперти, поскольку жениху не было позволено войти в храм. Так был заключен первый брак русской православной княжны с протестантским принцем, который послужил примером для подобных случаев в будущем.

После венчания, когда новобрачные выходили из церкви на улицу, их по русскому обычаю осыпали хмелем. От храма свадебный поезд в прежнем порядке направился к царскому дворцу, здесь начался пир. После обильного обеда были устроены забавы, в которых участвовали все: и русские, и иностранцы. Как отметил один из ливонских летописцев, на общей радости развеселился и царь Иван Васильевич: большой охотник до пения, он собрал маленьких послушников и пел вместе с ними.

Поутру, после брачной ночи, царь подарил молодым богатые меховые шубы. Торжества продолжались несколько дней.

Новобрачные после свадьбы поселились в Оберпалене и жили в мире и согласии. В 1580 году у них родилась дочь Евдокия, крещеная по православному обряду. Родство Магнуса с московским царем не помогло в достижении желанной цели — основания самостоятельного Ливонского королевства при номинальной зависимости от Москвы. Более того, враги московского царя становились его собственными: брат Фридрих II отнял у него Эзель, шведы теснили с севера, а поляки — с юга. Поэтому, когда польский король Стефан Баторий начал одолевать русские войска, Магнус, чтобы спасти остатки своих владений, изменил Ивану IV, поспешив к новому сюзерену. Однако огорчения продолжали его преследовать и свели в могилу раньше времени: он умер весной 1583 года, сорока двух лет от роду. Мария Владимировна по просьбе русского правительства возвратилась на родину. Лишившись вслед за мужем дочери, она ушла в монастырь и жила там под именем инокини Марфы. Похоронена была в Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры.

Как мы уже говорили, московские цари предпринимали попытки найти себе достойных невест из европейских правящих домов. Кстати, это относится и к самому Ивану IV, который восемь раз ходил под венец, но со своими подданными. Однако все по порядку.

В праздничный день, 16 января 1547 года, в Успенском соборе проходило торжественное венчание Иоанна IV на царство. В храме было тесно: бояре в богатых парчовых нарядах, иноземные послы в западной шелковой одежде при дорогом оружии, в большинстве — высшее духовенство в светлых пасхальных ризах. Собор был весь в огнях. Хотя двери храма и были открыты настежь, дышать было трудно, пламя многочисленных свечей мерцало от дыхания огромной толпы в тесном пространстве.

Началась священная литургия: митрополит Макарий торжественно сотворил помазание Иоанна на царство. Юный самодержец, одетый в царскую одежду, стоял на помосте, покрытом коврами и алым бархатом. Первосвященник подал ему венец Мономаха, затем державу и меч и надел на него золотую цепь, знак царского достоинства. И вот наконец после вторичного миропомазания начались поздравления: молодому монарху дарили дорогие меха, золотые сосуды, осыпали червонцами…

При гулком перезвоне колоколов всех московских церквей вышел из Успенского собора Иоанн IV, встреченный здравицами столичного люда всех сословий… Весьма далеко за полночь завершился царский пир, многолюдный, шумный и веселый.

А 3 февраля того же года состоялась и царская свадьба. 13 декабря 1546 года, когда Ивану Васильевичу исполнилось шестнадцать лет, он заявил митрополиту о своем желании жениться. Сразу же послали грамоты во все концы государства о сборе лучших девиц для выбора царской невесты. В послании строго предписывалось: «…когда к вам эта грамота придет, и у которых из вас будут дочери девки, то вы бы с ними сейчас же ехали в город к нашим наместникам на смотр, а дочерей девок у себя ни под каким видом не таили бы. Кто же из вас дочь девку утаит и к наместникам не повезет, тому от меня быть в великой опале и казни».

Наместники при отборе царской невесты прежде всего обращали особое внимание на стать, дородность, необходимый рост и красивое лицо.

В таком обычае выбора царской невесты было заметно влияние Византии. Императрица Ирина именно так выбрала невесту для своего сына Константина. На Руси ритуал был такой: получив платок и кольцо, царская невеста торжественно вводилась в кремлевские палаты. Здесь она до самой свадьбы находилась на попечении боярынь и постельниц, среди которых находилась также ее родная мать или тетка. В царских хоромах совершался обряд наречения избранной царевною, когда на ее голову надевали царский девичий венец. С этого момента новонареченная уже обязательно упоминалась в молитвах по всем церквам государства. Любопытно, что после этого акта даже родной отец не мог называть свою дочь иначе как «великою государынею». Зато отец и его родственники начинали играть первую роль в царском дворе, возвышаясь над родовитыми боярами и вызывая постоянные интриги.

Прежде всего интриги были связаны со здоровьем царской невесты: ведь самое легкое ее недомогание скрытые враги представляли для самого царя как опасную болезнь. Наша история знает несколько примеров таких ложных болезней (порчи), часто с трагическим исходом для невесты. Как известно, Марфа Собакина, будучи еще невестой, была объявлена испорченной и умерла через две недели после свадьбы. Причем царь уверял, что ее отравили раньше, чем она стала его женой. Также известна несчастная участь Марии Хлоповой, которую придворные обвинили в порче, и она вместе со своей семьей была сослана в Сибирь. Правда, позже выяснилось, что царская невеста совершенно здорова, и ее перевели на постоянное жительство в Нижний Новгород с улучшенным содержанием.

В Сибири, кстати, оказалась и первая невеста царя Алексея Михайловича — Евфросинья Всеволожская. Самый легкий обморок с ней сразу же был объявлен падучей болезнью. Инициатором этой интриги явился боярин Борис Морозов, протежируя в царицы одну из дочерей Милославских. При выборе второй жены для Алексея Михайловича — Наталии Нарышкиной — появились подметные письма перед Грановитой палатой, и сразу же начались розыски.