Брачные союзы Дома Романовых - А. Манько

Но нельзя не согласиться и с мнением французского историка Марка Блока, который писал: «В самом деле, если даже считать, что история ни на что иное не пригодна, следовало бы все же сказать в ее защиту, что она увлекательна». Предлагая свою работу на суд читательской аудитории, надеюсь заслужить ее одобрение, полагая, что в книге есть одно достоинство — желание быть ближе к истине.

В своем исследовании автор опирался прежде всего на труды отечественных ученых-историков: С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, Н. Г. Устрялова, Н. И. Костомарова, Я. К. Грота, А. Г. Брикнера, К. Валишевского, Н. К. Шильдера, С. Ф. Платонова, В. А. Бильбасова и других. «Лучшая служба, которую может сослужить вам книга, это не только сообщать истину, но заставлять задумываться над ней» — эти слова Эльберта Хаббарта применимы к произведениям указанных и многих других ученых, в том числе современных историков.

Кроме того, при написании книги были использованы архивные документы, исторические исследования, материалы, помещенные на страницах журналов «Русский архив», «Русский вестник», «Вестник Европы», «Сын Отечества», «Исторический вестник», «Русская старина», «Сборник русского исторического общества», «Киевская старина», «Труды и летописи общества истории и древности российских».

Хочу выразить свою искреннюю признательность всем тем, кто помогал в подготовке рукописи к изданию, и прежде всего сотрудникам Государственной публично-исторической библиотеки России, Российской государственной библиотеки, а также доктору исторических наук, профессору А. Ф. Смирнову и профессору Ю. А. Вьюнову.

Вводная глава Браки Рюриковичей с иностранными особами

Любезный читатель! Именно с этой главы начинается весьма длительное (и хотелось бы надеяться — увлекательное) путешествие по страницам истории, обозначенной в названии книги. В течение всего странствования сам автор будет давать необходимые пояснения, привлекая для убедительности прежде всего труды исследователей, воспоминания очевидцев описываемого времени. При освещении происходивших событий неизбежно приходилось делать, казалось бы, не всегда логические отступления, подробные характеристики исторических личностей. Но все это было подчинено одной цели — как можно обстоятельнее изложить избранную тему.

В политической биографии русских князей важное место занимали их брачные отношения с правящими династиями зарубежных стран и прежде всего с Византийской империей. Такие брачные союзы на межгосударственном уровне, безусловно, укрепляли международный авторитет Древней Руси.

На заре своей государственной жизни русы вступили на историческую арену язычниками и, естественно, не могли иметь тесных родственных связей с христианской Византией. Хотя можно отметить два брака с невестами из Византии: Ярополка Святославича и Владимира Святославича. После принятия христианства Киевской Русью началось сближение русской княжеской фамилии с греческой императорской. Киевские князья, кстати, внимательно следившие за политической жизнью Византии, где не было стабильности царской власти, не спешили жениться или отдавать своих дочерей замуж за принцев крови. Такая настороженность со стороны Киева наблюдалась до конца XI века. В следующем XII столетии, когда в Царьграде правила династия Комниных (1081–1185), основанная Алексеем I, сложились благоприятные условия для заключения браков двух правящих фамилий.

Между домом Владимира Мономаха и византийской династией установились интенсивные межгосударственные, торговые и культурные отношения.

Сам Владимир Мономах, мать которого являлась дочерью византийского императора Константина Мономаха, в первом браке был женат на гречанке, а во втором — на дочери английского короля Гарольда, принцессе Гите. Русские летописи засвидетельствовали, что сын Мономаха, Мстислав Владимирович, в 1122 году отдал свою дочь Добродею замуж за царевича Алексея, сына византийского императора Иоанна Комнина. Другой сын Владимира Мономаха — великий князь Юрий Долгорукий — первой женой имел дочь половецкого хана Аспы, а вторая его жена была дочерью византийского императора Иоанна Комнина. От второго брака и родился один из его сыновей — Всеволод Большое Гнездо.

Великий князь «всея Руси» Иван III Васильевич, при котором русские земли освободились от монголо-татарского ига, вначале был женат на Марье, дочери великого князя тверского. Но княгиня жила недолго и скончалась в 1467 году. Второй супругой великого князя стала Софья Палеолог.

В 1469 году к московскому правителю приехал грек Юрий с письмом от римского кардинала Виссариона, который и предложил Ивану Васильевичу руку византийской царевны Софьи Палеолог.

Царевна Палеолог была дочерью Фомы Палеолога, брата последнего византийского императора Константина, погибшего на стенах своей столицы в 1453 году при ее штурме османами. Фома Палеолог со своим семейством нашел убежище в Риме. Папа римский Павел II после смерти Фомы Палеолога принял под свое покровительство молодую царевну и был очень заинтересован в ее браке с московским князем. Папа видел в московском великом князе своего сильного союзника в борьбе против турок, уже вступивших своею тяжелою пятою на европейский материк, уничтожив Византийскую империю.

Как свидетельствует летописец, великий князь, посоветовавшись с митрополитом Филиппом и боярами, в марте того же года отправил в Рим сватом Ивана Фрязина, итальянца, работавшего при великом князе монетным мастером. Московский посланец оказался ловким сватом: к великому князю Фрязин вернулся с портретом царевны и проезжими грамотами от римского папы. Вскоре из Москвы в Рим за невестой отправилось посольство великого князя во главе с Фрязиным.

В июне 1472 года царевна Софья Палеолог в сопровождении кардинала Антония и свиты выехала из Рима. Она плыла морем и вступила на русскую землю недалеко от Пскова, где ее встретили с большими почестями.

Около месяца греческая невеста добиралась от древнего Пскова до Москвы, куда торжественно въехала 12 ноября 1472 года. В тот же день она была обвенчана с великим князем Иваном Васильевичем. Летописец отмечает, что счастливый жених устроил по этому случаю большой пир со своими боярами.

Подчеркнем особо, что брак великого князя с племянницей византийского императора имел большое политическое влияние на всю последующую историю московского царства: во всем облике Софьи Палеолог проявлялись блеск и величие императорского титула. Великокняжеской силе она придала царственность, и ее муж стал самодержавным государем.

Софья Палеолог была последней великой княгиней из числа иноземных принцесс. Ко времени укрепления Московского царства ситуация с браками изменилась. С падением Византии из зарубежных принцев и принцесс крови остались одни иноверные, вступать в брак с которыми в Москве считалось недопустимым для достоинства и чистоты православия и к тому же неудобным в смысле авторитета среди своих подданных. Такой брак допускался, но при условии обращения иноверца в православную веру, что в то время было сделать практически невозможно. С другой стороны, монголо-татарское иго резко отделило Русь от Западной Европы: для нее Московское царство представлялось какой-то варварской страной, и, разумеется, мало кто желал по доброй воле ехать сюда.

Прежде всего изменившиеся обстоятельства негативно отразились на судьбе московских княжон. Ведь теперь для них осталась лишь одна возможность — выйти замуж за подданных московского государя, хотя великие московские князья такой вариант считали унижением для себя и предпринимали попытки установить браки с зарубежными принцессами. Именно сознание важности браков между представителями Московского царствующего дома Рюриковичей и европейских правящих династий вызвало целый ряд попыток к их осуществлению. При этом взоры из Москвы обращались в сторону протестантской Европы, ибо сильной была у русских вражда к католикам, особенно после Реформации.

Стремясь преодолеть изолированность и замкнутость Московского царства, московские правители, раздраженные религиозными и политическими притязаниями Польши и папства, теснее сближались со странами Северо-Западной Европы. С ними устанавливались дипломатические, торговые, культурные связи. В этом регионе прежде всего Дания и Англия могли предложить Москве брачные варианты.

Заметим, что, несмотря на желание и старание наших царей, из всех проектов того времени успехом увенчался только один, да и то как бы по стечению случайных обстоятельств. Это произошло в царствование Ивана IV Грозного, во время долголетней Ливонской войны (1558–1583). Московский царь в политических целях после покорения Ливонии предложил титул ее короля юному владетелю Эзеля (части Ливонии) Магнусу, сыну Датского короля Христиана III, оказавшемуся в трудном финансовом положении. Молодой герцог обрадовался предложению русского царя, ибо втайне надеялся при поддержке Ивана IV стать правителем всей Ливонии. С такими мыслями он в марте 1570 года с большой свитой отправился в Москву, где был гостеприимно встречен. На одном из царских пиров Магнуса провозгласили ливонским правителем, а он в свою очередь признал Ивана IV своим сюзереном.