Нижний Ломов. Начало истории - Олег Холодков

Первые несли службу по защите городов, вторые же поочерёдно отправлялись в степь на передовую для разъездов по сторожевым притонам и делились на станичников, вожжей и сторожей. За свою службу все эти служивые получали особое жалованье. При отправлении в степь на дозорную службу лошади, сбруя и вооружение оценивались воеводами, их описание вносилось в особые книги и по этим книгам выдавали вознаграждение. По всем украинским городам, сторожам и притонам у царя имелись особые чертежи и списки с «означением», в каком состоянии находились укрепления, сколько числилось в них войска и какого. Так что всякое донесение о движениях неприятеля Московское правительство могло поверять с планами и картами и по надобности передвигать свои пограничные войска с одного пункта на другой, а также подкреплять те места, которым угрожала большая опасность.

На передовой линии городов в разных направлениях назначались сторожи и притоны расстоянием друг от друга на два дня, день или полдня конного пути. Сторожи были в постоянных сношениях друг с другом и составляли несколько неразрывных линий, пересекавших все степные дороги, по которым татары ходили на Русь. Все эти пограничные сторожа тянулись группами от верховьев реки Суры до Семи, потом поворачивали к Ворсклу и Донцу.

Ломовские сторожи входили в восточную группу, граница которой шла выпуклой линией от Барыша, притока Суры, до реки Ломовой, притока Цны и далее до притока Воронежа. Третья – от реки Рясь по быстрой Сосне и её притокам и далее до верховьев Оки.

Перед 1571 годом всех сторож по всей украйной линии было 73, и по официальным росписям они разделялись на 12 разрядов.

Наш Ломовский край входил в десятый разряд, который назывался «Мещёрский» и куда входили четыре сторожи: первая находилась на речке Каргоначка, которая впадала в реку Барыш, Барыш впадал в Суру ниже Баранчеева городища с правой стороны; вторая находилась на реке Мокша между Сурой и Мокшанским лесом; третья – в верховьях реки Ломовой и четвертая – в верховьях реки Вад.

Сами казаки, нёсшие сторожевую службу между острогами и притонами, переменялись по двое и по трое, буквально не вылезая из седла и не распрягая коней, так как очень велика была опасность от татар со стороны «дикого поля». Воеводы, посылая в дозор своих подчинённых, давали им свои напутствия и наказы, или, говоря по-современному, инструктировали казаков. Одна из таких инструкций сохранилась до наших дней:

«Длительных остановок не делать, в одном месте огонь не разжигать, коли надо кашу сварить, то огонь должен быть незаметен. В степи на открытом месте не ночевать, а на ночлег становиться далеко в лесу. При обнаружении татар, калмыков, степняков и других воинских людей доставлять царю известие об этом коротким путём, ближними дорогами. А сторожам подозрительных людей отсылать с вестями своих товарищей в те же города, из которых городов кто на которую сторожу ездит, а остальным сторожам ездить на сакмы, и сакмы переезжать и людей смечать, а сметив людей спешить в те города, к которой Украйне воинские люди пойдут. А те сторожи, которые не дождавшись себе смены со сторожи сойдут, а в те поры Государевым украйнам от воинских людей учинится война, то тем сторожам от Государя царя и Великого князя быть казнёнными смертию».

Кроме сторожей в поле выезжала станица (передовой отряд) и при благоприятных условиях выжигала ковыль в степи на направлениях дорог.

Другая станица высылалась далеко в степь, вела разведку, выведывала наличие в степи неприятеля и при его появлении предупреждала свои сторожа-остроги об опасности. На каждом дальнем остроге-башне (как правило, это были просто наскоро сколоченные вышки с подпорками из длинных слег) на верхней караулке стояла чаша со смолой, или с крепко связанным и пропитанным ею соломенным тюком, который устанавливался также наверху сторожевого сооружения. При приближении врага с юга казаки поджигали чашу со смолой или пропитанный соломенный тюк, тем самым предупреждая другие заставы об опасности.

Сторожевая служба наших казаков была очень сурова и тяжела, но при этом они оставались настолько преданны своему царю и государству, что это просто изумляло иностранцев.

В 50-х годах XVII века Русское государство посетил англичанин Ричард Ченслер, который позже написал книгу под названием «Книга о великом и мужественном царе».

Говоря в своей книге о русских воинах, он писал следующее:

«Я думаю, что под солнцем нет людей, способных к такой суровой жизни, которую ведут русские. Хотя они проводят в поле два месяца, когда промораживает землю уже вершка на два вглубь, но простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-нибудь иного над своей головой, обычная их защита против непогоды – войлок, выставляемый против ветра и непогоды. Когда навалит снегу, солдат огребает его, разведёт себе огонь, около которого ложится спать. Так поступает большая часть из них, исключая дворян, доставляющих себе на собственный счёт другие припасы. Но и такая жизнь в поле не так удивительна, как их крепость: каждый должен добыть и привезти провизию для себя и для своей лошади на месяц или на два. Сам он питается водою и овсяной мукой, смешанными вместе, лошадь его ест зелень и ветки.

Несмотря на всё это, русский работает и служит очень хорошо. Спрошу я вас: много ли найдётся между нашими хвастливыми воинами таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы один месяц? Не знаю ни одной страны около нас, которая славилась бы такими людьми».

В октябре 1571 года царь Иван Грозный издал указ, который был подписан боярину Воротынскому, дабы тот поджигал степь в разных местах, чтобы таким образом отнять у крымцев возможность скрывать свои движения и также лишить их коней подножного корма, столь необходимого в дальних и быстрых походах по степям. Тогда же и была составлена роспись населённым пунктам, где предполагалось пожигать степь. Так на огромной территории к югу от Ломовских земель несколько дней полыхал ковыль, и дым и смрад от горевшей степи стоял на сотни километров.

«Роспись из которых украинных городов станицам поле жечи по приговору 7080 года октября дня. Из Мещёры поле жечи от Шатцкого города от Каменево Броду до Суволы и по обе стороны Суволы да к Елань Суволе и к Тилеорману и по обе стороны Тилеорману вверх по Вороне, а отпустити по тем урочищам станица шесть человек. А по Идовской дороге жечи поле по Буртасу и по Вороне по обе стороны Ченгара (Чембара) и до Камышлея (Колышлея) и по Камышлею от Казачьей дороги от верховья и до низу. А отпустити из Шацкого по тем урочищам другая станица шесть человек, а розписи им давати велети порознь.»

Из всего вышеписанного мы видим, что в Ломовских краях ещё в 1560—70 годах постоянно дежурили в сторожевых городках темниковские, кадомские, ряжские и шацкие казаки, которые несли свою суровую и опасную службу в ещё необжитой и дикой степи.

А раз эти сторожевые городки существовали уже во времена Ивана Грозного, то логично будет предположить, что именно в те времена и могло появиться небольшое поселение вокруг военного острога под названием Ломово, на месте которого и был построен город-крепость Нижний Ломов. (Но это, конечно же, нужно доказывать архивными документами, которые ждут своих будущих исследователей).

Однако на данный момент следует признать документально подтвержденным тот факт, что наш город Нижний Ломов строился не на пустом месте, а там, где уже существовало поселение. Называлось оно, как говорилось выше, Ломовое или Ломово, по названию реки Ломовой.

«Взгляд на местоположение Нижнего Ломова и окрестностей оного вопрошается пластическими красотами самой природы о быте времён незапамятных. Гора, как бы оторвавшаяся от другой какой-либо горы натиском и силою вековой деятельности стихий, с южной стороны во центральном обломе в 25 сажень (примечание автора: 54 метра) вышиною, и по фигуре полукружия версты на три прерываемая двумя оврагами, выражает мысль, что здесь сама природа уготовила место, где должна святиться память предков и вершиться благо в уделе гражданственности. Город Нижний Ломов основан на месте у реки Ломова и в то время, когда река была прибрежьем между Россиею и Крымскою стороною. Ибо древние укрепления оного и самая система построений на левом берегу реки суть доказательства, что правый берег не принадлежал ещё тогда России.

Да и в самых современных писцовых книгах оный повсюду именуется Крымскою Стороною. Следовательно, южная сторона, начиная от самого города, была для первых поселенцев не чем иным, как гнездилищем сторожевой неприязни»,