Последняя жертва - Наталья Никольская

Поставив стакан на стол, в ожидании ответа он сделал скорбное выражение лица и теперь, наклонив голову вперед, смотрел исподлобья.

— Насколько мне известно, речь идет о серийном убийце, о маньяке… — начала было Вершинина.

— Найдите этого подонка! — неожиданно закричал побледневший Трауберг, — я заплачу, — уже более спокойно добавил он.

— Успокойтесь, Лев Земович, попейте еще воды, — Вершинина затушила сигарету в огромной хрустальной пепельнице и откинулась на спинку кресла.

Трауберг сделал несколько лихорадочных глотков и, снова водрузив стакан на стол, некоторое время молчал, собираясь с мыслями.

«Нелегко ему, — сочувственно подумала Вершинина, — а все-таки выражается ясно, четко формулирует». Она почувствовала к посетителю что-то похожее на симпатию.

— Я навел о вас справки, — быстро и неожиданно деловито заговорил он, — на вашем счету нет ни одного не раскрытого убийства…

— Стараемся, — скромно заметила Валандра, пожимая плечами.

— Вы поможете мне? — его голубые глаза, не мигая, смотрели на нее.

— Лев Земович, — мягко обратилась она к Траубергу, — вы не подождете немного, мне надо поговорить с ребятами?

— Конечно, конечно, — Трауберг замотал головой.

— Я скоро приду, — Вершинина направилась к двери.

В дежурке было необычно свежо. Сидя за столом, на котором возвышался пульт, Болдырев ежеминутно, как гончар, выдувал себе на руки все новые порции горячего внутриутробного воздуха, демонстративно растирая их.

— Хватит прикидываться! — язвительно хихикнул Толкушкин, который ломал голову над очередным кроссвордом, — пора радиаторов и прочей дряни миновала.

— Молчи, умник! — огрызнулся Болдырев, — много ты понимаешь!

— Не грусти, Серега, — подхватил Маркелов, — скоро лето! Недельки через две, помяни мое слово, установится настоящая «болдыревская» погодка — сорок градусов в тени, — иронично посмотрев на рыкающего и чертыхающегося Болдырева, Маркелов вновь сосредоточил внимание на мониторе.

— Слышал я, ночка у вас неспокойная…

— Вадим, Валера, — мне надо с вами поговорить, — обратилась к задирам вошедшая в дежурку Валандра.

— О вчерашнем? — проницательно спросил Толкушкин.

— Опишите мне все виденное и слышанное вами в деталях, — что и как. Кажется у нас клиент намечается, догадываетесь, кто?

— Папаша той девушки, которую мы в квартире обнаружили с… — Маркелов замялся.

— Трауберг Лев Земович, прошу любить и жаловать. Ну так что, еще раз, как все было? — Валандра строго посмотрела на ребят.

— Значит так, — взял инициативу Толкушкин, — приехали мы на Шевченко…

Вернувшись в кабинет, Вершинина застала Трауберга сокрушенным и поникшим. Он тупо смотрел в пол, непрерывно покачивая головой туда-сюда.

— Вам плохо? — обеспокоенно спросила она, вглядываясь в его бледное лицо. — может, еще воды? — Валандра перевела взгляд на пустой стакан, стоявший на столе.

— Пожалуйста, если можно… — произнес он слабым голосом и продолжил бессмысленное движение головой влево-вправо.

Валандра заново наполнила стакан и протянула его Траубергу.

«Воспоминания замучили, при мне-то он еще кое-как сдерживался, а стоило мне уйти — совсем никакой стал!»

Она закурила.

— Может, закурите? — обратилась она к понурому Льву Земовичу.

— Не курю, — отозвался он и, опустошив стакан наполовину, поставил его на стол. — Трудный день, — тоном библейского мудреца произнес Лев Земович.

— Еще бы, — Вершинина сочувственно посмотрела на него.

— Такое горе… — его слабый голос сбился на всхлип, извините…

— Ну что вы, я понимаю.

Вершинина замолчала, давая посетителю время прийти в себя.

— Ну так что, продолжим? — мягко сказала она, заметив, что Трауберг немного приободрился.

— Конечно. Вы согласны мне помочь? — он поднял на Вершинину свои голубые глаза. Она кивнула.

— Лев Земович, как я вам уже сказала, речь идет о серии убийств. Мне очень жаль, что ваша дочь пополнила список жертв этого маньяка… Пятое убийство — один и тот же почерк. Можно только предполагать, где этот подонок знакомился со своими будущими жертвами: на улице, в кафе, в баре, на дискотеке, на рынке…

Ясно одно. У всех этих женщин было что-то общее: во внешности, в манере поведения ли, в разговоре, может быть, какой-либо определенный род деятельности, социальный статус, какие-нибудь психологические особенности, которые маньяк умеет сходу различать. Серийные убийцы — неплохие психологи.

Не исключено, хотя и маловероятно, что убийца входил в круг знакомых всех этих женщин. Необходимо проверить окружение, друзей, знакомых. Мы, вне всякого сомнения, будем еще связываться с милицией, нам нужна информация, чтобы произвести хотя бы предварительный анализ и сделать кое-какие сопоставления…

Зачем я все это вам говорю? — Вершинина в упор посмотрела на Трауберга. Он, казалось, внимательно слушал ее. — Просто хочу подготовить вас к разговору. Вы должны будете искренне отвечать на мои вопросы, какими бы деликатными и щекотливыми они ни были, иначе я не смогу вам помочь, вы меня понимаете?

— Да, да, конечно. — Трауберг крутил в руках авторучку. — Только я хотел бы сначала узнать… — он замялся.

— Спрашивайте, не стесняйтесь, — любезно сказала она, туша сигарету в пепельнице и морщась от дыма.

— В какую сумму мне обойдется расследование? — выдавил из себя Трауберг, как-то вкрадчиво заглядывая Вершининой в глаза.

— Какими будут дополнительные расходы, я вам точно сказать не могу, а насчет премии за раскрытое убийство… — Валандра на минуту задумалась, краем глаза наблюдая за Львом Земовичем. Он прямо-таки сгорал от нетерпения. Наконец, не в силах сидеть без движения, он вынул из кармана пиджака безупречной чистоты клетчатый носовой платок и промокнул испарину, выступившую на лбу.

— Пять тысяч долларов, — отрезала Вершинина.

— Пять тысяч?! — словно не веря своим ушам, тупо переспросил Трауберг.

— Вы считаете, что это много? — усмехнулась Валандра.

— Согласитесь, сумма солидная, — Трауберг замотал головой.

«Прямо-таки ритуальное движение», — иронично подумала Вершинина.

— Солидная, — согласилась она, — но во-первых, это только при условии, что убийство будет раскрыто, а во-вторых, одному Богу известно, чем придется заниматься моим ребятам, как им придется рисковать… Да и вообще, из этой суммы каждому сотруднику перепадет долларов триста пятьдесят-четыреста, а по нынешнем временам…

— Так ведь и четыреста долларов — сумма приличная! — упорствовал Трауберг.

— Как сказать… — Вершинина закурила уже третью сигарету.

— А дешевле никак не получится? — юродивым тоном спросил Трауберг.

— Боюсь, что нет, — невозмутимо ответила Вершинина.

— Вы ведь понимаете, что значит для отца…

— Понимаю и очень вам сочувствую, но не могут же мои люди работать бесплатно? — уже резко возразила она.

«Вот ведь как получается: торгуемся над трупом девушки… Пошлю его куда подальше. Еще к состраданию меня призывает, намекая на то, что я хочу копейку заработать на его отцовском горе».

— Может, у вас нет такой суммы? — полюбопытствовала она, мысленно уже простившись с Траубергом, но памятуя о наказе своего шефа по поводу умения разговаривать с клиентом.

— Дело не в этом, — окончательно разочаровал ее Лев Земович, — деньги у меня есть, но я принципиально против.

Тон его голоса стал назидательно-раздраженным.

«Ну Шейлок, не иначе… Наверно, сидел тут, прикидывал, в какую сумму обойдется ему все предприятие. Может, и его подавленное состояние, в котором я его застала, вернувшись из дежурки, объясняется тяжкими раздумьями на этот предмет? — довольно цинично заключила она, — А все-таки интересное существо — человек!»

Последняя реплика, обращенная не то к себе, не то к столь почитаемому ей Ларошфуко, портрет которого висел над журнальным столиком, была приправлена уже здоровой дозой оптимизма.

— Лев Земович, простите, где вы работаете?

— У меня два ювелирных магазина.

— Значит, пять тысяч — для вас не проблема?

— Но вы же еще говорили о накладных расходах… — осторожно заметил Трауберг, потирая вспотевшие ладони.

— Говорила, но поверьте, я не прибавлю ни цента…

— Дело не в этом, я вполне вам доверяю, но… Не могли бы мы, скажем, остановиться на трех тысячах? — Трауберг часто заморгал.

— Не хотелось бы вас разочаровывать, но на трех тысячах мы не поладим, — отчеканила Валандра.

«Господи, надо же быть таким упертым!»

— Ладно, — неожиданно согласившись, махнул рукой Трауберг. — Пять так пять!

— И накладные расходы, — напомнила Вершинина.