Черное озеро - Николай Устинович

Окунев рванулся всем телом и проснулся. Он быстро сел, испуганно оглянулся вокруг. Шубин лежал всё в той же позе, сладко всхрапывая и посвистывая носом. Нина Павловна, приподнявшись на левом локте, смотрела на спящих.

— Духота!.. — прошептала она и, откидываясь на спину, широко расстегнула воротник куртки.

Окунев ничего не ответил. Морща веснушчатый лоб, Игорь никак не мог сообразить: во сне или наяву видел он, как в правой руке Соболевой сверкнул пистолет и вдруг исчез не то в заднем кармане широких спортивных брюк, не то в пихтовой подстилке…

У ЧЕРНОГО ОЗЕРА

Задолго до революции поселенец Пашка Обухов, путаясь по тайге, наткнулся на богатое месторождение россыпного золота. Работая кайлой и лотком, он намыл за лето кожаную сумку драгоценного металла и, выйдя «в жилуху», несколько недель кутил и дебоширил. А когда были пропиты последние штаны, Пашка продал за ведро водки найденное им место купцу Ступину. Какова была дальнейшая судьба Обухова, никто не знает, но зато многие старики хорошо запомнили историю купца Ступина.

Набрав артель из деревенской голытьбы, Ступин двинулся с нею в тайгу. Придя на место и увидев первые крупинки золота, купец словно обезумел от жадности. Он не давал ни минуты покоя своим рабочим, сутками не выпускал их из штольни. И чем больше росла добыча, тем усиливалась его алчность. Дошло до того, что он сам стал варить обед и, чтобы люди не теряли времени, приносил пищу в ведре на место работы.

Наступила осень, выпал первый снег, а Ступин, как одержимый, всё копал и копал. Он и слышать не хотел о возвращении домой до зимы.

В конце концов рабочие от него сбежали. Тогда купец взял кайлу и сам стал в забой… А через несколько месяцев Ступина нашли в штольне мёртвым. Закоченелыми руками он крепко сжимал мешок с золотом…

После смерти купца наследники его стали было продолжать работу, но скоро вынуждены были её прекратить: золото вдруг кончилось, самые тщательные поиски ни к чему не — привели. Штольню забросили, и вскоре о ней все забыли. Только покосившийся, полусгнивший домик, построенный здесь ступинскими наследниками, напоминал случайному’ путнику о давным-давно минувших днях…

К этому домику и стремились Шубин и Окунев. Это был конечный пункт их пути. Чёрное озеро находилось отсюда в какой-нибудь сотне шагов. А там…

Впрочем, теперь, когда из-за деревьев вот-вот должна была показаться крыша дома, оба они старались не думать о том, что ждёт их впереди: радость или разочарование.

Соболева, поднявшаяся утром с жалобой на головную боль, молчаливо ехала на олене Игоря. Окунев шагал вслед за нею и всё никак не мог отделаться от неприятного ощущения, оставшегося после сегодняшнего сна. Из головы не выходил пистолет в руке Нины Павловны. Было это в самом деле или мучает его всего лишь нелепый сон?..

Поздним вечером олени вышли на маленькую полянку и путники оказались перед хилым, покосившимся домом. На завалинках его и у самого крыльца буйно кустился малинник, с чердака сквозь проломы крыши к свету тянулась высокая лебеда, стены зеленели от моха. Осколки стёкол, кое-где сохранившиеся в рамах, лишь усиливали печальную картину запустения.

Пётр Матвеич, раздвинув кустарник, поднялся на полуразрушенное крыльцо и, оборачиваясь к спутникам, воскликнул:

— А ведь тут недавно кто-то был!

И он указал пальцем на свежесломанную веточку.

— Видимо, медведь, — высказала предположение Соболева. — Кругом — малина…

Но стоило им открыть дверь, как в глаза бросились следы сапог, чётко выделявшиеся на покрытом слоем пыли полу.

— Кто-нибудь из эвенков, — решил Игорь.

— Нет, — покачал головой Шубин. — У эвенков обувь другая, на манер чулка…

Присутствие в этом месте неведомого человека встревожило друзей. Кому и зачем потребовалось забираться в такую глушь?.. Однако, поразмыслив, они решили, что удивляться нечему. Невдалеке проходила вьючная тропа. Мало ли кто мог свернуть с тропы!

Не без колебаний пустили в тайгу развьюченных оленей. Проводив их взглядом, Пётр Матвеич тряхнул головой и решительно сказал:

— Ладно уж, чего тут бояться… Пойдёмте к озеру!

Время приближалось к полуночи, но определить это можно было лишь по часам. Небо над тайгой, словно в полдень, сияло ослепительной голубизной. Только тучи гнуса, колыхавшиеся в воздухе и не дающие ни минуты покоя, лишали всякого желания любоваться неповторимой прелестью полярного дня.

Впрочем, компания, спускавшаяся к озеру, меньше всего думала о красотах природы. И, пожалуй, если бы с ясного неба вдруг пошёл дождь или снег, вряд ли кто из троих обратил бы на это внимание. Все стремились скорее достичь берега озера. Даже Соболева, ещё заметно хромавшая, ни на шаг не отставала от своих спутников.

И вот, наконец, впереди осталась только узкая полоска береговых кустов. Игорь, волнуясь, первый пробрался сквозь густые заросли тальника и, застыв на краю обрыва, прервавшимся голосом прокричал:

— Нефть!..

Узкое, уходящее вдаль озеро, лежало перед ним. Оно было чёрное, словно тушь. Только там, где на поверхность его падали косые лучи низко стоящего солнца, чернота отливала маслянистыми бликами.

Выдернув из кармана бутылку, Игорь спрыгнул вниз, на влажный песок, жадно вдыхая резкий. керосиновый запах. Он опустил в Воду руку и определил: нефть разливалась по озеру слоем толщиной примерно в палец.

Наполнив бутылку чёрной жидкостью, Окунев поднялся на обрыв и тут почувствовал страшную усталость. Он опустился бессильно на землю и, словно заворожённый, не отрывая взгляда от озера, повторял:

— Нефть… Сколько нефти! Какое богатство!..

Потом, забыв об усталости, вскочил на ноги, широко раскинул руки:

— Знаете, что тут скоро будет? На этих вот берегах вырастут железные вышки, появятся дома, загудят паровозы… От глухомани не останется и следа. Из таёжной земли поплывёт нефть. Она растечётся по всей Сибири, попадёт на каждый завод, в каждый колхоз… Наш район начнёт жить новой жизнью. Кончилась тишь! Кончилась!

Игорь обернулся к Соболевой и умолк. Нина Павловна, прислонясь спиной к дереву, мрачно смотрела в землю. На лбу её залегли глубокие морщины, прищуренные глаза горели лихорадочным блеском…

— Что с вами? — очнулся от своего восторга Окунев.

— Нога болит… — прошептала Соболева и, по видимому через силу, улыбнулась. — Устала я… — добавила она еле слышно.

«Какая-то странная она…» — подумал Окунев. И снова помимо воли мысли его вернулись к пистолету. Игорь отошёл от берега так, чтобы ему был хорошо виден задний карман спортивных брюк Нины Павловны. Нет, карман, по всей видимости, пуст…

— Идём на отдых! — распорядился Пётр Матвеич. — Сегодня мы имеем право спать хоть

круглые сутки. Говорят: кончил дело — гуляй смело.

Он первый повернулся спиной к озеру и, ныряя под низко опущенные ветки деревьев, широко зашагал вперед.

Внезапно Шубин остановился. Наклонясь, он стал внимательно что-то рассматривать на земле.

Рядом с их следами на песке ясно был виден свежий след обутого в сапоги человека. Он шёл зигзагами, от дерева к дереву, иногда задерживаясь на одном месте. Так движется рысь, по пятам выслеживающая свою жертву.

Кто-то ходил за спиной искателей нефти, следя за каждым их шагом.

ПОД ПУЛЯМИ

Несмотря на усталость и позднее время, путники не ложились спать. Нервы их были натянуты до предела. Было радостно, оттого что подтвердилось наконец важнейшее открытие, вызывавшее до этого момента большие сомнения, и в то же время пугала близость неизвестного странного человека. Почему он за ними следил, тщательно скрываясь за деревьями? Кто он и что здесь делает? Каковы его замыслы по отношению к ним? Во всяком случае было ясно одно: добрый человек скрываться от людей не станет, ему нет надобности выслеживать путников по следам…

Сидя на земле возле крыльца, друзья молчали. Жестяные кружки с остывающим чаем стояли почти нетронутыми.

— Подальше бы надо от этого места, — сказал наконец Окунев. — Кто знает, что за человек тут бродит…

— Чего паниковать? — пожал плечами Пётр Матвеич. — Мы же не видим пока никакой опасности. Бродит, ну и чорт с ним, пусть бродит. Давайте-ка лучше выспимся, отдохнём, завтра наполним ещё несколько бутылок нефтью, а потом уж и домой поедем.

— Правильно, — подтвердила Соболева.

— Да уж правильно или неправильно, а больше делать нечего, — отозвался Шубин. — Давайте устраиваться на ночёвку. Только без дежурства никак нельзя. Будем стоять с ружьём по очереди.

— Я стану Первый, — вызвался Игорь.

— Прошу уступить первую вахту. мне, — обратилась к друзьям Нина Павловна. — У меня так ноет нога, что я всё равно скоро не усну. К тому же, — добавила она с улыбкой, — я страшно не люблю, когда прерывают мой сон.