Странствия и судьба Чанга - Виктор Потиевский

Все произошло так быстро, что двое других даже не сняли с плеча карабины. Тот, на кого напал грозный хищник, лежал и стонал. Он легко отделался. Две рваные раны на боках да содранная кожа головы в нескольких местах, где сквозь шапку прошли когти зверя. За кражу чужой добычи тигр наказал одного из троих. Наказал, но не убил, хотя легко мог это сделать...

На рассвете Чанг повстречал тигрицу. Она была меньше ростом и, казалось, ступала мягче и изящнее. Они долго и радостно играли, догоняя друг друга, прыгали, скользили, резко останавливаясь, перекатывались по снегу, переворачивались через голову, боролись ласково и весело. Только слышалось вокруг их фырканье... Потом они пошли на кормежку, к остаткам оленьей туши. Мясо еще оставалось. После нападения тигра людям было уже не до оленины, и они унесли только то, что уже было уложено в рюкзаки.

Не спеша, со смаком и урчанием, звери поели, оставив от оленя только ноги да голову. Оба были голодны. Потом, немного побродив, улеглись в сугроб, неподалеку друг от друга, и проспали больше чем до полудня. После сна опять долго играли, резвились, фыркали. Затем тигрица снова улеглась, а вольный Чанг пошел бродить по тайге. Он собирался возвратиться к спящей подруге, но судьба распорядилась совсем по-иному.

Обойдя сопку, он увидел лесную избушку, зимовье. Не спеша, присматриваясь и принюхиваясь, прошел через распадок, затем обогнул зимовье шагов за двести. Потом сузил круг и обошел шагов за двадцать. Остановился, прислушиваясь. Подошел к двери зимовья и тщательно обнюхал подходы, саму дверь, стены. Сел по-кошачьи, обернув хвост вокруг лап.

Внезапно заскрипела дверь, вышел человек и направился к поленнице, что была рядом. Чанг продолжал невозмутимо сидеть, с интересом разглядывая человека. На обратном пути с охапкой дров в руках, не дойдя до двери десяток метров, человек увидел тигра. Он смертельно побледнел, но продолжал идти к дому.

Зверь заметил испуг в глазах двуногого, но это его не удивило. Он уже видел страх на лицах людей, которых встречал в лесу. Он продолжал наблюдать, ему было интересно, он не питал ни малейшего недоброжелательства к этому человеку. А тот, едва скрывшись в избе, сильно и плотно захлопнул дверь. И этот хлопок двери вдруг встревожил тигра. Внезапно он вспомнил, что люди, после того как исчезнут с его глаз, громыхают в него своими ружьями. И тотчас стремительными длинными прыжками бросился в глубь тайги. Всего две секунды потребовалось ему, чтобы исчезнуть, раствориться в глубокой спасительной таежной густоте. И, подтверждая его догадку, его звериную памятливость, вслед ему загрохотали запоздалые выстрелы.

Чанг легко и даже игриво бежал среди деревьев. Он опасался этого грохота, но как-то не очень верил в угрозу, исходящую от него, и совсем не страшился. Да и как было поверить, испугаться ему, сильному, большому, и за что человек будет нападать на него, ведь он сам не нападает на человека! Он не знал, что его собратьев убивают в тайге только за то, что они такие большие и могучие. Не из-за шкуры, которую нельзя принести в дом, потому что справедливый закон запрещает убивать тигра. Но тайга велика, и в ее глубине даже закон становится бессилен. Тигра убивают. Из страха. Из подлого, мелкого, липкого, жалкого человеческого страха.

На прежнем месте тигрицу он не нашел. Двинулся по ее следам, поднялся немного по склону сопки и вдруг увидел внизу, в распадке, небольшой табун кабанов. Среди редколесья низины их черные тела отчетливо были видны на белом снегу. Их было пять, и они уходили за сопку.

Чанг оставил след подруги и бросился наперерез табуну. Он настиг кабанов в густом малоснежном кедраче. Но и здесь судьба приготовила ему сюрприз. То ли еще издалека, на сопке, кабаны увидели его огромное ярко-желтое тело, то ли волна ветра донесла до них его грозный запах, так или иначе - его ждали. На кабаньей тропе, воинственно пригнув клыкастую голову, стоял старый матерый секач и встречал тигра. Маленькие глазки его, налитые кровью свирепости, сверлили врага, седая длинная щетина на холке стояла дыбом.

Дважды хрипло кашлянув, раскатисто и утробно рыча, взбивая хвостом снежную пыль, тигр обходил кабана по кругу, а тот поворачивался, держась мордой к Чангу. Остальные кабаны либо попрятались куда-то, либо бежали теперь во всю прыть, спасаясь от погибели. Только этот могучий вепрь остался. Тигр понимал, что огромный секач - добыча нелегкая и опасная. Его длинные желтые клыки- оружие смертоносное. И на этот раз Чанг снова не решился на схватку с секачом, потому что не был озлоблен голодом. Он в последний раз ударил хвостом и длинным прыжком ушел в сторону. А кабан еще долго стоял, пока хищник не исчез совсем и запах его не растаял в чистом морозном воздухе. Чанг снова двинулся по следу тигрицы, пересек увал, поднялся на сопку, сошел в распадок. И вдруг насторожился: след подруги сошелся со следами двух людей. Следы вели через негустой ельник, прошли кедровник, затем повернули в низину и разделились. Тигрица возвратилась назад и пошла в стороне вдоль человеческих следов. Люди шли за ней, и она это учуяла. Потом вдруг стала отдаляться от них, значит, они ее увидели.

Он продвигался, принюхиваясь к отпечаткам ее лап. И когда уже немало удалился от людского следа, вдруг увидел свою подругу. Она лежала на боку, раскинув лапы, словно хотела в последний раз прыгнуть. Пасть тигрицы была разинута и полна крови. И весь снег вокруг был в крови... Следов человека рядом не было, двуногие не подходили к трупу, но Чанг знал, что это именно они убили ее. От нее пахло горелым порохом.

Он наклонился, понюхал ее морду, лизнул в нос... Мочка была холодной, как снег.

Он немного постоял, потом двинулся в сторону следа людей, негромко, утробно, зло рыча. След вывел его к тому самому зимовью, где он уже побывал и где мирно разглядывал человека, как бы для первого знакомства.

На лес уже опустились сумерки. Большие яркие и холодные звезды висели над кедрами, пихтами, елями. Тигр подошел к избушке, понюхал дверь, отступил на два шага и громоподобно, вызывающе и угрожающе зарычал. Он грозил людям, напоминал им, что он здесь хозяин, что он не позволит им бесчинствовать в тайге, убивать тигров... От его рыка в маленьких окнах зимовья дрожали стекла, и люди с содроганием слушали его грозный голос, который катился по ночной тайге далеко-далеко...

Несколько дней Чанг слонялся по распадкам и урочищам, нигде подолгу не задерживаясь. Первые три дня и ночи вообще ничего не ел, не охотился - не хотелось. Только пил из ключей, которые переходил в своем таежном странствии. На четвертый день в рассветных сумерках он заметил на склоне увала группу оленей и стал их скрадывать. Однако голое место, залысина, где на каменистом грунте не росли деревья, не позволило ему подобраться на два-три прыжка, чтобы нападение было надежным.