Противостояние - Чернов Александр Борисович

– Бейте! – жестко отрезал тот, не отрываясь от бинокля. – Теперь – самое время.

Артиллеристы «Баяна» не только были неплохо вышколены до прихода в Артур. В отличие от коллег на броненосцах или «Палладе», они имели еще и определенно большую огневую практику. Поэтому вскоре вполне приспособились к столь неспешному сближению: если при темпе ведения огня из восьмидюймовки выстрел в минуту первый снаряд положить под корму японцу с небольшим недолетом, то при неизменной наводке второй снаряд с высокой вероятностью даст накрытие.

Дальнейшие события пунктуально, по минутам, зафиксированы в вахтенном журнале «Баяна»: в 08:57 первый русский снаряд ударил в стык борта и верхней палубы слева от третьей трубы японского крейсера. В 09:03 и 09:05 попадания в верхнюю палубу, оба раза – пробитие, оба раза – множественные осколки на жилой палубе и пожар на шканцах. В 09:09 очередное пробитие верхней палубы, на этом раз взрывом и осколками повреждены вентиляционные шахты левого борта второго котельного отделения. В 09:10 на дистанции 41 кабельтов – первое близкое падение русского шестидюймового снаряда. Три минуты спустя очередной восьмидюймовый снаряд взорвался почти на миделе, возле трёхдюймовки левого борта – орудие уничтожено, новые повреждения котельных вентиляторов…

Для японцев явно назревала катастрофа. Но командир «Отовы» кавторанг Арима еще колебался, начинать активно маневрировать или нет, когда в 09:17 она произошла. Фатальная случайность. Взрыватель восьмидюймового фугаса не сработал мгновенно, и тот, продолжая убийственное движение, пробил не только жилую палубу, но и двойной борт в районе шестидюймовки № 2 ниже ватерлинии. Где, наконец, разорвался…

Три минуты спустя, получив рапорт о повреждениях и нарастающих затоплениях, на мостике японского крейсера поняли: до броненосцев уже не добраться. И «Отова» дерзко развернулся бортом к «Баяну» – не утопить, так хоть поцарапать.

– Ну, наконец-то! Поняли господа самураи, что конец близок, – с плотоядным прищуром процедил Вирен, на мгновение оторвавшись от бинокля. – Беглый огонь, господа! Теперь он наш…

Следующие двадцать минут бой шел на сходящихся курсах, дистанция постепенно сократилась до двух миль. «Баян» за это время получил несколько попаданий, в том числе шестидюймовых. Из серьёзных – пробитие первой трубы в нижней ее трети и дыра в носовой оконечности с правого борта. Эта пробоина привела к тому, что командиру единственного артурского броненосного крейсера пришлось принимать решение о завершении его плановой миссии – разведки и дальнего охранения броненосной колонны. Хотя пробоина находилась несколько выше броневого пояса, это не спасало от заливания уже на скорости в 15 узлов.

Тем временем на левом борту многострадального японского крейсера не осталось живого места – корабль принимал воду в угольные ямы на скосах, в машинное и котельные отделения через разрушенные шахты вентиляции. Одно за другим смолкали его орудия, либо выведенные из строя, либо по причине нарастающего крена не способные больше доставать противника.

Предпринимали ли японские моряки попытки спрямления – неизвестно. В 09:45 новейший крейсер Соединенного флота опрокинулся и быстро затонул, унеся с собой больше двухсот человек. До идущего на выручку Того он не дотянул самую малость, миль тридцать…

Море огласилось криками «ура»! Офицеры и матросы высыпали к борту досмотреть поистине незабываемое зрелище: уходящий под воду первый крупный вражеский корабль, потопленный их красавцем «Баяном».

После извлечения из воды уцелевших японских моряков, а таковых набралось девяносто три человека, и временной заделки деревянными щитами пробоины у ватерлинии, «Баян» дал ход лишь в 10:17. Но хотя его трюмный механик со старшим офицером были единодушны: щиты и подпоры выдавит лишь при ходе свыше восемнадцати узлов, Вирен решил не рисковать. «Баян» повернул на соединение с броненосцами, делая «надежные» шестнадцать.

Во время проведения спасательной операции произошел довольно любопытный эпизод. Один из пятерых уцелевших японских офицеров был поднят на борт со связанными руками и обмотанной матросской форменкой головой. К удивлению Вирена и всех на мостике «Баяна», им оказался командир «Отовы» Арима. Выяснилось, что он попытался отбиваться от наших моряков кортиком, за что и получил по темени пером весла от младшего боцмана «Баяна» Василия Бабушкина, командовавшего катером. В результате кортик врагам не достался и утонул, а его оглушенный хозяин был вытащен из воды и наскоро перевязан чем бог послал.

Несмотря на потрепанный внешний вид и неестественную для азиата бледность, держался японец гордо и самоуверенно. И на вопрос, почему он решительно отказывался от спасения, высокомерно заявил, что не пристало японскому воину получать помощь и милость от врага. Или что-то в этом роде. После чего добавил, что, занимаясь его пленением, русский командир лишние десять минут не давал хода крейсеру, и это в некоторой мере компенсирует его моральные муки от факта пленения.

Выслушав перевод дерзких высказываний своего невольного гостя, Вирен смерил японца любопытствующим взглядом, недобро усмехнулся и приказал после оказания необходимой медицинской помощи поместить кавторанга под замок с приставлением караула[4].

Пока «большой брат» занимался одним соглядатаем, «Паллада», «Аскольд» и «Новик» делали свое дело не столь эффектно, но не менее эффективно. И Того все утро оставался в неведении относительно выдвижения к Бицзыво русских броненосцев. Жаль только, что подловить второй японский бронепалубник артурским крейсерам не удалось даже втроем. Сближение с «Цусимой» сдерживала «Паллада», а в перестрелке один на один с предельных дистанций на острых углах «Аскольд» почти не имел преимуществ.

В 09:25, когда попытки передать радиограммы с «Отовы» прервались, адмирал Того понял: Ариме, похоже, из переделки уже не выпутаться. И прекрасный новый крейсер-разведчик приходилось списывать со счетов после первого же боевого похода. Судя по всему, его командир погорячился и допустил сближение с броненосным противником – «Баяном» – на непозволительно короткую дистанцию или что-то случилось по машинной части. Когда корабль только что с верфи, возможны любые отказы. Увы, боги войны периодически требуют жертв. Похоже, сегодня одна Соединенным флотом уже принесена…

Но раз в море «Баян», рассудил адмирал Того, значит, Макаров всерьез пытается добраться до японских транспортов. Атаковать горсткой крейсеров и дестроеров днем, прямо с утра? Что это? Может быть, самоубийственная атака по типу той, что уже пыталась совершить «Диана»? Да, крыса, загнанная в угол, бросается. Возможно, русские уже поняли, что скоро их ждет бесславный конец под снарядами осакских мортир? Однако на богов надейся, а коня-то на ночь привязывай…

В 09:28 на «Чин-Йене» приняли к исполнению распоряжение командующего о начале конвоирования транспортов по направлению к устью Ялу. Вслед за флагманом, в десятке кабельтовых мористее формируемого кильватера пароходов, выстроилось трио: «Мацусима», «Ицукусима» и «Хасидате». Им предстояло стать последним рубежом обороны на случай прорыва русских крейсеров. Хотя продраться сквозь строй японских броненосцев шансов у них практически не было. Возможно, поэтому контр-адмирал Катаока взирал с олимпийским спокойствием на неторопливость трампов в исполнении отданных им приказов.

«Микаса», «Асахи» и «Сикисима» строем фронта шли по направлению к расчетной точке боя «Отовы» с «Баяном». Все-таки, если русский броненосный крейсер выдержал бой и если его скорость в результате этого уменьшилась, есть шанс отплатить ему сполна.

«Фудзи», наконец-то поднявший пар до марки во всех котлах, спешил на соединение с «Цусимой», чтобы перехватить русские бронепалубники. На всякий случай и он, и «Цусима» получили приказ принять несколько южнее, чтобы приблизиться к броненосцам Того и уплотнить «невод» для ловли «Баяна».