Противостояние - Чернов Александр Борисович

Комфлот не собирался убегать «за угол», во Владивосток, на соединение с эскадрой «больших фрегатов» Руднева. Макаров вышел драться. Во всеоружии и с приличным набором козырей на руках, теоретически позволяющих ему решить все наболевшие вопросы с Того здесь и сейчас. Но сперва супостата надо было отыскать…

В семь тридцать «Паллада», «Аскольд», «Новик» и истребители вышли «из-за спины» тралящего каравана и веером разошлись на поиск японских дозорных крейсеров. Скорость довели до тринадцати узлов, чтобы не слишком отрываться от броненосцев, пока идущих за тралами. Но не прошло и десяти минут, как искомый соглядатай уже объявился. Сигнальщики «Паллады», находившейся на левом краю «невода», углядели на горизонте изящный силуэт небольшого трёхтрубного крейсера. Зоркая дочь вестника глубин Тритона тотчас же «протрубила погоню»: ее радисты отстучали телеграмму, первую за этот долгий день, с указанием курса и класса противника. Охота начиналась. Русские крейсера и миноносцы набирали скорость, одновременно доворачивая на цель.

На «Цусиме» также не замешкались с опознанием противника: в Артуре оставался один трёхтрубный, двухмачтовый бронепалубник. Японец чуть отвернул к югу. Но через несколько минут сквозь клочья утренней дымки его сигнальщики разглядели второй русский крейсер.

Ситуация категорически отличалась от обыденной, о чём тотчас и заискрила японская радиотелеграфная станция. «Цусима», не мешкая, лег курсом на восток, пытаясь оторваться от преследования. Через пять минут второй крейсер был опознан с него как «Аскольд», а в дымке за ним замечен третий. По дерзко приближающимся самым полным ходом русским истребителям пришлось даже дать несколько залпов для острастки.

Утро быстро переставало быть томным, и японский крейсер разразился восьмиминутной радиограммой, прерванной экстренным выходом в эфир радиостанции «Микасы». Русские телеграфировать японцам не мешали.

Первые строки второй радиограммы «Цусимы» растревожили мерно покачивающийся на мутном эллиотском мелководье флагманский броненосец Соединенного флота. В 07:46 по владивостокскому времени паровая сирена «Микасы» взвыла, привлекая всеобщее внимание. И спустя считаные минуты три находящихся там броненосца, восемь истребителей и столько же миноносцев первого класса отрепетовали флажный сигнал флагмана адмирала Того «с якоря сниматься, последовательно, поотрядно за мной», а миноносцы 2-го класса из состава сил охранения передовой базы приняли к исполнению приказ «К походу и бою – готовность двадцать минут».

Стоящим в бухте транспортам и плавмастерским был дан специальный отменительный семафор: с разгрузкой, пока в море происходит что-то непонятное, необходимо повременить, но иметь пары во всех котлах. Тревожный сигнал получили также оба дивизиона миноносцев, два дня назад переведенных от Чемульпо к месту высадки армейцев у Бицзыво. Им надлежало выдвинутся на пять миль западнее стоянки транспортов, развернувшись в дозорную цепь с интервалом в шесть кабельтовых между кораблями.

К четверти девятого на японских броненосцах выбрали якоря. «Микаса», «Асахи» и «Сикисима» на четырёх узлах форсировали выходной фарватер между разведенными бонами, но снявшийся с якоря «Фудзи» едва управлялся машинами из-за медленного подъёма пара в его цилиндрических котлах. Впрочем, адмирал Того был уверен, что «Фудзи» идёт только ради дополнительной практики. Трёх броненосцев, наводимых телеграфом «Цусимы», было вполне достаточно, чтобы заставить зарвавшиеся русские крейсера ретироваться и вновь забраться в гавань Артура, тем более что они идут сосредоточенно.

В это время, отойдя от Электрического утёса на шесть миль, русские броненосцы отпустили тралящий караван, разойдясь с ним правым бортом на скорости в восемь узлов, и легли курсом на Эллиоты. «Баян» занял позицию в полумиле южнее их линии, держась несколько впереди траверза «Цесаревича». А через четверть часа на пределе видимости в сто двадцать кабельтовых произошло взаимное обнаружение «Баяна» и еще одного японского крейсера – «Отовы». Хотя командиры кораблей пока не опознали противника, оба не медля обратились к радиотелеграфу.

Стараясь разорвать дистанцию с японским разведчиком, Макаров в 08:35–08:45 двумя последовательными поворотами сместил курс колонны своих броненосцев на полторы мили к северу и довёл их скорость до двенадцати узлов.

«Баян» и «Отова» шли навстречу друг другу, постепенно увеличивая скорость. Уже к 08:40 они сблизились на шесть миль, делая по 18 узлов каждый. На острых курсовых углах дистанция взаимного опознавания для кораблей в защитной окраске соизмерима с дистанцией открытия огня. Вернее, само открытие огня является одним из достоверных признаков для опознания…

Спутать одноорудийный выстрел восьмидюймового орудия из носовой башни «Баяна» с чьим-то еще было невозможно. Он простимулировал решение командира «Отовы» немедленно лечь на курс отхода, сразу после чего адмирал Того прочел телеграмму об идущем отдельно от отряда бронепалубников «Баяне». А командиру башни обеспечил добротный фитиль от Вирена за открытие огня без приказа. Со своим старартом Роберт Николаевич решил поговорить на эту тему после боя.

Теперь перед японским командующим вырисовывалась иная картина: преследующие «Цусиму» русские крейсера как-то не слишком торопятся сблизиться и реализовать свое численное превосходство, что могло быть вызвано намеренно отвлекающим характером их вылазки. Тогда прячущийся «Баян» и есть главный герой дня! Теперь решение взять с собой «Фудзи» обрело реальный смысл. Он был направлен навстречу «Цусиме». А новым броненосцам придётся развернуться южнее строем фронта на запад – юго-запад, чтобы предотвратить прорыв «Баяна» к зоне высадки. На всякий случай на охраняющий транспорты под Бицзыво отряд – «Чин-Йен» и три «Мацусимы» была дана радиограмма о подъёме паров до нормы.

Но… Внезапно пришло очередное сообщение с «Отовы» об обнаружении на севере еще одной группы дымов! То ли это собрались все вместе отошедшие русские миноносцы, то ли вылезли из гавани русские канонерки, как это уже было в прошлом ночном бою, то ли просто эффект утренней дымки? Конец длинной телеграммы от Аримы разобрать не получилось, противник забил ее своей искрой. Не подкрепить ли «Фудзи» минными судами?

Вскоре все наличные истребители и миноносцы первого класса, общим числом в 16 вымпелов, получили первый боевой приказ за день. Если Макаров собирается повторить предыдущий эксперимент не ночью, а днем, то одним крейсером и канонеркой он теперь не отделается. И отдав на всякий случай оперативные распоряжения о приведении в боевую готовность и о выходе с внутренней акватории малых миноносцев, охранявших оперативную базу, адмирал Того вышел из ходовой рубки на крыло мостика.

«Пожалуй, решение о переводе к пункту высадки армейцев восьми номерных миноносцев от Чемульпо оказалось своевременным, – подумал командующий, вглядываясь в пустынный пока горизонт сквозь оптику цейсовского бинокля. – Однако нужно вновь запросить „Отову“ о курсе и скорости „Баяна“. Главное, чтобы отважный Арима не позабыл сгоряча, что ход его нового крейсера совсем не тот, что у его бывшего флагмана отряда тридцатиузловых дестроеров…»

В 08:45 «Отова» завешил поворот на курс убегания (восток – юго-восток), ценой чему стало приближение идущего «самым полным» «Баяна» до угрожающих сорока семи кабельтовых. Через десять минут заговорили шестидюймовки носовых казематов русского «француза», превысившего-таки свою проектную скорость в 21 узел за счёт мероприятий по разгрузке! Преследуемый же, напротив, не смог продемонстрировать показанную совсем недавно, при приёмке, резвость. Корабль был новым, экипаж еще не сплаван, не вполне освоился по заведованиям, а у котлов стояли не заводские кочегары-сдатчики…

«Баян» неумолимо надвигался по четверти кабельтова за две минуты. Курс «Отовы» строго от противника максимально совмещал корпус корабля с фокальной осью эллипса рассеяния снарядов русского крейсера. Его старарт Деливрон, накоротке обсудив ситуацию с командиром носовой башни, слегка заикающимся от волнения лейтенантом Никольским, попросил разрешения попробовать достать уходящего японца главным калибром у Вирена.