Улыбка бога Птах - Андрей Синельников

– Это где? – скосил глаза на карту Банкир.

– Это тут, – ткнул шариковой ручкой в черный кружочек почти на границе с Эстонией штурман.

– А мы где? – уточнил Банкир.

– А мы тут, – ручка съехала к синей ленте, на которой было написано «р. Великая».

– Добежим, – уверенно кивнул Банкир.

– Позвольте, – влез в разговор Продюсер, – Мы ж должны были искать Долину мертвых. А ты нас уверял, что она у Старой Ладоги, – он повернулся к Редактору, – А это уж точно не Изборск. Хотя, – он почесал затылок, – Старую Ладогу князь Рюрик основал, а Изборск – Трувор. Его так сказать соратник и друган. Что ты задумал Редактор? Колись!

– Пока сам не знаю, мужики. Но вот что-то мне подсказывает, что нам сначала туда, – он замолчал. Потом неожиданно спросил, – Так говоришь родовер, кто цветущий папоротник в ночь под Ивана Купалу увидел, тот удачу за хвост поймал?

– Так народ говорит, – не отрывая взгляда от дороги, ответил Банкир, – Выходит, схватил,… если видел. А еще говорят, что тот, кто с русалкой обручился, – он закашлялся, – То есть в реке колечко нашел, тому русалка всегда помогать будет. А я вот, – он покрутил у всех перед глазами мизинцем с зеленым колечком, – вчера нашел.

– Значит, нам удача должна просто валом валить, – закончил Продюсер, – Едем в Изборск.

По Изборску они бродили, лениво щелкая фотокамерами. Крепость была явно не старше позднего средневековья. От Труворова городища остался только насыпной холм. На старом погосте стоял какой-то декораторский крест, который вроде бы как поставили монахи в веке пятнадцатом над могилой этого самого Трувора, непонятно каким образом так разжалобившего молящуюся братию. Даже Повесть Временных Лет, рассказавшая о призвании варягов на Русь, и та не отважилась из откровенного разбойника и язычника слепить образ смиренного христианина. Поэтому, чем он угодил богобоязненной братии, осталось загадкой по сии дни. Редактор уже начал корить себя за то, что сбил всех с пути истинного, заруливая в эти края, когда, подняв взгляд, увидел перед собой удивительную картину. На огромном валуне, от которого, как в древних былинах, разбегались три тропинки, стоял огромный белый козел. Он стоял, гордо подняв голову, и смотрел вдаль. Редактор залюбовался им. Это был не витязь на распутье. Это было само олицетворение распутья. Огромный валун. Три дороги на выбор. И козел над всем этим.

– Любуетесь? – вывел его из раздумья негромкий вопрос.

– Да, – ответил Редактор, – Символично. Все мы выбираем пути, а козел созерцает.

– Что же он созерцает? – опять спросил подошедший.

– Он созерцает наш выбор, – только тут Редактор взглянул на того, кто задавал вопросы.

Перед ним топтался старичок. Не древний старец, с окладистой бородой как можно было ожидать, а такой – дед Щукарь. Щупленький и с редкой бородкой. Он чем-то напоминал этого самого козла, что стоял на валуне, ничуть не смущаясь тем, что около него происходил оживленный диалог.

– Вы знаете, вот так наверно природный мир смотрит на человечество, постоянно стоящее перед выбором. Как вы изволили заметить, созерцает наш выбор, – Щукарь по-детски хлюпнул носом, – И что главное, ему, то есть миру природному, от этого не горячо и не холодно.

– Ну, это вы неправы, – возразил ему Редактор, – Если мы всю экологию загубим, этот козел с голоду умрет, или облезет от кислотных дождей.

– Я думаю, что мы еще раньше загнемся от этой экологии, чем он. А он выживет… и будет, стоя на валуне, созерцать мир, – старичок помолчал, – Ищите чего?

– Да вроде все нашли, – ответил Редактор.

– Что и сопки богатырей Трувора видели? – удивился старичок.

– Какие сопки? – переспросил Редактор.

– А вы что ж не знаете? – хитро прищурился дед, – Вы там, на крест-то Труворов не смотрите. Крест этот к его могиле отношения не имеет. Там плиты лежат с разными знаками волховскими. Вот они имеют. А промеж озер есть сопки. Так в этих сопках вся дружина Трувора и спит.

Редактор отметил, что он так и сказал «дружина спит», а не лежит или погребена. Кроме того, курганы он называл странным для этих мест словом «сопки».

– А почему сопки? – спросил Редактор.

– Так ведь спят и сопят, потому и сопки, – уверенно ответил старичок, – Но это те, кто в старшой дружине был, а те, кто помельче, те в жальниках схоронены.

Редактор опять отметил, что про молодшую дружину Щукарь сказал «схоронены».

– А что такое жальники?

– Это сопочки такие малые, камнями обложенные. В них дыра сверху. В той дыре сидел дружинник усопший. Ждал своего времени. Кто не дождался, тот к предкам ушел навсегда, – пояснил как на уроке, знаток древних захоронений.

– А чего они здесь лежат? – употребив нейтральное слово «лежат», спросил Редактор старичка.

– Так, мил человек, отседа место успения всех владык северных начинается, – вскинув бородку, ответил Щукарь.

– Что??? – не сдержался незаметно подошедший Продюсер, – Какое такое место успения?

– Так такое, – Щукарь еще больше стал похож на упрямого козла, – Здеся Труворова дружина спит и сам Трувор. Вон под теми сопками, – он показал рукой на череду курганов, между озерами, – А там, – он махнул рукой в сторону севера, – Там Ольгины сопки. А там, – теперь он махнул рукой на восток, – Там сам княже Рюрик упокоился. А еще далее, Вещий Олег усоп. Все тута. Все. Царствие усопших владык. Так сказать врата в Навь.

– Куда? – опешил Продюсер, не ожидавший от деда такого знания славянской мифологии.

– В Навь, – пояснил Щукарь, – В царствие предков и пращуров наших. Ты сынок ноне в Яви прибываешь. Явь – это царствие людей. А Навь – царствие духов предков наших, нижний мир.

– Преисподняя что ли? – уточнил Продюсер.

– Ну, ты и темный совсем, – встрял в разговор подошедший Банкир, – Навь это мир где живут боги, предки и герои.

– Во-во, – поддержал его старичок, – Не то чтобы живут. Спят до времени. Но дважды в год на навий день сходят в наш мир, на людей посмотреть.

– Это когда? – уточнил Продюсер.

– Это на Радуницу на 1 марта и на Святки, – ответил Банкир.

– Во-во. Он знаеть, – затряс бородкой старичок, – Вы его слухайте. Он с русалкой обручен, – неожиданно добавил он, – А те колечками абы как не разбрасываются.

– Во, ты дед, даешь! – восхитился стоящий у валуна Оператор.

Старичок неожиданно засуетился и, быстро накинув козлу на рога неизвестно откуда у него взявшуюся веревку, поспешил откланяться.

– Странный какой-то дед, – задумчиво сказал Редактор, – Хотя указание он нам дал точные. Теперь ясно, где эта Долина мертвых северных царей.

– Если это так, то нам на север вдоль Чудского озера, – поддержал его Продюсер.

– Заодно и в гости к Александру Невскому заскочим. Давненько хотел посмотреть, где он псов- рыцарей потопил, – кивнул Оператор.

– Тогда по коням! – крутя на мизинце колечко, скомандовал Банкир.

Джип, дожидавшийся хозяев в тенечке от старого куста сирени, кажется, зарыл шинами землю в нетерпении, когда увидел их, идущих по тропинке. Пора в дорогу, а они тут время теряют. Уже солнышко встало и припекает. Пора!

Он не стал дожидаться понуканий, а сразу рванул с места.

– Ты поосторожней, Банкир, – вытирая расплескавшееся пиво, сказал Продюсер, – Не гони.

– А я и не гоню. Чуть газку дал, – откликнулся Банкир.

– Хороший конь дорогу чует, – философски заметил Редактор, – Оператор, глянь там, куда бечь?

– Прямо, – кратко ответил штурман.

– Тогда гони! – кивнул Редактор.

– А где это Ледовое побоище? Тыкните пальцем, – двинул к штурману карту Банкир.

– Ты гони вдоль Чудского озера на север, а там я скажу, где сворачивать, – успокоил его Оператор.

Дорога гладко легла под колеса джипа, а тот удовлетворенно урча начал ее подминать всеми четырьмя своими конечностями. Под размеренный и спокойный рев его мотора все прикорнули. Редактор углубился в мысли об этом самом Ледовом побоище, Чудском озере, Александре Невском и вообще о том, что знал на эту тему.

Мысли его отлетали все дальше и дальше, и вдруг он увидел стоящего на холме воина закутавшегося в плащ, который норовил с него сорвать злой и промозглый северный ветер. Воин плотнее запахнул плащ, накинув на непокрытую голову капюшон, отороченный куньим мехом. Теперь Редактор разглядел, что это был не просто воин, а знатный боярин, может даже князь, или кто-то из его ближних людей. «Со спины надо посмотреть, – подумал Редактор, – там, на плаще должен быть герб». Не успел он подумать это, как очутился за спиной воина, стоя на холме и сжимая в руках древко, как он теперь понял, княжеского знамени. На плаще воина золотом был вышит Георгий Победоносец, а на знамени пурпурного цвета, развивающемся над его головой, мчался всадник, высоко подняв над головой разящую саблю. «Ну и что мне это дало? – опять подумал Редактор, – На плаще Георгий, так он практически у каждого второго князя. А на знамени «Погоня», так ведь этот герб называется. Так эта Погоня вообще у каждого второго рыцаря, всадника, богатыря, как хошь их назови. Всадник без герба Погоня, вроде, как и не всадник. У каждого воина такой. Ничего не понятно. Кто ж это такой?» Редактору становилось интересно. Он покрутил головой, старясь найти еще какие-то зацепки. Например, щиты воинов, плащи дружинников, маленькие флажки ближних бояр.