Бегство из Эдема - Патриция Гэфни

Алекс в ответ пробормотал соответствующие слова соболезнования. Разговор не клеился, и он в отчаянии бухнул первое, что пришло в голову:

– Она ведь была герцогиней? Кажется, кто-то мне об этом говорил.

Совершенно неожиданно Сара рассмеялась, хотя ее лицо осталось грустным.

– Интересно, кто бы это мог быть? – произнесла она с горькой усмешкой, обращенной скорее не к нему, а к себе самой. – Но вы, без сомнения, наслышаны и о том, что теперь я стала «всего лишь навсего обыкновенной миссис Кокрейн».

Тут уж Алекс не нашел, что ответить. Он и сам не знал, радоваться ему или сожалеть, потому что как раз в эту минуту в поле зрения появился пустой кэб. Он свистом подозвал карету. Миссис Кокрейн сообщила ему свой адрес, хотя в этом не было нужды: Алекс и раньше его знал.

– Рад был с вами познакомиться, – сказал он, подсаживая ее в карету, и она очень вежливо ответила тем же. – К началу будущей недели у меня уже будут готовы предварительные наброски с изменениями, о которых просил ваш муж.

– Ах да, – на этот раз она улыбнулась насмешливо, – новый этаж.

Сделав над собой усилие, Алекс улыбнулся в ответ. Это было в его интересах: надо поддерживать иллюзию, будто Кокрейн – человек разумный и достойный уважения.

– Я могу занести их к вам домой, если хотите, – любезно предложил он.

– Как вам будет угодно. Но вам потребуется одобрение Бена, а не мое.

– Разве вы совсем не интересуетесь постройкой своего нового дома?

Обдумывая вопрос, Сара расправила ворот плаща длинными тонкими пальцами.

– Но ведь речь идет не о доме, не так ли?

– Прошу прощения? – растерялся Алекс.

– Речь идет о памятнике достижениям моего мужа. – Миссис Кокрейн тотчас же опустила глаза, словно сожалея о своих последних словах.

– Да-да, принесите их к нам домой, если вам нетрудно. Доброй вам ночи, мистер Макуэйд, – попрощалась она, откидываясь на спинку сиденья.

– Доброй ночи.

Он захлопнул дверцу и Проводил взглядом удаляющийся экипаж.

Кокрейн и Огден показались из дверей ресторана минуту спустя. Алекс молча присоединился к ним, и они пешком направились по мокрому от дождя тротуару к Кэнфилду. Идти было недалеко, но даже внутри, посреди шума, толчеи и натужного веселья, всегда царившего в игорном заведении, его еще долго преследовал насмешливый и грустный взгляд Сары Кокрейн.

2

– Он до сих пор не спит! Лежит в постели, глаза закрыты, но вы не верьте, он притворяется. Я его застала с поличным не далее как десять минут назад: у него горел свет.

– Все в порядке, миссис Драм, большое вам спасибо. Я войду потихоньку и пожелаю ему спокойной ночи.

– Он сегодня объелся сладостей, думаю, это все из-за них. Тяжесть в желудке. Неужели это все вы ему накупили? Он мне сказал, но я не поверила.

– Да-да, вы, наверное, правы, тяжесть в желудке. Спокойной ночи.

Миссис Драм затянула на талии пояс халата с такой силой, словно намеревалась перерезать себя пополам, возмущенно хмыкнула и удалилась в свою комнату, а Сара еще минуту простояла в темном коридоре, стараясь унять раздражение. Они с гувернанткой Майкла невзлюбили друг дружку с первой встречи, произошедшей пять лет назад. Несмотря на это (вернее, именно поэтому), Бен решил оставить миссис Драм в услужении. Она была англичанкой, а держать в доме английскую гувернантку считалось проявлением высшего шика, но Сара подозревала, что истинные заслуги миссис Драм состоят в другом: гувернантка шпионила за ней по указанию Бена.

– Мамочка?

Она толкнула дверь детской и вошла. Майкл сидел в кроватке, прижимая к себе лягушку из папье-маше, которую они вместе склеили этим утром. В просторной фланелевой ночной рубашке он выглядел особенно худеньким и хрупким. Лунный луч, проникший сквозь шторы, посеребрил его светлые волосы. Он показался Саре таким прекрасным, что она едва не расплакалась.

– Значит, все это правда? Ты до сих пор не спишь и даже не считаешь нужным притворяться?

Она села на край кровати и расцеловала сына в обе щеки. Он захихикал и поудобнее устроился на подушке, всем своим видом давая понять, что он послушный и благонравный мальчик.

– Вы с миссис Драм хорошо провели вечер?

– Да, здорово! На сладкое были «детские палочки» [5]. – Майкл расстегнул ее плащ и сунул руки внутрь, чтобы погладить атласную подкладку.

– А где папа?

– Он занят, у него работа. Но он просил поцеловать тебя и сказать, что он тебя очень-очень любит. И еще… что скоро ты получишь подарок.

Громадные серо-голубые глаза распахнулись еще шире.

– Какой подарок?

– Ну этого я тебе сказать не могу, разве ты не понимаешь?

– Такой же хороший, как твой? – Этим утром Сара подарила ему роликовые коньки и волшебный фонарь.

– Это уж ты сам решишь. А теперь живо спать!

– Я не хочу спать. Мне уже семь лет. Расскажи мне какую-нибудь историю, мам. Куда ты сегодня ходила? Видела пожарную машину?

– Я была в ресторане «Шерри», обедала с твоим отцом и двумя архитекторами. Ни одной пожарной машины поблизости не было.

Это была их давняя шутка: в раннем детстве Майкл верил, что сыплющие искрами и испускающие дым пожарные машины не гасят, а вызывают пожары, и если одна из них остановится перед его домом, надо немедленно бить тревогу.

– А что такое «архитектор»?

– Человек, который строит дома.

– Значит, он каменщик?

Майкл еще многие вещи понимал буквально, и это забавляло Сару.

– Нет, сынок. Чтобы каменщик мог построить дом, архитектор сначала должен нарисовать его, создать проект. Архитектор делает рисунки, прежде чем каменщик приступит к работе.

– У меня есть для тебя рисунок, – спохватился Майкл. – Вон там, на столе, видишь? Это подарок.

Сара подошла к столу и взяла рисунок.

– Что это, милый? Расскажи мне на словах, я не хочу включать свет.

– Нет, включи, включи!

– Уже поздно, – проворчала она, но свет зажгла. При ярком освещении выяснилось, что на листке изображены цветными мелками две… по всей видимости, женщины, причем одна из них была гигантского роста и протягивала руки к целой туче каких-то черных точек. Сара начала громко восторгаться рисунком, а Майкл ревниво и недоверчиво следил за ее лицом.

– Что я нарисовал? – спросил он наконец. Сара попала в затруднительное положение.

– Ну… это две прекрасные дамы. Мне кажется, они попали в снежный буран и…

– А вот и не угадала! – громко засмеялся ее сынишка, хлопая в ладоши.

– Тогда что же это?

– Это ты и статуя Свободы. Видишь? А это все твои переселенцы спешат к ней.

– Ну да, конечно! Какой чудесный рисунок! Мне он очень нравится, и я повешу его на стену в своем… нет, я возьму его с собой в общину и повешу на доску в классе, чтобы все его увидели. Можно?