Коррекция (СИ) - Геннадий Ищенко

Кое‑как одевшись, он застелил постель, уселся на диван и стал думать, что же делать дальше. Вчера ему удалось кое‑что вспомнить. Во–первых, то, что страна, в которой он жил, называлась не Россией, а СССР, а во–вторых, год своего рождения. Родился он лет сто назад, из чего следовало, что его каким‑то образом занесло в будущее. Мало того что ему это будущее не нравилось, теперь пришло понимание того, что ни к чему хорошему его визит в полицию не приведет, а, значит, нужно рассчитывать только на самого себя. И как это сделать, если не знаешь этой жизни и не помнишь той? Итогом его размышлений был вывод, что нужно как‑то устраиваться здесь и попытаться все‑таки вспомнить прежнюю жизнь. И еще ему почему‑то обязательно нужно было разобраться в том, что же произошло шестьдесят лет назад. Денег осталось дней на восемь, а потом хоть опять отправляйся шляться по подземным переходам. Дурак, надо было вчера расспросить Ольгу о том, как работать с этой их Сетью, а он вместо этого полночи кувыркался с ней в кровати. Придется сегодня опять заказывать кого‑нибудь из этих пард. Он вспомнил игры с Ольгой и понял, что одной учебой дело не ограничится. Ладно, к вечеру будет видно, а пока нужно позавтракать. Вчера он не рассмотрел двери, ведущие в туалет и во что‑то вроде умывальника и душевой. Сегодня ему их показала горничная, пришедшая забрать поднос с использованным контейнером. Она же рассказала, где находится кафе. Получив от нее на вечер нескромное предложение, высказанное открытым текстом, он сказал, что уже занят, и ушел в умывальник наводить марафет, предоставив ей возможность заниматься уборкой. В умывальнике была куча самых разных приспособлений, назначения которых он не понял. Обращаться к девице после его отказа не стоило, он и не стал этого делать, ограничившись умыванием.

«И что теперь делать со щетиной? — подумал Алексей, ощупывая уже колючие щеки. — И зубы нужно чем‑то чистить. Интересно, парды могут чувствовать вонь изо рта?»

После умывания он пригладил волосы и, не надевая куртки, пошел завтракать, прихватив с собой на всякий случай все деньги. Кафе располагалось на два этажа выше, поэтому Алексей не пошел к лифту, а воспользовался лестницей, находившейся в конце коридора рядом с его номером. На его часах было уже около девяти, и в кафе почти за всеми столиками сидели постояльцы. Он посмотрел список блюд с указанием цен и мысленно ужаснулся: за трехразовое питание придется платить больше, чем за номер! Потом отыскал глазами столик, за которым сидела женщина средних лет, и спросил, нельзя ли присесть.

— Ты не чомнутый, глечер? — спросила она, а когда он пожал плечами, махнула рукой на стул. — Падай, раззяй! Хочешь снять или пришел за хавкой?

— Ничего не понял, — признался он.

— Значит, чомнутый, — сделала она вывод, — жри.

От нее сильно тянуло перегаром.

— Рози! Ты опять здесь! — к женщине подошел мужчина лет пятидесяти, схватил ее за руку и буквально выдернул из‑за стола, опрокинув при этом стул. — Сколько раз говорить, чтобы питалась в номере!

То, что вслед за этим слушали все посетители кафе, несомненно, было руганью, но Алексей узнал там только мат, к которому относилось каждое третье слово.

«Надо будет подробно расспросить пард о местном обществе, — думал он, делая заказ подбежавшей официантке. — Не может быть, чтобы они не знали. А посетители отреагировали довольно спокойно. Неужели подобное здесь в порядке вещей?»

Глава 2

— Извините, к вам можно присесть за столик? — обратился к Алексею пожилой, но еще крепкий мужчина, одетый во что‑то, отдаленно напоминающее военную форму.

— Да, конечно! — ответил он. — В компании и есть приятней.

— Не видно, чтобы вы испытывали удовольствие от еды, — усмехнулся он. — Зря взяли рагу, здесь это самое безвкусное блюдо. Рекомендую запеканку. Пользы столько же, а на вкус гораздо приятнее. Вы не обиделись?

— Никаких обид, — заверил Алексей. — Я здесь питаюсь в первый раз, поэтому еще не разобрался. Пахнет мясом, а на вкус немного лучше бумаги. В следующий раз обязательно воспользуюсь вашим советом.

— Алекс, — представился мужчина. — Работаю охранником в казино, а сюда часто забегаю перекусить.

— Меня зовут Алексеем. Разве это кафе не для постояльцев?

— В первую очередь для них, — кивнул Алекс, — но посещают и служащие из соседних заведений. Кроме этого отеля, дешевых кафе поблизости нет.

Он сказал официантке, что нужно принести, и стал ждать выполнения заказа.

— Послушайте, Алекс, — обратился к нему Алексей, — вы ведь пришли сразу после того, как отсюда вывели одну женщину. Не обратили на нее внимания?

— Трудно было не обратить, — рассмеялся он. — Я ее матюги услышал еще у лифта.

— А кто она такая? Когда она со мной заговорила, я ничего не понял.

— Вы откуда свалились, Алексей? — удивился Алекс. — Это же нимфа!

— Потерял память, — признался Алексей. — Кое‑что начинает вспоминаться, но пока, так, местами. А вместе с памятью где‑то посеял и чип, вот и застрял в этом отеле. Хорошо еще, что в карманах осталась наличность.

— А в полицию обращаться не хотите, — сказал Алекс, — и правильно делаете. Я бы на вашем месте тоже воздержался. Кто его знает, что они там накопают. Если есть деньги, а память начала возвращаться, лучше пересидеть здесь. Вы не употребляли наркотиков? А то сейчас выпускают много всякой дряни. Я от кого‑то слышал, что при приеме некоторых могут быть провалы в памяти. По–моему, один в один ваш случай.

— Не помню ни о каких наркотиках, да и не тянет что‑нибудь принимать. Вчера предложили крег, а я отказался.

— Крег не наркотик, — сказал Алекс. — Он дает силу, но быстро сажает сердце. Мне через двадцать минут заступать на дежурство, поэтому пора идти, но, если хотите, можем вместе прогуляться до казино. Заодно и поговорим. Не против, если перейдем на «ты»?

— Я только «за», — ответил Алексей. — Делать все равно нечего. А так, может быть, от тебя узнаю что‑нибудь полезное. В номере есть выход в Сеть, но я забыл, как им пользоваться. Надо было вчера спросить у парды, но я об этом подумал слишком поздно.

— Рядом с ними думаешь совсем о другом, — рассмеялся Алекс. — Я пару раз попробовал, и третьего раза не будет, иначе придется разводиться с женой и копить деньги на покупку парды. Они со временем привязывают к себе не хуже наркотика. Давай не будем толпиться у лифта и выйдем по лестнице.

— Подожди пару минут, я захвачу куртку, — попросил Алексей. — Иди к выходу, я догоню.

Он бегом спустился в свой номер, надел куртку и быстро пошел к лифту. Алекс, как и договаривались, ждал его возле отеля.

— А небо слегка сероватое, — сказал Алексей. — Я вчера появился в Москве уже к вечеру и этого не заметил.

— Прошло всего двадцать три года, — сказал Алекс. — В первый год вообще было темно, как в полярную ночь. Ученые обещают, что лет через десять все очистится, но климат будет восстанавливаться дольше. Жаль, что столько всего живого погибло! На суше остался только один вид растительности из десяти, а с животными и птицами еще хуже. Правда, это не у нас, у нас сохранилось больше. Океану тоже досталось, хоть и не так сильно. Но вот киты вымерли все. У европейцев было какое‑то хранилище генов самых разных видов, но там сейчас ледник.

— А что сейчас уцелело в Европе? — спросил Алексей.

— А черт его знает! Мы ими мало интересуемся. Знаю, что вся Северная Европа была завалена снегом и льдом, а какую‑то промышленность сохранила только Германия. Во Франции и Италии населения осталось чуть, а англичан, похоже, не осталось совсем. На Украине и в Польше еще кто‑то живет, несколько лет назад они просились в Россию, но кому это нужно! У нас у самих пока с продовольствием не очень, вспомни свое рагу. Но положение понемногу выправляется, скоро уже начнем все сажать в открытом грунте.

— Для чего тогда принимали всех эмигрантов? Понятно, что у нас было много территории, которую не затронула катастрофа, но ведь их еще нужно было кормить!

— Говори об этом потише! — оглянулся Алекс. — Об этом не принято болтать, да и власть подобные разговоры не поощряет. Мы тогда принимали далеко не всех, а с разбором. Есть разница, принимаешь ли ты врача или инженера, или какого‑нибудь клерка. Клерков тоже брали, только мало кто из них выжил. Строительство реакторов мало чем отличалось от каторги. Да и на подземных работах часто гибли. Все приходилось делать в спешке, на безопасность часто плевали.

— А сколько сейчас пришлых и вообще населения?

— Точных данных в Сети нет. Всего около ста миллионов, из них половина пришлых и их дети от смешанных семей.

— И многие смешиваются?

— Ну ты и спросил! — сказал Алекс. — Лично я знаю очень много смешанных пар. Для русских национальность никогда особой роли не играла. Язык все выучили в первые годы, а потом и наши почти все стали говорить по–английски. Фактически сейчас в России два языка, хотя официальный только один русский.