Мы - ошибка - Ольга Тимофеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все достают буклеты, раздаточный материал и ежедневники. Не хочу выделяться, делаю заинтересованный вид и листаю цветную брошюру. Глаза цепляются за какое-то предложение и читают его. А мысли в это время откатываются назад.
Кажется, я научилась жить без всего этого. Но, когда маркер то и дело помечает в подсознании какое-то воспоминание, а потом, как в лифте, поднимает его и раскрывает двери, чтобы я его увидела, — понимаю, что я просто временно заморозила прошлое. Постоянное движение этих лифтов, выдергивающих старые воспоминания из закоулков памяти, отнимает слишком много внимания и сил.
Никифоров еще раз называет всех по именам, будто вешает на каждого ярлык. А я дошла в чтении буклета на конца страницы и ничего там не поняла. Буквы сливаются в одну строчку, теряя всякий смысл. Его голос ровный и совсем не кажется, что он волнуется или относится ко мне не так, как к остальным.
— Девушку запомнить несложно. Алиса.
Слышу в свой адрес. Дышать тяжело в одном помещении с ним. Невыносимо сидеть за одним столом. Я не смогу заниматься этим проектом. Я не смогу делать вид, что ничего не было и мы не знакомы. Может, для него и было все ошибкой. Но для меня — нет. Чувствую на себе взгляды мужчин и поднимаю глаза. Зря говорят, что у мужчин с наблюдательностью плохо. Иногда они подмечают даже больше, чем надо. Киваю Леониду и Аркадию, сидящим напротив, дежурно улыбаясь при этом.
— Вас собрали тут как лучших в разных направлениях. Поэтому я буду требовать от вас максимума, на который вы способны и даже больше. Кому-нибудь знаком Аджайл-подход в бизнесе?
Отрываюсь от буклета и смотрю на мужчин. Все кивают головой и поддакивают. То ли все умнее меня, то ли хотят казаться умнее… Но я не киваю. А кое-кто либо не замечает этого, либо делает вид, что не замечает.
— Отлично, тогда рассказывать, что это, не буду. Именно на использовании этого подхода и будет строиться наше сотрудничество.
Какой к черту Аджайл? Хочется сказать что-нибудь язвительное, но я сдерживаюсь. Эти несколько минут окончательно добивают меня. Все больше склоняюсь к мысли, что работать с ним будет крайне сложно морально и я должна уйти. Стоило ли бросать престижную работу, ради этого идиота…
— Посмотрите на эту инфографику.
Слышу его голос, но упорно перечитываю одну строку из буклета уже раз двадцатый, чтобы понять наконец ее смысл.
— Все посмотрите на эту инфографику.
Последняя фраза, полагаю, для меня.
Черт. Надо было сбежать отсюда раньше, а не начинать разговор с Мишей. Не мучиться, дожидаясь, когда нас отпустят. Как в школе в конце урока, перед переменой.
Глаза нехотя скользят по столу мимо папок, ручек, чужих мужских пальцев и доходят до его ладоней, сжимающих какую-то распечатку. Легкие немеют от увиденного. Я смотрю на его руки и не могу сделать и вдоха. Внутри все сжимается до боли. Если я сейчас не сделаю вдох, то потеряю сознание тут же. Это даже больнее, чем когда он меня бросил. Марк спокойной кладет бумаги на стол и закрывает левой ладонью правую, скрывая от моих глаз золотое кольцо на безымянном пальце. Только я уже его увидела.
Это волной приводит в чувства и я с трудом делаю вдох, от которого выпитая утром чашка кофе и съеденный бутерброд почему-то хотят покинуть мой желудок. Он женат. Он. Женат.
Теперь уже меня ничто не остановит и не вернет сюда. Я сжимаю зубы так сильно, что придется записаться завтра к стоматологу по восстановлению эмали. Чтобы ни одна слезинка не то, что не скатилась, а даже не зародилась в моих глазах. Плевать, что они там все подумают, я больше встречаться с ними не планирую. Никогда. Не глядя ни на кого, сгребаю беспорядочно свои бумаги в сумку.
— Алиса? — переспрашивает Миша, но я не смотрю на него. Я уже встаю из-за стола.
— Извините, — роняю, не глядя на сидящих, — у меня срочное дело. — Отодвигаю стул. — Мне надо подышать свежим воздухом. Простите.
— Нужна помощь?
Ох, лучше бы он не лез сейчас со своими вопросами. Чтобы не пришлось искать замену не только мне, но и руководителю группы.
Только не показать слабость. Только не заплакать. Не при нем.
— Нет, — огрызаюсь в ответ и оставляю их одних.
Покидаю переговорную и стук моих каблуков будто отсчитывает последние секунды таймера перед взрывом. Я успеваю спасти это здание перед крушением и запрыгиваю в лифт, быстро нажимая кнопку первого этажа. Оставляя мужчину, который махнул, чтобы я не уезжала, ждать следующего лифта. Хочу побыть одна.
Два чертовых года я надеялась, что он передумает и вернется. А он женился. Я оплакивала несуществующую любовь. Свои чувства. Я два года старалась не размораживать воспоминания, держать кнопку “стоп”, вопреки всем маркерам и лифтам в голове. А сегодня я получила под дых, сегодня мне нечем дышать, сегодня расходятся все рубцы… Сегодня произошло то, чего не должно было произойти!
Сажусь в машину и стараюсь ни о чем сейчас не думать. Завожу двигатель и еду дворами к одному месту, недалеко от моего нового дома, где теперь люблю посидеть. Удачно припарковав машину, достаю из багажника пакет кукурузных палочек, припасенных на случай, если окажусь тут, и иду к берегу пруда. Он всегда встречает легкой рябью, даже в тихую погоду поверхность неспокойна.
Зову характерным «ути-ути» и жду, когда подплывет зеленоголовый селезень и представит свою новую подружку. Издалека показалось, что он с другой уточкой…Но даже селезень приближается всё с той же уткой с черным пятнышком возле правого глаза.
Чистит ей перышки, пока та смотрит по сторонам. И как только на секунду я прикрываю глаза, образ из прошлого снова возвращается. Заставляю себя открыть глаза, чтобы справиться с воспоминаниями. Запустив руку в коробку, достаю жменю припудренных кукурузных палочек и, замахнувшись, бросаю в воду.
Я помню, как он сам говорил, что быстро переключается. И я думала тогда, что это просто слова. Его мать, рассказывающая, что у Никифорова есть невеста, тоже казалась тогда обманщицей. Я ничему не верила и ничего слышала. Как слепая влюбленная дурочка.
Кидаю еще одну горсть палочек в воду и наблюдаю, как серые молодые уточки первыми отталкиваются лапами от воды и клюют лакомство.
Он женат… Я ждала его. Каждый день.
