Папарацци - Андрей Баранов

Рекс. — Ему присудили год тюрьмы.

Макс. — Мало. Да я бы считал так: слегка влюбился в звезду — три года, сильно полюбил — пятнашка, ну а без ума от нее — пожизненное. Уме надо было не сажать его, а выйти за него замуж — и это было бы самое страшное наказание!

Рекс. — Он просто не знает, какой это ад — быть женатым на актрисе. Это может выдержать или актер, или бизнесмен, или милиционер — ну вообще мужик с крепкими нервами…

Актер. — Я лично не выдержал.

Макс. — Неудивительно.

Актер. — Что?! Молчать!

Макс. — Слушаюсь!

Актер. — Я был женат на актрисе целых три месяца. Но это было давно. Чуть не повесился. Я сам народный артист, но ни тогда, ни теперь не мог понять, когда она играла, а когда нет.

Макс (глубокомысленно). — Да, я слышал, что если актриса производит впечатление порядочной женщины — значит, она хорошая актриса.

Актер. — Так что сейчас моя избранница — простая русская женщина, обычная фотомодель «Мисс Криворожье».

Макс. — Поздравляем!

Рекс. — Да, это будет классно! Представляете, приходите с работы — никаких разговоров о театре и о съемках! Она наливает вам в блюдечко простой русский чай и с поклоном подает на рушнике…

Луиза. — Ага, счас. Еще чего. Я чай с пяти лет не пила. Предпочитаю коктейли. «Бакарди». А кубик льда я отколю от своего сердца!

Актер. — Но вы ничего этого уже не увидите. Ума Турман добрая женщина и многодетная мать, она просто пожалела беднягу, а я вас не пожалею. Этак на голову сядете. Слава богу, мы не в Америке. Итак, я вызываю охрану — все как один бывшие «серые береты» из вертухаев, они вас бьют резиновыми дубинками, а в заключении о смерти…

Макс. — О смерти?!

Актер. — О ней, косорукой! О своевременной смерти наглых журналюг будет написано, что вы скончались от множественных травм при попытке перелезть трехметровый забор загородной резиденции Народного артиста, лауреата премии «каннская ветвь», любимца публики и все такое… Как вам такой некролог?

Макс. — Рекс, как тебе?

Рекс. — Не очень. Я вообще не люблю некрологи. Тем более свой собственный.

Макс. — И стиль хромает. Мы можем написать лучше. Только отпустите нас, дяденька Народный артист!

Рекс. — Мы отработаем!

Макс. — Мы о вас такое напишем, чего никто не писал!

Актер. — Вы уже написали обо мне то, чего никто не писал. Я не могу вас отпустить просто так. Я русский актер, а не какая-нибудь голливудская фифа.

Луиза. — А может и правда… пусть идут? Все-таки сегодня у нас такой день… должен был быть… венчание…

Макс. — Венчание?

Рекс. — Сегодня? Да?

Макс. — Прямо вот здесь?

Рекс (торжественно). Здесь и сейчас? Right here and right now?

Луиза (потупясь). — Да…

Макс (к Луизе). — Послушайте меня, ну пожалуйста. Пусть он никуда не звонит. Нам это ни к чему. Поймите, мы работаем не для себя. Нам вообще на него наплевать! Это все наши читатели — им же нужны скандальные подробности, задницы во всю страницу и все такое. Человек после утрамбовки в столичном метро вообще не реагирует уже ни на что, кроме этого. Им нужно знать, что их любимцы тоже люди, тогда они сами чувствуют себя не такими одинокими.

Рекс. — Да, мы снимаем все эти сиськи и письки и слюнявые поцелуйчики звезд вовсе не для своей частной коллекции!

Макс. — А без нас все эти знаменитости дня не просуществовали бы! Знаменитыми делаем их мы! Королей делает свита, и мы — это свита короля! Короля искусства! Резиденция — это ваш маленький Кремль, а мы — ваш Кремлевский пул в миниатюре!

Рекс. — И президента тоже снимали с голым торсом!

Актер. — Но его хотя бы в штанах и на рыбалке, а как вы сняли меня? Без штанов и на…?

Макс. — На Луизке?

Актер. — Молчать! Нет, как говорил Станиславский, не верю. Неубедительно. Ненатурально. Сплошной фальшак.

Рекс. — Мадемуазель Луиза, а вы знаете, что у него уже падает рейтинг?

Макс. — Да, уже почти упал до нуля?

Луиза. — Рейтинг? Да, я замечала… но вам-то откуда это знать?

Рекс. — А вы знаете, что он отказался от съемок в умопомрачительном сериале «Донья Дуэнья и Дон Мурдон» с Орнеллой Мути в главной роли?

Луиза. — С какой мутью? Что это еще за муть?

Макс. — И от гонорара в три миллиона долларов?

Луиза. — Это правда, любимый? Ты отказался от денег?

Актер. — У нас денег и так куры не клюют! Эта Муть старше меня! Я самый высокооплачиваемый актер Российской Федерации по версии журнала «Новости налоговой инспекции»! Я не могу сниматься в такой бурде! Это даже хуже сериала «Философ».

Макс. — Не клевещите на себя, хуже быть уже не может.

Луиза. — Ты не хочешь увить розами наше маленькое семейное гнездышко… Розами и вьюнком… И ты обещал мне купить яхту, как у Абрамовича… Такую длинную… Обещал катать меня по Тихому океану, туда-сюда, туда-сюда…

Актер. — О боже, мы же еще не женаты, а уже такой райдер!

Луиза. — Потом будет поздно!

Макс. — Да, мадемуазель! Потом будет поздно! Уже сейчас его снимают вдвое реже, чем раньше, и даже предлагают эпизодические роли. А что будет потом?

Рекс. — Забвение!

Макс. — Пенсия в три тысячи рублей!

Рекс. — Страшная смерть от паралича сердца — в полном одиночестве, в пустой квартире или в богадельне — это поместье продадут за долги…

Макс. — У него полно долгов… А вы не знали? Он должен всем кабакам на Тверской и на Лазурном Берегу.

Рекс. — Но еще раньше он станет импотентом от горя и безвестности… вы это быстро заметите. Или уже замечали? Упадет не только рейтинг!

Макс. — Он не сможет удовлетворить ваши запросы ни в каком отношении!

Луиза. — О Боже… Господи… что же делать?

Рекс. — Его надо срочно спасать!

Макс. — Спасти его можем только мы!

Рекс. — Надо немедленно поднять его популярность!

Луиза. — Как, прямо здесь? При вас?

Макс. — Да, при нас! Без нас бесполезно. Я предлагаю следующее — вы позируете и целуетесь. Мы делаем серию снимков. Публикуем их в нашем наиправдивейшем издании. Пишем сопроводиловку о вашей свадьбе, эксклюзивные интервью и все такое. «Загадочный и великий артист NN, чья личная жизнь до сих пор была покрыта мраком безвестности, наконец решил жениться на „мисс Криворожье“. Он не оказался гомосексуалистом, как мы все надеялись, но может это и к лучшему! Торжественное венчание состоялось в фамильной часовне, а горячая любовь началась еще до венчания — снимки прилагаются!»

Луиза. — Ну, не знаю… А правда думали, что он гомик? Я бы не сказала… Может, бисексуал?

Макс. — Натуральность его ориентации зависит от вас, мадемуазель! От того, насколько натурально вы с ним поцелуетесь!

Актер. — А меня вы решили уже не спрашивать?

Рекс (с кавказским акцентом, пародируя героя Этуша). — А кто спрашивает невесту? То есть жениха?

Макс. — Вас о чем ни спроси — только негатив.

Актер. — Пока что на этой земле хозяин я! И я решительно отказываюсь участвовать в этом диком шабаше. Мой дом не вертеп! А тебе, Лизка, я удивляюсь. Вроде бы из нас двоих православная ортодоксальная христианка — это ты, а я всех божественных терминов нахватался из пьес, в которых играл, но именно мне приходится учить тебя нравственности! Между двумя позволено все. Неважно, мальчики это или девочки. А со зрителями — это уже вуайеризм и групповуха. Я не эксгибиционист какой-нибудь!

Рекс (облизываясь). Ах! Групповуха! Мальчишник!

Актер. — Молчать!

Луиза. — Ну вот что, пупсик. Я люблю не тебя, а твои миллионы. То есть твою популярность. Я чистая и искренняя девушка. Я в свое время даже чуть было не ушла в монастырь…

Актер. — В мужской?

Луиза. — Не шути со мной! Да, в монастырь, в женский. Но если ты думаешь, что я буду сидеть и страдать рядом с тобой в пустыне как схимница — то учти, для меня рай вовсе не в шалаше. Короче: или ты немедленно поднимаешь рейтинг, или свадьбы не будет. Ты меня больше не увидишь.

Актер. — Дорогая!

Луиза. — Очень дорогая! Итак… всего несколько фоток… ну что тебе стоит? Поиграем в любовь?

Актер. — Я не могу вот так, по заказу…