Тамбовские волки. Сборник рассказов - Олег Верещагин

Она пошла, оглядываясь и гоня перед собой остальных. Светка молча приняла у Санька автомат, и тот тяжело перевёл дух:

— Устал… — признался он.

* * *

Я проснулся около трёх часов дня. Было жарко, пахло супом — с мясом! Мелкие почти все сидели в углу комнаты вокруг Ленки, та что-то им объясняла, чертя на стене углём буквы. Тёмыч спал рядом со мной. Светка сидела у очага, на котором булькала большая кособокая кастрюля с проволочной петлёй. Санька разбирал на полу пулемёт, тихо поругиваясь. Около него устроился Илюшка. Геныч сидел на пороге лицом наружу — дулся, кажется.

Я лежал неподвижно и не понимал, что чувствую. Ни разу за все мои тринадцать лет я ничего такого не ощущал. Мне хотелось плакать и в то же время было очень хорошо… и ещё что-то…

— Дядь Сань, — услышал я голос Ильи и увидел, как двинулись его лопатки под свежим бинтом, пропитанным чем-то от ожогов. Ожоги заживали плохо…

— М? — буркнул Санька.

— А вы воевать ходили?

— М-угу.

— А вы победили?

— М-угу, — Санька с натугой вытащил ствол, начал что-то говорить про маму, но оборвал себя.

— А тогда можно к маме вернуться?

Санька поднял голову. Илья осекся, и у него набухла нижняя губа.

Светка оказалась рядом с ним и обняла за плечи:

— Пока нельзя, — сказала она, осторожно гладя мальчишку по шее и затылку. — Там злые люди. Их много пока. Вот когда всех прогонят… ты вернёшься к маме и папе. Обязательно, Илюшка. Мы с дядей Саней сами тебя отведём. А пока ты поживёшь с нами, да?

Илья секунду смотрел на неё. Потом быстро кивнул и спрятал голову у неё на боку, как совсем мелкий. Глаза Светки стали огромными, но остались сухими. Санька закашлялся… и у него стало нехорошее лицо. Многообещающе лицо. Страшное.

— А они сюда не придут? — спросил Илья, не отрываясь от Светки.

— Кто? — выдохнула девчонка.

— Они, — Илюшка дрожащее вздохнул. — Которые нас подожгли…

— Не придут, — буркнул Санька. — Обсосутся приходить, ходилки ещё не отрастили. Слышь, герой. Дай-ка мне вон ту штуку и подержи вот тут…

Я уже почти совсем решил встать (суп, кажется, был готов), но тут Ленок в углу сказал:

— О, а где ты это нашла?

В руках у одной из девчонок была разбухшая от сырости старая книжка с неразличимой обложкой. Девчонка махнула рукой:

— Там, в одном доме.

— Сколько раз я говорила, — Ленка несильно стукнула её по носу этой книжкой. — Сколько говорила — не суйтесь в старые дома, прихлопнет, как таракана!.. Это букварь… Какой старый, — Ленка улыбнулась, — я такого и не видела… Ну-ка, что тут, на первой странице? — она распахнула разворот. Мелкие сосредоточенно зашушукали, потом кто-то прочёл:

— Мы не рабы. Рабы не мы.

— Правильно, — сказала Ленка. — Мы не рабы. Рабы не мы. А теперь давайте это повторим вместе. И погромче. Поняли?

… - Мы не рабы! Рабы не мы!..

* * *

— В общем так, — Санька затушил окурок о носок кроссовки. — Хватит. Мотаться по округе, переходим на ночную жизнь. Все. Старшие, младшие… Чую — нас будут искать с воздуха. Давайте мозговать, как не попалиться.

— Думаешь, из-за сегодняшнего будут искать? — спросил Генок. Санька поморщился:

— Из-за послезавтрашнего… Помнишь, как к той деревне выйти, где ты был?

— Помню, — усмехнулся Генок.

— Ну вот и поговорим. Когда искупаемся! — Санька шлёпнул себя по бёдрам и прыгнул с ветлы, на который мы сидели, в реку.

2. МОХНОЛАПЫЕ ЛЕСНЫЕ ЖИТЕЛИ

Всю неделю лил дождь.

Он был не холодный, не осенний, а тёплый, но уж больно нудный и постоянный. Он шёл днём и шёл ночью, им начинался вечер и за ним пряталось утро.

Мы обалдевали от этого дождя.

Девчонки возились с мелкими, мелкие тоже не особо скучали — дрыхли, болтали, вылезали под дождь, играли в доминошки, карты, шашки и шахматы на расчерченной прямо на столе доске — всё это им мы повырезали из деревяшек… Собственно, их-то жизнь не сильно изменилась, и даже Илья — его ожоги поджили наконец-то — как-то подзабыл ужас бомбёжки и свою погибшую семью… Еды у нас хватало. Ну — пока хватало.

Мы вылизывали оружие — снова и снова. Собачились. Чуть не подрались из-за пистолетов — в результате браунинги достались Генку с Тёмычем, а я обломился. М16 мы тоже поменяли на АКМ, с ними было меньше возни. Только Санька взял себе пулемёт. Тоже играли во всё подряд… Во всём этом было что-то неправильное, но мы не находили в себе сил куда-то идти под дождём, а взрослого — приказать, выгнать нас — не было. Даже Санька как-то потускнел. И заколотил колодец, куда Генок сбросил зарезанного Дрына.

От нечего делать мы взялись разбираться с печкой. В принципе, она была пока не нужна. Но во-первых, готовить во дворе стало невозможно, а Ленок заявила, что мелким надо есть горячее, готовить же на очаге неудобно, то подгорает, то сырое остаётся и все мы наживём гастрит и язву. Почему-то гастрит и язва нас сильно напугали, мы и приступили к решению проблемы.

Оказалось, что особой проблемы-то и нет. Надо было только почистить забитый по самый верх трубы дымоход и ещё отодвинуть такую железную фигень вверху печки. О втором мы догадались экспериментальным путём и уже позже.

В трубу мы запихали младшего и самого тощего из наших пацанов — семилетку по прозвищу Пушок. Сперва тот выражал несогласие визгом (девчонки — и старшие и младшие — смотрели на нас, как на палачей, а мальчишки Пушку явно завидовали) и даже кусался, когда понял, что добром отбиться не удастся — но потом вошёл во вкус и сопровождал активную работу в трубе завываниями и уханьем. Тут уж даже мы позавидовали…

Трубу Пушок прочистил (хотя с определённого момента я начал бояться, что он застрянет, правда). Но какой он оттуда вылез — вы бы видели, граждане избиратели! Во-первых, он был чёрный, как негр. Мы предполагали что-то подобное и запихали его в трубу в одних трусниках. Но это ещё полбеды. Сажа сыпалась с него хлопьями, а часть её попала через печь внутрь избы и категорически не желала вычищаться. Почти как перья. Знаете, что разлетевшиеся перья невероятно трудно вычистить? Вот и с сажей было то же самое.

Потом мы экспериментально затопили печь… и чуть не задохлись от активно повалившего внутрь избы какого-то особенно густого и агрессивного, почти живого дыма. Санька отступал последним и даже под дождём продолжал перхать, чихать и кашлять ещё минут десять.

Положение спасла Ниночка — тихое большеглазое создание, которое попало к нам в приют всего год назад из какой-то деревенской семьи. Она решительно потребовала, чтобы её посадили на плечи и выдвинула эту самую железку, которая называлась вьюшка. После чего с плеч Генка сообщила, что в деревнях даже палку специальную держат — задвигать-выдвигать вьюшку. Мы притихли, поражённые мудростью селян. А Генок минут десять таскал Ниночку на себе.

В общем, печка работала. В связи с чем — да чтоб всех разорвало, кто эти книжки писал! — Светка вспомнила, что в печках раньше парились и она об этом читала. После

этого девчонки стали поглядывать на нас с нехорошим интересом, как будто не париться собрались, а прямиком варить нас.

Но в одном они были правы. Мы и правда стали похожи на чушек и, если с одеждой вопрос можно было как-то решить, то с мытьём… Бань в селе то ли не было отродясь, то ли они развалились к чёртовой матери. Оставалось и правда мыться в печке. Ну, или просто посреди комнаты, тем более, что Санёк заявил, что ему лично нужна как минимум доменная печь. Я поддержал, что скорей зарасту грязью или буду мыться в луже, чем полезу в печку и что в этом есть что-то нехорошее. Девчонки заявили, что немытым свиньям в луже самое место. Тёмыч коварно заявил, что и они сами не лучше нас и что мол пусть они пример и покажут.

Я вообще-то думал, что на этом дело и кончится. Но Светик и Ленок посовещались между собой и заявили, что, раз их мальчишки позорные трусы, то пример стойкости и мужества как всегда подадут русские женщины. Мы слегка офонарели, а девицы приказали нам натаскать дров, воды, зачем-то — соломы… и убираться под дождь.

Исполнив приказание мы все — четверо старших и пятеро младших ребят — уселись под навесом покосившегося сараюшки. Нам даже подглядывать не хотелось. Не знаю, кому как, а мне было и правда жутковато думать, что девчонки собираются мыться в печке. Младшие смотрели круглыми глазами на дверь и на трубу, из которой пёр дым. Бычок даже грыз ногти. Я дал ему по рукам и сказал:

— Сгорят ещё…

— С этим надо делать что-то, — буркнул Санька, кивая на трубу. — Прёт, как из кочегарки. Зимой с воздуха будет видно.

— Это дрова сырые, — возразил Тёмыч. — Сухие берёзки — и будет самый смак.

— Один фик, — пробормотал Санька, — тепловыми приборами засекут… Эх, — он явно хотел матюкнуться, но глянул на младших и не стал, — а вот надо было нам с Антошей и старшаками уходить, ведь честное слово надо было…