Года любви и дни печали - Андрей Дементьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
На Северном Кавказе тишина.Но неспроста онаНапряжена…
На днях здесь прогремелЗловещий взрыв.И над мальчишкойПлачет мать навзрыд.
О, будь ты проклят,Дьявольский террор!И дьяволы,Что живы до сих пор.
Неужто не закончится война,Что развязала с РодинойШпана?!
…На северном Кавказе тишина.Но слишком дорога ее цена.
Пятигорск. Август. 2010* * *
Зимний лес – такой в лесу обычайСобирает много птичьих стай.И плывет по лесу гомон птичий,Словно за столом звенит хрусталь.
Собирая корм, синицы скачут.На снегу расселись снегири,Будто это расстелили скатерть,Вышитую пламенем зари.
Через сук салфетку перекинув,Над гостями клонится дубок.Набросали птицы под осинуКучу вилок – отпечатки ног.
И в густую хвою песни спрятав,Засыпают птицы на суках.А внизу стоят, как поварята,Пни в огромных белых колпаках.
* * *
Я первый свой автографДал в семнадцать лет.Такому же юнцу,Влюбленному в поэзию.Не думал я тогда,Что буду стар и сед.Живя в стихах и празднично,И весело.
А время шло…И сквозь его туманЯ вслушиваюсь в жизнь свою,Как в песню.И мальчикам даю автографы для мам,Для их бабуль —Теперь моих ровесниц.
Веселый комментарий
Мне мэр Нью-Йорка премию вручил.И я на лаврах пару дней почил.
И ликовал, что признан в США,Хотя к призу не дали ни шиша.
Зато престиж… Я первый из коллег,Кто в шок своих соперников поверг.
Стоит скульптура на моем столе,Как память о высоком ремесле.
Сошлись навек в пожатье две рукиВсем отчужденьям прошлым вопреки.
Мне мэр Нью-Йорка премию вручил.И быть своим в чужбине научил.
Смотрю я с благодарностью на приз.Поэзии не требуется виз.В рукопожатье две страны сошлись…
Нью-Йорк* * *
Народной артистке СССР
Вере Кузьминичне Васильевой
Вы стали светлым символом России,Ее добра, надежды и весны.Не потому ль Вы так всегда красивы,Что в жизни и в ролях себе верны.
Как ни были бы наши будни зыбки,Искусству суждено свое вершить.Без Вашей боттичеллевской улыбкиНам было бы трудней и горше жить.
* * *
Я еду в Тверь,Как на чужбину…
На улице, где вырос я,Мне и печально, и обидноИзгоем чувствовать себя.
Ни дома отчего, ни близких,А только боль минувших дней…
В душе стоят, как обелиски,Родные образы друзей.
И если б не было отеля,Где нас встречают, как родню,Мне было б много тяжелееПридти на улицу свою.
Давно грозится губернаторЗдесь Дом Поэзии создать.
Проходят встречи, годы, даты…Но та же тишь и благодать.
Зато все волжские просторыРаспродаются чужакам…
Прости меня, любимый город,Но верю я былым векам,А не теперешним манкуртам,Что чтят лишь выгоду свою.
А, может, мне податься к юртам?Коль места нет в родном краю…
* * *
Обмельчала ныне наша жизнь.Грозная когда-то сверхдержаваВ лидерах себя не удержала,Сорвалась и полетела вниз.
Отыграв божественную роль,Имидж свой растратила внезапно.Может, мы вернемся к славе завтра,Но пока в душе растерянность и боль.
Юбилейное
Единственный в мире театр «Ромэн».Не будет и нет ему равных замен.Где так безупречен главреж и красив!И столько с ним рядом божественных Див.
Блистают таланты, слова и глаза.И в каждом спектакле свои чудеса.Спасибо театру, что так знаменит!И всем, кто искусство творит и вершит.
Мы с вами становимся много добрей,Светлеем душою в мороке своей.Спасибо Вам – дети театра «Ромэн»,И мэтрам, забравшим нас в радостный плен.
Спасибо за зимнюю эту весну!Навеки останусь я в Вашем плену.
* * *
На праведный гневНаложили запрет,Чтоб власть оградитьОт упреков и бед.
Народу погневатьсяМожно в квартире.В постели, в подъездеИ даже в сортире.А к власти по-прежнемуДоступа нет.
Но если наш яростный гневНевзначайПрорвется на улицу,Словно цунами,То синяя стаяРасправится с нами.От гнева останетсяБоль и печаль.
И улицей сталаТеперь для меняИз книгиЛюбая страница моя.
* * *
Шел первый месяц весны.Веселый месяц цветений.Уже позабылись сныИз белой поры метелей.
А мне восемнадцать лет.И все меня умиляет:Отцовский велосипедЧто вновь колесом виляет.
И спящий на солнце кот.Сиреневый плеск сирени.И модный в те дни фокстрот,И фея в программе «Время».
А Волга катит волну.Я слышу смеется мама…
И память, как фонограмма,Озвучивает весну.
Единая непобедимая
Восходит на трибуну лидер,Читает радужный доклад…И за страницами не видит,Что цифры с правдой невпопад.
Как невпопад слова с РоссиейО том, что жизнь вошла в зенит…Но лидер строит речь красивоИ верит в то, что говорит.
Коллеги не щадят ладоней,Напомнив съезд КПСС…Хотя другой плакат на доме,Но в доме старый политес:
И то же чинопочитанье,И демагогия, и лесть.А я еще надеюсь втайнеСчастливой родину узреть.
Но как уже не раз бывало, —В ответ – слова, слова, слова…Страна от них давно устала.И неприязнь ее права.
И душу бередит досада,Что дело подменила прыть…А нам не так уж много надо:Всего-то лишь – достойно жить.
Чтоб при зарплатах и свободах,Когда твой голос слышит власть.Чтоб было с нею у народаВсе вместе – радость и напасть.
Но в подражание СоюзуВ России партия одна.Она не чувствует конфуза,Что вновь единственна она.
И мнимая многопартийностьНам обещает благодать:Оказана меньшинствам милость —Присутствовать, а не решать.
Пока безмолствует Россия,Все будет так же…
Но скажи —Откуда это в нас бессилье —Жить по указке и во лжи?!
* * *
В Россию вновь явились господа.И отобрав свободу у народаОни его послали в никуда.И нет на них семнадцатого года.
Простые люди ныне не в чести.Хотя на них и держится держава.Ошиблись мы при выборе пути,Уж если свой народ лишили праваХозяином почувствовать себяИ не зависеть от господской воли…
Куда ты мчишься, Русь?Пугаясь и скорбя,Изнемогая от забот и боли?!
И есть ли впереди заветный мигВернуть народу право —Быть свободным?
И потому великим,Как великВесь путь его,Когда он был НАРОДОМ.
Иерусалим
У меня здесь родственников нет.И признаюсь честно —Очень жаль.Но открыл мне тайну Интернет —Кто-то в нем сказал:«Уже немало летРодственник АндреяВесь Израиль…»
Евгению Евтушенко
Поэзия, как и любовь, призванье.И ты был призван ею в небесах.А на земле она – как наказанье,Как радость с болью,Как восторг и страх.
Испытывал тебя Всевышний модойИ славой, заработанной трудом.А чья-то зависть непотребной мордойСклонялась вновь над письменным столом.
Но с первых строк всегда была превышеТа искренность, которой ты болел.И потому ты в этих битвах выжил,И одолел ничтожный беспредел.
Хотя твой гений был не раз обруган,Душа осталась верной доброте…И так хотелось видеть рядом друга,Но приходили вечные не те.
Еще не время подводить итоги.Нет срока вдохновенью твоему.Хотя пора подумать нам о Боге,Но только в смысле верности ему.
Прости, Поэт, за отдаленность судеб,За редкую возможность добрых встреч.
Мы иногда так молчаливо любим,Что ни к чему возвышенная речь.
Без вины виноватый
Ему предложили покинутьЛукавую нашу страну.Он думал:«Уж лучше погибнуть,Пускай за чужую вину…
Но я не хочу, чтобы людиПоверили гнусной молве.Я совести только подсуден.Не злобе, не лжи, не мольбе.
По жизни я был независим.Не прятал от правды глаза.Теперь отовсюду я выслан…
Из честности выслать нельзя.
Уж лучше пойду я на нары,Пускай на виду у страны.Ведь был бы отъезд, как подарокВрагам…И признаньем вины.
Но я не пляшу под их дудку.Всевышний рассудит наш спор.Хоть кто-то взбешен не на шутку,Что шел я наперекор.
А судьям в родном государствеПо совести жить не дадут.Тут каждый под властью распластан.А значит, не честен их суд.»
* * *
