Над облаками дождей не бывает - Дмитрий Янковский

– Отличное место! – Кроссман потер руки и плюхнулся на кровать поверх одеяла.

Шнайдер предпочел оседлать табурет.

– Тебя тоже со штурмом освобождали? – поинтересовался Рихард.

– Нет, выкупили.

– Серьезно? Я думал, тебя еще строже держали, чем меня. У тебя в голове все данные для обработки реликта, не у меня.

– Меня и прессовали. Тебя-то в тюрьму упекли, просто чтобы обезглавить «Реликт Корпорешн». Потом пустили бы ее с молотка, давая военным возможность встроить компанию в систему военно-промышленного комплекса.

– Не только. Пытались выбить технологию получения реликта.

– Из меня тоже.

– И как же тебя тогда отпустили? Просто за деньги Хокудо? Звучит странно.

– Не хочешь принять душ? Можем вместе помыться?

– Шутишь, старик? Меня сегодня второй раз пытаются уличить в пристрастии к гомосятине. Но я не по тем делам.

– Ну, как хочешь. А я пойду. Дверь закрывать не буду, если надумаешь.

Шнайдер фыркнул, и с непониманием глянул на друга. Тот, как ни в чем ни бывало, разделся до трусов, и скрылся за дверью душевой кабинки. Вскоре оттуда послышался шум воды.

Рихард задумался. Раньше ничего подобного за Томасом он не замечал. И уж, тем более, не поступало от него никаких скабрезных предложений. Может, за неделю заключения он к этому пристрастился? Хотя, что-то сомнительно. Рихард забеспокоился. С одной стороны он заподозрил, что к гомосексуальным утехам фраза Кроссмана отношения не имеет, с другой, не хотелось лезть голым под душ к другому голому мужику.

«Если только не ради спасения жизни», – подумал Шнайдер.

И тут до него дошло. Шум воды! В душе шум воды не позволит нормально работать ни одному подслушивающему устройству! Помехи будут громче голоса, их не отфильтруешь. Вот чего хотел Томас! Поговорить без чужих ушей!

Не задумываясь больше ни секунды, Шнайдер стянул с себя одежду, и распахнул дверь душевой. Кроссман глянул на него, и подмигнул. Выглядело это самым пошлейшим образом.

– Забирайся, что ты девочку из себя строишь! – Кроссман подвинулся.

Шнайдер залез под струи воды, а Томас прошептал ему в самое ухо:

– Додумался, молодец. Хокудо обладает какими-то запредельными технологиями. Сродни твоему реликту. У меня есть теория на этот счет.

Он отодвинул губы от уха Шнайдера и сказал намного громче, уже для прослушивающей аппаратуры:

– Ну вот, смотри как хорошо. А ты стеснялся. Только давай чуть помедленнее.

– Ты долбанный извращенец, – ответил Шнайдер.

– Короче, – Томас опять перешел на шепот. – Кажется, Хокудо исследует странные, аномальные места. В одном из таких мы с тобой наши реликт. Вспомни, какая там была трава и тростник. Но оно не единственное. В каждом из таких мест нарушаются физические законы, и остается что-то невообразимое. Хокудо показал мне ложку…

– Я ее видел, – шепотом ответил Шнайдер. – Я уверен, что и его дирижабль держит подобная сила.

– Именно. Но не только. Если аномалия воздействует на человека, он тоже обретает необычные свойства. Работу одного такого аномально продвинутого я видел лично. Хокудо думает, я не понял, что к чему. Он уверен, что я съел его версию о выкупе. Но это бред. У них есть человек, способный внушать кому угодно, что угодно. В любых пределах. Он может сформировать другую реальность, и ты ее от настоящей не отличишь. Они мне внушили, что выкупили меня, а охране АНБ внушили что-то другое. В результате я здесь. Этот парень, суггестор, он русский. По акценту понятно. У него сложное имя, то ли Шесток, то ли Шестук.

– Мне Хокудо тоже про русского говорил. А на какую площадь действуют иллюзии этого русского?

– Там территория радиусом около двух километров. Они спокойно вошли и спокойно вышли. Никто не почесался даже. Стоны издай какие-нибудь, поохай, для звука. А то тишина может подозрения вызвать.

Они оба издали несколько сладострастных стонов.

– У Хокудо есть какой-то план, – предположил Шнайдер. – Он этого русского хочет использовать как-то, чтобы установить контроль над источником реликта. Он мне это почти открытым текстом выдал, после того, как показал летающую ложку.

– Нас загипнотизировать?

– Нет. Мы ему зачем-то нужны. Возможно, он не хочет сам впрягаться в этот хомут, собирается руководить всем из тени.

– Нам это на руку, – ответил Кроссман.

– А какова будет цена?

– Пока Хокудо не озвучит, не поймем. Но без него нам вообще останется только дырка от пончика. Придется идти на какие-то уступки. А там выкрутимся.

Они еще покряхтели немного, для достоверности, потом Кроссман сказал, что кончил, поблагодарил Шнайдера, и первым покинул душевую кабину. Рихард остался один, и не без удовольствия отмыл тело от грязи, а память от осадка тюремных воспоминаний.

– Теперь можно и поспать, – сообщил он, вернувшись в каюту.

Кроссман уже забрался под одеяло, и задумчиво пялился в потолок.

– Тогда туши свет, – попросил он.

Рихард погасил диодный светильник, снял покрывало, и тоже устроился под одеялом. После тюремного недосыпа и ночных допросов было необыкновенно приятно лежать на мягкой кровати. Рихард позволил себе расслабиться, понимая, что скоро придется очень сильно напрячься. Предстояла нелегкая битва за будущее. Битва с обстоятельствами, со злой волей конкурентов, битва за долю с Хокудо, и битва с правительством за саму жизнь.

Вскоре он провалился в глубокий сон, глухой и черный, без намека на сновидения. Так, высоко над землей, в безмятежном пространстве выше облаков, он проспал до утра.

Глава 2

в которой Олег Шерстюк показывает член американским летчикам, а Рихард Шнайдер и Томас Кроссман заключают соглашение с господином Хокудо.

И без того хмурое утро над авиабазой омрачил вой сигнала тревоги, который застал командира дежурных средств истребительного звена Дена Стакера за игрой в пинг-понг.

– Вот, зараза! – воскликнул Стакер, пропуская очко, и откладывая ракетку. – Это не считается!

– Все считается! – ведомый пилот Макс Донаван тоже бросил ракетку на стол, и погрозил командиру пальцем. – В бою все считается, и за столом все считается. Продолжим по возвращению, а пока двенадцать-пятнадцать.

Они оба покинули игровой зал. Солнце уже взошло, но с трудом пробивалось через толстую пелену туч. Стакер привычно бросил взгляд на бело-красный «колдун», оценивая направление и силу ветра, после чего они с Донованом рванули к ангару.

– Время, время! – подогнал полковник Сависки, издалека увидев спешащих к нему Донована и Стакера.

Он выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов.

– Начальство не опаздывает, начальство задерживается! – на бегу отшутился Стакер.

Они с Донаваном поспешили в помещение, где хранились противоперегрузочные костюмы. Сависки не отставал ни на шаг.

– Это ты русским расскажи! – одернул он Стакера.

– Что, опять русские? – пробурчал Донаван. – Скоро они к нам на барбекю летать будут. Наземные ПВО что, совсем не работают?

– Это не нашего ума дело, – ответил полковник. – Цель на радаре высоколетящая, низкоскоростная. Остальное нас не касается.

– Ясно. – Донаван успокоился. – Аэростат. Метеорологический зонд залетел из Канады. Бывало уже такое.

– При южном ветре, да мило, – полковник усмехнулся. – И размерчик… Ладно, кроме шуток, хотя это секретная информация, но вам лучше знать. Ночью случился бунт в тюрьме. К утру его подавили, сосчитали трупы, и не досчитались одного поганца. При этом один из выживших охранников, стоявший в карауле на вышке, клянется, что видел, как арестанта в оранжевой робе некая сила унесла в небо. При этом не было слышно никаких звуков, какие может издавать вертолет. Я не верю в ангелов, которые спускаются с небес, и во плоти забирают зэков из тюрем. К тому же, всего через полчаса, наземные ПВО сообщили о движении цели, очень похожей по параметрам на здоровенный дирижабль. На связь объект не выходит, а сбить его не представляется возможном из-за высоты, на которой он движется. Не добивают туда ракеты. Так что вам, работать.

– Даже интересненько, – прикинул Стакер. – Дерижопели валить нам еще с Максом не приходилось.

Они, оставив полковника в ангаре, перебрались на взлетку, куда тягачи уже выкатили два истребителя F-22 с черными крестами трефовых тузов на фюзеляжах. Как только техники убрали все кабели и шланги наземного обслуживания, Стакер и Донован забрались на свои места и устроились в креслах. Они подключили шланги противоперегрузочных костюмов к бортовой пневматической системе, загрузили программное обеспечение, проверили связь.

– Танго первый Танго второму, есть связь? – произнес Стакер.

– Я бы предпочел связь с длинноногой блондинкой, – ответил в эфире Донаван. – И не по рации, а в мягкой постельке. Но тебя слышу, оцениваю связь в пять баллов.