Битва Стихий - Кассандра Дженкинс

Состоявший из щупалец монстр, как послушная кошка, стелясь по земле, приблизился к вышедшему из огня существу.

— Ты хорошо послужила мне, Шаготта, — прогремело существо.

Культисты пришли в себя.

— Во славу Древнего Бога Н-Зота! — закричали они. — Да славится Рожденный в Пламени Безликий Ка'аз-Рат!

Подпитывавшая Андуина магия иссякла и не возвращалась. Боль стала неимоверной. Андуин решил, что умирает.

— Где принц? — внезапно громыхнул Ка'аз-Рат.

Принц успел с облегчением подумать, что умрет раньше, чем чудовище доберется до него. Фиолетовый строй культистов расступился перед Безликим. Откуда-то сбоку выскочил даже тот самый лекарь.

— Что с ним произошло?! — взревел Безликий. — Я велел защищать его ценою собственных жизней!

Глаза Андуина закатились. Но последующие слова монстра, обращенные к нему, на краткое мгновение шока заставили его сердце биться быстрее.

Порожденное огнем чудовище спросило его голосом архиепископа Бенедикта:

— Мальчик мой, ты в порядке?

Глава 1

Костяные лорды

В полумраке гилнеаского Собора глаза Темной Госпожи полыхнули рубиновой ненавистью.

— Которую неделю, — медленно начала Сильвана, — вы гоняете армию Седогрива по лесам и болотам. Вашей задачей было держать их как можно дальше от Столицы, изматывая, убивая по одному из тени. Не то чтобы я не одобряла этих методов. Для победы Подгорода любые средства хороши. Но расскажите, каким образом изможденная армия, у которой, согласно вашим донесениям, не осталось и крупинки сухого пороха, умудрилась добраться до Столицы и теперь готовится к штурму?

В глубине своей бессмертной, но трусливой души лорд Джейкоб Эшбери, низко склонившийся перед Сильваной, надеялся, что едва вступив под святые своды, мертвая эльфийка, как противоестественное Свету создание, тут же вспыхнет, объятая очищающим огнем. Совершенно напрасные мечты. Отрекшиеся не встретили на своем пути никаких препятствий со стороны Света, когда устроили штаб в Соборе Гилнеаса.

Эшбери не был ни полководцем, ни разведчиком. Обычным придворным, кому земли и титул достались в наследство. Он не умел и не хотел воевать. До последнего дня Эшбери считал, что воргены исчезнут сами собой и что паника вокруг них несколько преувеличена. Но число воргенов множилось. Когда оборотни ворвались в Столицу, заливая улицы кровью, ни Свет, ни титул, ни королевская дружба не спасли Эшбери. Он погиб в первом же сражении, когда Дариус Кроули ценой собственной жизни и жизнью верных ему солдат позволил выжившим покинуть стены города.

Если бы Эшбери нашел в себе хоть каплю смелости и не запирался бы в опустевшем, разгромленном особняке, а последовал за Седогривом, все могло сложиться совсем иначе. Но его не погребенный труп достался ангелам Смерти — валь'кирам Темной Госпожи.

Когда Отрекшиеся впервые вступили в брошенную Столицу, воздух полнился криками тех, кто возвращался к жизни после смерти. Нежелающих служить лишали собственной воли. Эшбери хватило лишь одного взгляда, чтобы понять — смерть не лучшее время для гордости.

Потомственный аристократ Гильнеаса присягнул на верность Темной Госпоже. В какой-то момент, окруженный мертвецами, он даже решил, что вместе с жизнью избавился и от трусости. Но выпирающие из грудной клетки ребра, то и дело отваливающаяся нижняя челюсть и кривой желтый позвоночник не наделили Эшбери тем, чего так не хватало ему еще при жизни.

В понимании живого Джейкоба Эшбери прямой обязанностью трупов было лежать в могилах. Однако лишенный своего законного права покоиться в сырой земле, лорд Эшбери не спешил в могилу. Он глядел на сгорбленных, безносых и безухих, теряющих, как и он, нижние челюсти. И понимал, что видит людей. Уродливых, измученных, но людей. Эшбери не стал мутантом, не заполучил неведомые остальным способности. Он остался прежним. Хоть и потерял несколько в весе. Тогда все встало на свои места.

При жизни Эшбери не интересовался политикой и военными тактиками, но после смерти делал вид, что был одним из главных советников короля Седогрива. И тянул, растягивал серые дни и долгие промозглые ночи, чтобы рано или поздно добиться своего.

И этот день настал.

Отрекшийся Эшбери изящно поклонился, насколько это было возможно при смещенном тазобедренном суставе.

— Моя Госпожа, — смиренно ответил он, — мои действия могли вызвать некоторое недоумение, но лишь оттого, что я не посвящал никого в свои планы. Пусть вас не волнует то, что Седогрив подобрался к Столице. Отрекшиеся отобьют эту атаку, а благодаря валь'кирам вы получите дополнительное подкрепление. С тех времен, когда король посвящал меня в свои планы, утекло много дней. А его планы, разумеется, изменились. Я искал того, кто мог бы пролить свет на происходящее, кто был бы близок королю так же, как и я когда-то. То, что я так долго ждал, наконец, свершилось, моя Госпожа. Вы получите необходимые сведения и навсегда избавитесь от нависшей над Подгородом угрозы.

Темная Госпожа не доверяла ни ему, ни остальным. Она никому не доверяла, но любила риск. В окружении трех валь'кир Сильвана Ветрокрылая согласилась направиться к крутому морскому побережью, накрытому тенью заброшенного маяка.

Прилив захлестнул его легкие, а морской прибой заменил воздух. Всем своим существом он понимал, что мертв, но это не успокаивало роившиеся в голове мысли. Но ведь тот, кто мертв, мыслить не может?

А дышать?…

Темнота перестала быть непроглядной. Полоса горячего света обожгла даже сквозь плотно сжатые веки. Он распахнул глаза.

Нависшее свинцовое небо было хорошо знакомо — заплаканные небеса Гильнеаса с другими не спутаешь. Его оголенных ступней с аккуратной нежностью касались волны. Отчего-то море больше не обжигало холодом. И хмурое небо не вязалось с по-летнему теплым прибоем. Лорд Годфри нервно облизнул губы, но ощутил только горький привкус соли. Он мог бы коснуться руками своего лица, но по наивной глупости не желал видеть собственных рук или того, что могло от них остаться. Как будто его непризнание свершившегося факта могло что-либо изменить.

Годфри точно помнил, как укрытые песком камни раздробили его позвоночник, как пустые, неспособные более подняться легкие заполнила ледяная вода. И помнил тьму, в которую он провалился, будто в бездонный колодец. Но он глядел на небеса и самое главное, не ощущал себя мертвым. В его изломанное, подгнившее от долгого пребывания в воде тело вернулась утраченная жизнь. И Годфри знал лишь одно создание, способное творить подобные чудеса.