Газета Завтра 244 (83 1998) - Газета Завтра

А.П. Вот в этом контексте важен выбор Маслюкова, потому что он подтверждает, что голосование за Кириенко, принятие черномырдинского бюджета - не цепь случайностей. Возникает ощущение, что в КПРФ сосуществует две партии, а для некоторых из ее деятелей вообще никакой партии нет. Партия - это централизм, это сбор мнений, их обсуждение, а потом - жесткая, директивная трансляция решений на периферию партии. ВКПРФ же хорошим тоном стало игнорировать решения партии. Маслюковская самодеятельность, по сути,- симптом развала внутренней структуры партии. И как на него реагируют? Кто-то из радикалов, скажем, сталинской волны, из стариков державных, говорит: чистка, выбрасывание из рядов, остракизм, чуть ли не процесс Бухарина и т.д. Им возражают: это новые тенденции, социал-демократический стиль работы. Ни то, ни другое сегодня не оправданно. Чистить нынешнее патриотическое движение - это абсурд, если не провокация. Но и оставлять все на таком кисельном уровне тоже невозможно.

В.Ч. Ситуация, конечно, сложная. Зюганов любит повторять в своих докладах тезис о том, что раньше было две компартии: партия жуковых- королевых и партия берия- горбачевых. Но, кажется, кое-что переползло из прошлого, как вирус по иНтернету, в партию жуковых. Люди такого склада, как Юрий Дмитриевич Маслюков,- они ведь почему сейчас оказались на изломе? Ведь Юрий Дмитриевич написал письмо членам ЦК, объясняя, что идет в правительство, чтобы спасти остатки производства, какие-то скрепы в экономику внести, и особенно намекает на военно-промышленный комплекс. Десятки директоров очень рады такому обстоятельству, всячески его подталкивают, как и ряд губернаторов. Это все правда. Но я задаю себе вопрос: если Юрий Дмитриевич такой большой государственник, то в 1991 году, когда он был в полной силе, и primus inter pares - первый серди равных - управленцев, я имею в виду,- почему тогда он не поддержал ГКЧП, идеей которого было спасти советскую цивилизацию? Ведь мы знаем, что были такие люди из ВПК, которые первыми приходили в Москву в 1990 году, собирали директоров, собирали журналистов, как наш друг Александр Иванович Тизяков, ракетчик, космист… Почему Юрий Дмитриевич Маслюков только сегодня пришел спасать обломки того, что мог спасти семь лет назад? Потому что такого рода фигуры появились уже где-то в 1995-м году, когда уже осела пыль и дым от взрывов вокруг Белого дома. Тогда режим убедился, что не может сломить народ, что тенденции к самосохранению общества, тенденции патриотические начали возобладать. В 1995-96 годы режим сам переполз на поле патриотизма. Вспомним, как праздновался День Победы, даже Клинтона притащили, чтобы нашим ветеранам показать,- тем самым, за которыми гонялись с дубьем на демонстрациях в 1992-м. И те самые хитромудрые чиновные люди, которые в кустах пересидели горючее время, только ноздри наружу торчали,- они в 95-м получили на выборах мандат от патриотов.

А.П. Скажу несколько слов в защиту Юрия Дмитриевича. Он был в стороне от политики и не рвался в партийный список. Его нашли среди этих зарослей, его по ноздрям узнали и не без труда вытащили из болота. Так что Маслюков - это человек не публичной политики, это управленец, которых так мало в нашей среде и которыми мы страшно дорожим. И уход управленца Маслюкова в правительство показал, что партия ему не нужна, что партия им не управляет, что в каждом из более-менее крупных политических фигур живет синдром исполнительной власти.

В.Ч. Да, Маслюков действительно не рвался в КПРФ, но ведь он пошел к нам по мотивам, которые я обозначил выше, которые сложились не только для него, но даже и для Ельцина. Ему нужна была платформа, понятная людям, понятная народу, как в свое время Черномырдина народ благостно воспринял: как же, советский министр, вот он из деревни, из лаптей, наш… И надеялся, и три года ждал от него поворота в жизни. Но не случилось. Здесь несколько другой психологический феномен, но я не снимаю своей критики, потому что в этой драме все-таки главная вина за Маслюковым. Он - умница, опытный человек, он дорожит своей репутацией, и в левой оппозиции, когда шли разговоры о формировании теневого кабинета, первая фамилия, которая называлась всегда,- Маслюков! То есть это была фигура номер один. Все понимают, что сейчас режим в агонии, что отброшены любые сдерживающие моменты. Ельцин говорит: “Еду подтолкнуть”. Как будто в зубы хочет кому-то дать, приехав в Москву. И все это может быть. Поэтому никакие договоренности не будут выполнены. Я читал, какие условия выдвинул перед Кириенко Маслюков, и они с ходу были приняты. Пошла торопливая игра в поддавки: “Давай, давай!” Но вот уже “Коммерсант” и другие издания говорят: дескать, есть большие сомнения, что у Уринсона взять, что Уринсону оставить. Я думаю, что вплоть до отставки Юрия Дмитриевича с его поста, так они и будут сомневаться, ничего не дадут сделать. А он, судя по всему, мыслит себя переходной фигурой от падающего режима к новому. То есть Маслюков дал ельцинистам возможность продемонстрировать несколько пропагандистских тезисов. Первый: вы хотели правительство коалиционное, пожалуйста! У нас есть “Яблоко”, у нас есть НДР, у нас есть и коммунисты. Кого еще взять? Хотите Жириновского? Ну, может быть, и Жириновского посмотрим. Второе. Вы хотели коммунистов - вот, смотрите, мы им дали главный участок, и что происходит? А ничего не происходит. К сожалению, рынок диктует законы, никакая тут личность ничего не изменит, и т.д. и т.п. Это ясно. Дальше. Вы говорите, что коммунисты отстаивают интересы беднейшего населения, вы говорите, что они с народом,- да вот, пожалуйста: стоило только пальчиком поманить, мгновенно все решено. Вот какой многоголовочный пропагандистский эффект подарил Ельцину Маслюков под какие-то эфемерные условия: может, я спасу экономику, может, я спасу ВПК.

Да, его директора двигают, губернаторы поддерживают. Я в этом не вижу ничего удивительного или предосудительного. Они, конечно, не такие бедные, как наш народ,- может быть, и богатые, и хорошо живут, но они хотят удержать в руках свои заводы, свои корпорации. А через это, как Чубайс теперь говорит, полностью реформаторское правительство, Запад осуществляет добивание экономики, и самое главное,- добивание военной экономики. Запад одновременно ослабляет своего потенциального военно-политического противника и убирает с рынка вооружений конкурента. Так вот, директора, видя, что это все осуществляется через уринсонов и кохов,- они молятся: пусть там будет человек свой, хоть какой-то крючок, на который мы повесим свои дела, пусть он будет нашим ходатаем, пусть он в ухо там шепнет разок-другой юному премьеру, либо престарелому президенту. Вот на это надежда. А губернаторы - у них тоже в каждой области крупнейшие предприятия ВПК и те же самые проблемы. Я представляю, как ликовал Шабанов в Воронеже от радости, когда к нему приехал тот же Маслюков вместе с премьером Кириенко, подписали договор на 20 авиамашин. И Шабанов считает, что это Маслюков - отец-радетель, что заработает этот завод, пойдут отчисления, сложится бюджет области, будет зарплата учителям. Здесь ничего предосудительного нет. Просто радости по этому поводу особой испытывать не надо. Ведь это частное решение, и мы этим не спасемся, как мы не спаслись никакой гуманитарной помощью, даже наоборот: когда одному дали, а десяток ждет, когда им тоже дадут, и никто ничего делать не хочет. Надо налаживать свое производящее хозяйство. А для этого должен быть изменен “курс реформ”, должен быть изменен курс развития страны. Переход Маслюкова в ельцинское правительство сеет иллюзии, что с этим курсом можно идти и дальше, что с этим правительством можно сотрудничать. Такие иллюзии пагубны.

А.П. Мне все-таки представляется, что здесь определяющим было и остается то, что мы называем патриотической этикой, которая связана с качеством личности. Посмотри, что происходило после 1991-го года. Вспомни, с 1991-го по 1993-й год каким романтизмом было наполнено наше сопротивление. Это были, конечно, грозные, страшные дни, разгром страны, партия в запрете, демократы в Кремле… И, тем не менее. появление первых ласточек сопротивления окрыляло народ. Я помню вечера, которые проводила газета “День”, “Советская Россия”. Какие лица, какая интеллигенция приходила, какое воспарение, какой, повторяю, восхитительный романтизм! Какая это была энергия! Какая метафизическая сила, с которой и надо было строить оппозиционный блок. И этот романтизм кончился огромным пожарищем Дома Советов, потому что в недрах его, романтизма, не удалось создать структур информации и разведки, серьезных боевых группировок, общения с регионами, с исполнительной властью, выход на мировое сообщество - ничего. Был романтизм, были розы, были знамена, были восторги, были речи, были вечера патриотических газет… КПРФ к тому времени оправилась от удара, прошла через конституционные суды, не была закрыта в 1993-м году, вышла на выборы. И негласно было решено отдать все эти энергии в оболочку компартии, они ушли туда и загадочным образом скисли. Сейчас такое ощущение, что внутри патриотических образований высохли все те творческие энергии, которые давали рост. У меня есть, повторяю, ощущение, что к проблеме политического творчества надо нам постоянно возвращаться, надо постоянно повторять, что мы превратились в бюрократов, что мы слишком занимаемся представительством, что лидеры повторяют одни и те же тезисы, что вокруг мы не видим современных луначарских, современных красиных, современных молотовых, современных жуковых - нет спектра лидеров. Есть постоянно возникающий на пресс-конференциях Зюганов, который грешит воспроизведением вещей незначащих, отработанных,- и отсутствуют люди, понимающие законы и драматизм современного православия, культуры традиционалистской и авангардной культуры, которые могли бы работать среди молодежи, абсолютно не воспринимающей партийного сленга 70-х годов. Вот так стоит, на мой взгляд, задача оснащения нашего политического ядра. Мне кажется, это чрезвычайно важно.