Газета Завтра 244 (83 1998) - Газета Завтра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Комплектация ВСБ и занятия в Академии находились под ежедневным контролем генерала - директора объекта. Внешне стройный, красивый и мужественный генерал вызывал к себе всеобщее уважение. При встрече с ним человек невольно подтягивался, а разговаривал по стойке “смирно”. Запомнилось одно из его посещений наших занятий: во время перерыва между занятиями мы выходили покурить в специально отведенное место. Генерал тоже курил вместе с нами. Так совпало, что в это время произошла смена часовых. Когда генерал возвращался, часовой потребовал пропуск. Генерал попросил одного из нас вынести его куртку из учебного зала. Увидев пропуск с фамилией и шифром “ПРОПУСК ВСЮДУ”, часовой побледнел и тихо произнес:
- Простите, товарищ генерал.
- Благодарю за бдительную службу, - сказал генерал и пожал ему руку. Часовой покраснел, чувствуя свою вину. По инструкции он обязан был знать владельцев таких пропусков в лицо.
Помню, как проверял меня Володин при назначении главным конструктором. Вошли в подземный каземат. Там хранились детали из ВВ, забракованные военпредством. Володин взял бракованный фокусирующий элемент и сильными ударами руки стал выбивать из него ВВ. Тогда я решил проверить, знает ли директор технику безопасности. Вытащил из кармана перочинный нож и предложил директору: “Ножом удобнее”.
Директор внимательно на меня посмотрел и закончил опасный эксперимент. Это была проверка на страх. Ровесник века, Константин Арсеньевич подавлял басмачество и оценивал людей с точки зрения военного человека. После службы в Красной Армии окончил Промышленную Академию. Таков был путь красных директоров.
Затем подошли к основаниям из ВВ, создающим сферическое обжатие центральной части снаряда. На них были чуть заметные извилистые микротрещины, окрашенные в фиолетовый цвет. Наличие микротрещин - неудачная конструкция. Склеивание поверхностей элементов к основаниям с разными коэффициентами усадки привело к наличию микротрещин при хранении. Пришлось менять конструкцию и дорабатывать задел в условиях серийного производства. Вот такие непростые задачи решали СКБ. Проверке на храбрость подвергался я и генералом Л.А. Петуховым. Поздно вечером зашел к нему в кабинет. Он был один, рассматривал почту. Поздоровавшись, сел в кресло у письменного стола. После длительного молчания, без всякой задней мысли, со вздохом произнес:
- Так тяжело, хоть стреляйся.
Петухов молча встал, прошел в комнату правительственной связи и вынес пистолет. Дал мне в руки и равнодушным голосом сказал:
- Стреляйся!
Слово не воробей. Машинально взял пистолет и в каком-то оцепенении поднес к виску. Щелкнул курок. Выстрела не последовало. Генерал спокойно взял у меня пистолет. Повернул барабан и выстрелил в сейф. Пуля застряла в толще металла. Бледный, на ватных ногах, я вышел из кабинета и поплелся домой. Всю “опасность” случившегося почувствовал и физически ощутил только на следующее утро. Патрон не был дослан в ствол пистолета. Генерал знал об этом и внимательно следил за моими действиями. Безопасность моей жизни гарантировалась полностью. Однако подленькое чувство страха долго меня не покидало. Иногда вспомнишь - мороз по коже.
С тех пор стал более внимательно следить за своими высказываниями.
В ОДИН ИЗ ПРИЕЗДОВ П. М. ЗЕРНОВА на объект Володин пожаловался ему на большой процент брака фокусирующих элементов. Такие жалобы были также и со стороны директора М.В. Проценко. Павел Михайлович поручил мне и Седакову решить эту проблему. Мы обратились в сектор газодинамики к Б.Н. Леденеву. После серии экспериментов допуски на размеры были расширены. Массовый брак прекратился. Создание двух ядерных центров (Саров и Снежинск) способствовало совершенствованию ядерного оружия. Конкуренция выявляла наиболее надежный и серийнопригодный образец.
Работал в экспертной комиссии под председательством членкора Академии наук СССР Самуила Борисовича Кормера (дядя Сэм - так мы его звали в своем кругу). Рассматривались конструкции двух ядерных зарядов генералов и академиков Е.А. Негина и Е.И. Забабахина. Когда Евгения Ивановича член комиссии спросил, какая точность их замеров при экспериментах, он ответил:
- Точность наших замеров, так же, как и ваших, находится в трехсигмовом диапазоне при неизвестной величине сигма, - моментально ответил академик.
Евгений Иванович отличался быстротой реакции и остротой ума, которые были свойственны гениальным людям.
Евгений Аркадьевич Негин на критику своих разработок отвечал своим излюбленным выражением: “Нельзя быть святее Папы Римского”.
Экспертная комиссия должна была определить и рекомендовать один из зарядов в серийное производство. В работе комиссии принимал участие будущий министр атомной промышленности Виктор Никитович Михайлов.
Теоретически расчеты и новизну конструкции заряда членам комиссии изложил Забабахин. Главный конструктор Б.В. Литвинов подробно рассказал о конструкции заряда. По газодинамическим и механическим параметрам заряды были одинаковы. Но конструкция основного заряда, предложенная Забабахиным, оказалась предпочтительнее теоретически. Теория и физика заряда была подтверждена натурными испытаниями. Оценка серийнопригодности, по методике СКБ, была выше для заряда НИИ-1011.
В один из вечеров нашего пребывания в командировке все члены комиссии были приглашены во Дворец культуры на концерт художественной самодеятельности. Во время антракта мы прохаживались с моим другом д.т.н. В.П.Ратниковым и его супругой. К нам подошел Забабахин. Владимир Петрович познакомил его с женой.
Кокетливо улыбнувшись, как это делают женщины, когда хотят понравиться, мягким женским голосом назвала свое имя: “Шурочка.”
В ответ Евгений Иванович, вспомнив свои молодые годы, произнес: “Женя.”
На следующий день ознакомился со статьями “Жени” в журнале “Известия Академии Наук СССР”.
Работа экспертной комиссии подошла к концу. Результаты экспертизы доложили В.И. Алферову. В серийное производство рекомендовали заряд разработки Е.И. Забабахина.
ГЛАВНЫЙ КОНСТРУКТОР КБ-1 Николай Леонидович Духов говорил: “Мы не сторонники применения атомного заряда, но если уж долетит до цели, то должен обязательно сработать”. Это был представитель плеяды талантливых советских конструкторов, получивший одним из первых в довоенное время Ленинскую премию. Его сотрудник Сергей Сергеевич Чугунов, бывший советник по авиации у И.В.Сталина, допускал возможность несрабатывания атомного оружия.
Н.Л. Духов требовал от конструкторов абсолютной гарантии в обеспечении надежного срабатывания изделия. Школа Духова не допускала вероятности несрабатывания, даже если она теоретически была близка к нулю. Резкую отповедь на заседании Ученого совета дал Николай Леонидович Чугунов стороннику формализованного подхода к вероятной оценке надежности. На его нетактичное и некорректное поведение Духов сделал ему соответствующее замечание:
- Я вам лично заявляю как Главный конструктор и как Духов, что конструкция специзделия не должна допускать даже малую долю риска в оценке ее надежности.
В беседах с главным инженером 12 ГУМО генерал-лейтенантом Александром Антоновичем Осиным часто затрагивались вопросы о достаточности ядерного вооружения для разного рода войск. Осин так же, как и Духов, не допускал даже малейшего риска при выполнении боевой задачи. Натурные полигонные испытания ядерных зарядов давали гарантированную оценку их надежности.
Теплое и ласковое море Крыма. Отдыхаем вместе с семьей в Евпатории. Вечером хозяйка квартиры вручает телеграмму. Вызывает главный инженер главка А.А. Томилин. Вылетаем. Надо оформлять командировку на полигон. Проводится серия натурных испытаний. Наши изделия уже отправлены. На мой вопрос, где и когда можно взять билеты до Семипалатинска, Алексей Алексеевич подсказывает, что надо обратиться к П.М. Зернову. Павел Михайлович летит на “двойку” (атомный полигон) министерским самолетом. Через пять минут мы с Томилиным в кабинете Зернова. Вопрос решается положительно. На следующее утро встречаемся с Томилиным в условном месте. Через десять минут подъезжает машина. В ней сидят П.М. Зернов и В.А. Болятко. Через час приезжаем на аэродром. В сопровождении диспетчера проходим к самолету. Военный летчик докладывает Зернову:
- Самолет, находящийся в вашем личном распоряжении, к вылету готов. Докладывает командир корабля майор Смирнов.
Павел Михайлович с удочками в руках первым проходит в самолет. Внутренний сервис самолета производит на меня ошеломляющее впечатление. Впервые в таком самолете. Место для отдыха. Место для совещания. Летим, прилетели в Свердловск. Нас уже встречает диспетчер аэродрома, голубоглазая белокурая красавица. Сопровождает в комнату отдыха для депутатов Верховного Совета. Незаметно для начальства знакомлюсь с красавицей. Полезное и приятное знакомство весьма пригодилось в дальнейшем: помогало мне в приобретении авиабилетов при очередных командировках. После обеда и небольшого отдыха снова садимся в самолет. Через несколько часов прилетаем к месту назначения. Нас встречают научные работники с Ю.Б. Харитоном и генералитет полигона во главе с его начальником С.Г. Колесниковым.
