Западный фронт - Андрей Геннадьевич Акиндинов

— Андрей, как ты знаешь, твой питомец относится к аборигенной полуразумной фауне. На Геренберо имеется девятнадцать видов таких существ. Все они обладают адаптивным инструментом общения с местным населением. И все они, как бы это точнее сказать… обожествляются, что ли.

— Да, коммодуль подкидывал чтиво, — сухо согласился я.

— Хорошо, — как будто услышав нужный ответ, кивнула Бердзи. — А ты в курсе, что котобиусы стоят на вершине подобного божественного пантеона? Сейчас в Красной Республике лишь у тебя одного есть питомец этого вида! А ты при посторонних ему заявляешь: «дружище, трескай молоко на улице». Я в шоке! И Сергей, кстати, абсолютно прав! Просто чудо, что на тебя «телегу» в «органы» не накатали.

— Это зависть, не пойму? — усмехнулся я, отодвигая пустую тарелку.

— Да причём здесь…

— Нора, — остановил я жестом подружку Орлова, — у меня с Рыжиком заключён официальный договор. Он мой питомец. Я обязался ему обеспечить питание и крышу над головой. Кроме того, внесен им и согласован с ним же пункт про запрет на телесные наказания с моей стороны. И вообще-то, как вам хорошо известно, товарищ рыжий обжора, что сейчас греет сытое пузо на солнышке, состоит на действительной военной службе и имеет с недавних пор звание майора Красной Армии. Более того — он мой адъютант. Более того — сам Рыжик выбрал такую разгильдяйскую форму общения. Так, что местный «Гринпис» пусть идёт лесом. А с органами НКВД, думаю, шеф моей личной охраны — товарищ комиссар госбезопасности второго ранга, дела как-нибудь уладит.

— Хех, — развёл руками Орлов, переводя взгляд с Элен на Нору. — Шах и мат! И не поспоришь. Только, друг, всё-таки прислушайся к словам Элеоноры. Не нужно провоцировать народ на дурные дела. Представь, если бы ты в веке эдак семнадцатом на Земле в России заорал на городской площади «долой самодержавие», или во времена инквизиции католическим попам про научно-технический прогресс заикнулся.

— Вот-вот! — поддержала Элен. — В КУФе можете друг с другом хоть через-слово-мат общаться. На публике же придерживайся общепринятой манеры общения с такими существами.

— Так он же мой питомец!

— И что⁉ Поменьше панибратства, товарищ генерал-лейтенант.

— Ладно, понял. Учтем на будущее.

Я украдкой бросил быстрый взгляд в сторону барной стойки, где стояла Настя с подносом, заставленным тарелками со вторыми блюдами… И тут наши глаза встретились…

— Так, теперь про личную ману, — в очередной раз был разрушен мой романтический настрой Норой. — Если кто не знал, довожу до сведения: командующие «активными» фронтами, то есть группировками, которые проводят наступательные операции, а не в обороне штаны просиживают, получают некоторое количество маны «техники» и маны «танков». Так сказать, в целях личного использования. Сразу предупреждаю, командир, хоть мана выдаётся персонально каждому комфронта, на себя любимого её потратить нельзя! А вот на благо возглавляемой тобой группы войск и государства в целом — запросто.

Подошла Настенька, забрала пустые тарелки из-под первого, расставила со вторым. Ушла, мило мне улыбнувшись.

— Повторяю для тех, кто витает в виртуально-амурных облаках — на себя ману потратить нельзя! Не для глупостей бесценный ресурс даётся, — нравоучительно подняла вверх указательный палец Нора.

Элен с Серёгой дружно хохотнули.

— И для чего же? — иронично поинтересовался я.

— Для дела, — сказала, как отрезала Нора.

За первую декаду начавшейся экспансии, власти Красной Республики выделили каждому из нас по 25% маны «танков» и 50% маны «техники». Про то, что в коммодуле выделена наглухо закрытая область памяти, отвечающая за криптокошелёк, куда из Наркомата переводились вышеозначенные средства, курсантов никто, разумеется, не извещал. Пытливый ум Элеоноры каким-то неведомым чудом откопал ссылку на место хранения универсальной геренберской валюты. Узнала Нора — узнали Серёга с Элен. Вот и до меня очередь дошла. Наконец-то.

Суммы нам выданы были просто фантастические! Из рассказа Элен я помнил, что такой объём уникальных платёжных средств производился за расчётный период одним миллионом жителей любого государства. Просто баснословный гонорар. Кстати, проценты маны нам отстегнули из бюджета как бы авансом за месяц вперёд. Своего рода «подъёмные». А дальше?

Уже прошло полторы декады Одиннадцатого месяца. До конца его осталось ещё пять дней. Значит, совсем скоро в один из дней Триденицы Наркомат Финансов нам отсыплет чудо-деньги? Когда я поинтересовался у Норы, за какие труды нам эту самую ману насчитают, друзья хором рассмеялись.

— За победу над врагами, разумеется, — последовал дружный ответ.

Другими словами, каждый командующий «активного» фронта в будущем будет получать определённый процент с захваченных у противника ресурсов. Чем-то на делёж добычи в каком-нибудь пиратском братстве эпохи Географических Открытий родной Земли смахивает.

По словам той же Элеоноры, больших поступлений маны в конце месяца ждать не стоит. Мол, зажмут бюрократы наркоматовские. Но если всё-таки расщедрятся, то по её скромным прикидкам показатели моего Западного фронта намного перекрывают всех остальных курсантов на Центральном континенте. Сниму все сливки, в общем.

Всего было пять основных направлений, куда я и другие такие же командующие могли вложиться маной. Правило «Меры исключительного поощрения» касалось не только Красной Республики. Каждый командующий «активного» фронта любой титульной расы мог себе позволить вбухать ценный платёжный ресурс по своему усмотрению и по одному ему ведомому плану. Учитывая факт назначения на должности руководства ударных группировок исключительно «посланников», то бишь — курсантов-третьекурсников, становилось понятно, что личная мана отсыпалась нам не без протекции свыше. Главный ИскИн так на Фаладри-15 экзаменуемым подыгрывает, или кто-то из руководства самого Центра Подготовки — в общем-то, не так уж и важно. Дали бонусы и дали. Пользуйся, так сказать, на здоровье!

В первом пункте «Положения по использованию личной маны» стояла фраза «Переподчинение армии». Стоимость такой услуги была, мягко говоря, заоблачной: 15% маны «танков», 30% маны «техники».

Из названия пункта Положения следовало, что вкладываться сюда имело смысл, когда не жить, не быть, возникло желание поменяться с коллегой-командующим войсками. Как совсем скоро выяснилось, несмотря на дороговизну, это была единственная возможность обойти основные Правила. В частности — железное условие переподчинения соединений вооружённых сил государства исключительно в дни Триденицы, а если точнее, то в последний её день, под названием «Героик».

Во втором пункте Положения, подробно «разжёванной» мне за обедом Норой Бердзи, говорилось об обходе параграфа Правил, где описывалась переброска танковых, механизированных и моторизованных дивизий через небольшие морские проливы. На Геренберо обычная практика десантных