По ту сторону зеркала - Татьяна Осипцова

— Кто бы ты ни была, все равно мусорная площадка не самое удобное место для разговора. Поехали.

Он открыл перед ней дверцу и пихнул в машину.

— Куда мы едем? — спросила Надя, когда он сел за руль.

— Туда, где можно спокойно поговорить. Домой.

— Может, лучше в какое-нибудь кафе?

— Там нам будут мешать. Ты что, боишься остаться наедине?

— Ничего я не боюсь, — она постаралась придать голосу должную твердость.

— Вот и отлично.

Через соседний двор Чернов выехал на Одиннадцатую линию и повернул в сторону Большого проспекта. Всю дорогу молчал, изредка поглядывая на нее. Надя тоже решила пока не начинать столь серьезный разговор. Миновав Большой проспект и Наличную, они оказались на острове Декабристов и через минуту машина остановилась возле нового дома, этажей в тридцать, не меньше. Поднимаясь на лифте на двадцать первый этаж, Чернов пристально смотрел на Надю и молчал, а едва они оказались в квартире, схватил ее и начал целовать, шепча:

— Верочка, милая, как же я соскучился! Знала бы ты, что было со мной, когда ты исчезла…

Вначале Надя пыталась сопротивляться, но скоро обмякла под напором его сокрушительной страсти. Он, продолжая целовать в шею, в ушко, в губы, пятясь, волок ее куда-то, попутно скинув с себя рубашку и стащив с нее топик. Как он умудрился совершить это, не отрываясь от нее ни на секунду?.. А она, она уже не упиралась, а сама тянулась к нему, ей не хотелось прерывать этот невозможный, бесконечный поцелуй.

Очнулась она в его кровати. Вот это да! Она отдалась мужчине через двадцать минут после знакомства? Да что с ней происходит в этом городе?.. Или это оттого, что его лицо примелькалось на экране, и он не кажется чужим? Она осторожно постаралась натянуть на себя простыню и посмотрела на Чернова. Он лежал рядом, обнаженный, не пытаясь прикрыться, и смотрел в потолок.

— Ты правда, не Вера… — вдруг сказал он.

В его голосе явно слышалось разочарование, и Надя немного обиделась:

— А другого способа проверить не нашлось?

Ей хотелось быть резкой. Конечно, она не может сравниться со своей многоопытной сестричкой! Ее опыт сводится к месяцу невнятной возни под одеялом с вечно потеющим Игорем. Естественно, она не оправдала надежд этого мачо, который с порога волочет незнакомую девушку в постель. Хотя, он-то считал, что знакомую, зато она!.. Она ведь знала, что он принимает ее за сестру и все равно…

Как глупо получилось… Что он теперь о ней подумает? И как теперь встать с кровати? Ее одежда разбросана по всей квартире. Топик где-то в коридоре, юбка вон, на пороге валяется, даже лифчик и трусики вне пределов досягаемости. Может, встать, и голой прошлепать в ванную, как поступают героини кинофильмов? У них получается непринужденно, но она не сможет. Или все-таки попробовать? Не лежать ведь здесь до утра? Тетя Фаня наверняка уже беспокоится…

— Не смотри, — попросила она, выскользнула из кровати, подхватила свое белье и юбку, и через несколько секунд была уже в ванной.

Торопливо одеваясь, огляделась. Шик, блеск, красота! И аромат! Наверняка домработница каким-нибудь суперсредством отдраивает, чтобы все блестело и благоухало…

Она открыла дверь и выглянула в коридор. Чернов, уже в джинсах и футболке, стоял на пороге кухни.

— Не уходи, — попросил он.

— А я и не собиралась. Только мне все равно домой вернуться надо. Можно, я позвоню?

Она выхватила из своей сумочки телефон. Александр деликатно удалился на кухню.

— Тетя Фаня? Это Надя. Извините, что так поздно звоню, но я подумала, вдруг вы беспокоитесь, не спите?

— Не сплю, где уж тут спать, — ответила Фаина Абрамовна на том конце провода. — Елена рассказала мне, как ты встретилась с этим киноактером возле мусорки. Ну, узнала что-нибудь о сестре?

— Нет пока. Тетя Фаня, вы ложитесь спать, не беспокойтесь обо мне. Я вернусь, но только попозже.

— Куда уж позже, полдвенадцатого ночи! — пробормотала старушка. — Наденька, это конечно, не мое дело, но ты там поосторожней, знаешь, эти актеры — такой развратный народ!

Надя покраснела. Все-то эти старые люди знают! Но со своим предупреждением тетя Фаня все равно, опоздала…

— Я отвезу тебя, — проговорил с порога Александр. — Только сначала поговорим.

— Тетя Фаня, меня подвезут до дома, ложитесь спать. Спокойной ночи, — Надя поспешила выключить телефон и убрала его в сумочку.

Чернов изысканным жестом пригласил ее на кухню. У кого-нибудь другого это выглядело бы наигранным, но у него смотрелось совершенно естественно. Все-таки артист!

Кухня выглядела так, словно в ней потрудилась передача «Квартирный вопрос». А может, она и потрудилась, подумалось Наде. Они ведь всяких знаменитостей обустраивают.

На круглом небольшом столике уже стояла бутылка коньяка, порезанный лимон на блюдечке и пара салатов в пластмассовых коробках.

— Присаживайся, жрать охота, — опустошив коробки, Чернов наполнил свою и Надину тарелки, взялся за бутылку. — Выпьешь?

— Вы же обещали отвезти…

— Конечно, пересып еще не повод для знакомства, но лучше, все-таки, на «ты», — неприятным тоном отозвался он. — Вот за это и выпьем. Целоваться, я думаю, уже не обязательно?

— Не обязательно, — подтвердила она, почувствовав укол обиды. Он дает понять, что осознал свою ошибку, и это все. — Но как же вы после коньяка сядете за руль?

— Тебе далеко?

— Нет, здесь рядом, на Большом, возле Шестнадцатой линии.

— Нормально, доеду. От ста грамм не захмелею, а гаишники мне не страшны — почти коллеги. Давай, за знакомство.

Надя едва пригубила, Чернов выпил свою порцию целиком. Правда, было там на дне.

— Ну, давай, рассказывай, как твоя мать родила двойняшек, но злодей-врач в роддоме сообщил ей, что одна из дочек умерла, а тебя продал богатым бездетным родителям… Или нищая мамаша сама продала тебя или Веру?.. Кстати, у Веры ведь не было матери, только мачеха.

— Зачем вы… ты так? Это ведь не кино, а жизнь.

— Прости, я до сих пор в себя не приду. Как понял, что ты — не она… Почувствовать, что с тобой в постели совсем другая женщина, это, знаешь, было несколько неожиданно…

— Но я ведь говорила! А ты не поверил.

— То ли темно было, то ли очень хотелось, чтобы это была она… Ну, я слушаю тебя. Откуда же ты взялась?

— Из-под Новосибирска. Там есть небольшой городок, называется Болотное.

Она рассказывала подробно, начав с того, как у бабушки расстреляли отца, а его семью выслали из Ленинграда. Когда сказала, что маме ничего не было известно о репрессированных родственниках, Чернов кивнул и вставил: