Жуткие истории - Дж. А. Конрат

Пыточник захихикал, как девчонка.

Доминик встал на ватные ноги и попятился в угол комнаты. Ужас проник в него до глубины души. Пыточник приблизился, огромный и грозный. Он схватил Доминика за запястье.

- Пожалуйста, - взмолился Доминик.

Карандаш в его руке казался спагетти, скользким и бесполезным.

Пыточник приблизил свое лицо так близко, что Доминик почувствовал его зловонное дыхание.

- Ты - мое последнее задание на сегодня, так что у нас будет много времени вместе.

Доминик отвел взгляд, мельком взглянув на свою фотографию на стене.

- Нет, не будет.

Голос Доминика удивил его. Он был низким и твердым, стальным от решимости. Пыточник был удивлен. Он улыбнулся и широко раскрыл глаза.

- Почему, мистер Паталья?

Рука Доминика метнулась вперед и вонзила карандаш в центр правого глаза Пыточникa.

Он вошел тяжело, словно вонзился в шину, и раздался чавкающий звук.

Пыточник закричал. Он ослабил хватку и отшатнулся назад, его мясистые руки трепетали вокруг лица, как птицы, боящиеся приземлиться. Кровь и черная жидкость липкими струйками стекали по его лицу.

Доминик сделал три быстрых шага вслед за ним и замахнулся кулаком на карандаш, умудрившись загнать его глубже в гнездо.

Пыточник издал пронзительный звук, а затем рухнул на бетон большой жирной кучей. Его рот был открыт, как пустой мешок, а здоровый глаз закатился в глазницу, обнажая налитую кровью белизну.

Доминик на мгновение застыл над ним, потрясенный. Неужели он это сделал? Неужели он убил его? Беги! - потребовал голос в его голове.

Но Доминик по-прежнему прирос к полу.

Он должен был убедиться... Он должен был убедиться, что ублюдок мертв.

Адреналин постепенно уходил, и Доминика тошнило и трясло. Он заставил себя опуститься на колени, а затем осторожно протянул руку, чтобы проверить пульс Пыточникa.

Это было все равно, что сознательно сунуть руку в огонь.

Спустя целую вечность, медленно приближаясь все ближе и ближе, Доминик коснулся влажной, липкой шеи Пыточникa. Он пошарил под жиром и щетиной, отыскивая сонную артерию.

Там был пульс.

Доминик отдернул руку, словно был потрясен. Беги, идиот! Если он очнется...

Но Доминик не мог бежать. Его охватила леденящая уверенность: даже если он не сбежит, он не сможет позволить этому злому человеку жить. Не только для себя, но и для всех остальных.

Он пожевал нижнюю губу и потянулся за карандашом. Пыточник застонал.

Доминик вскочил на ноги. Ему нужно было какое-нибудь оружие. Отступив в сторону от мучителя, Доминик выбежал в коридор. Слева - дверь во двор. Справа - Комната Наказаний.

Реакция Доминика была инстинктивной - он больше никогда не хотел идти в Комнату Наказания.

Но там было оружие...

Он пошел направо.

Комнатa Наказания былa словно из его кошмаров. Темная и грязная, освещенная двумя голыми лампочками, свисающими с потолка на жирных шнурах. Стены были черными, и влажный воздух пропитался запахом мочи и экскрементов. Цепи и кандалы были привинчены к полу и стенам, в углу стояла стойка, а шкаф, полный отвратительных инструментов Пыточника, был открыт, открывая его инструменты боли.

Доминик услышал шум, похожий на свист ветра в кронах деревьев. Он оглянулся и увидел, что в дверях, хрипя, стоит Пыточник. Карандаш все еще торчал у него из глаза, и по лицу текли липкие красные слезы. Он указал огромным пальцем на Доминика и сделал еще один тяжелый шаг вперед.

Доминик сунул руку в шкафчик и достал банку с жидкостью для зажигалок. Он сорвал крышку и брызнул ею в лицо Пыточникa.

Toт закричал, когда алкоголь попал ему в проколотый глаз. Он отшатнулся и споткнулся о генератор.

- Ах ты, маленький ублюдок! Когда я доберусь до тебя...

Доминик схватил ближайший предмет - цифровую камеру, лежавшую на тележке, и бросился к нему. Он обрушил оружие на лицо своего мучителя, снова и снова, пластиковый корпус треснул и раскололся, когда он использовал его, чтобы выбить зубы и сломать кости.

Пыточник набросился на него, ударив по голове Доминика. Toт упал на спину, тяжело приземлившись. Его зрение затуманилось, и что-то ткнуло его за левое плечо.

Рядом с ним сел Пыточник. Он схватил карандаш и потянул. Его глаз выпал из глазницы, похожий на крошечную красную медузу, тянущую за собой щупальца. Oн взвыл, выронив карандаш. Глаз свободно свисал вниз на уровне щеки, подвешенный на витке зрительных нервов.

Доминик потянулся за спину, ища источник своего дискомфорта. Он вытащил его в поле зрения.

Это был стальной зажим размером почти с его ладонь. Он сжал концы, и он открыл пасть, обнажив крошечные зубы. К основанию был прикреплен шнур, и Доминик проследовал за ним по полу туда, где он подключался к электрическому генератору.

Он взглянул на мучителя, который успел найти свой резиновый хлыст. Он ударил им Доминика по лицу, боль была мгновенной и ошеломляющей.

Доминик перекатился на бок, все еще сжимая зажим. Хлыст хлестнул его по голой спине, и он вскрикнул.

- Ты думаешь, что знаешь боль?! - взревел Пыточник. - Я покажу тебе боль!

Доминик перевернулся на живот, получив еще один удар хлыстом по лицу. Он воткнул зажим в Пыточника, закрепив его на лодыжке.

Затем он протянул руку и нажал на выключатель генератора. Реакция была мгновенной.

Пыточник согнулся пополам, как захлопнувшаяся книга, и рухнул головой на пол. Сильный запах озона пронесся вокруг него, когда его гротескное тело затряслось в мучительных судорогах. Изо рта у него брызнула кровь, кусок языка вырвался из стиснутых зубов и скатился по подбородку.

Доминик отступил назад, увеличивая расстояние между ними. Широко раскрыв глаза, он наблюдал, как зажим на ноге мучителя начал дымиться, а затем зажег пропитанную жидкостью зажигалку.

Пыточник горел, словно растопка.

Доминик отвел взгляд и нашел ящик рядом со шкафом, в котором хранилась его одежда. Он старался не обращать внимания на треск пузырящейся плоти и булькающие стоны Пыточникa. К тому времени, как он завязал шнурки, стоны стихли вместе с чудовищем.

Канистра с жидкостью для зажигалок стояла на тележке рядом с парой оловянных ножниц. Доминик сунул ножницы в задний карман и брызнул жидкостью на стойку. Затем он проделал то же самое с ужасным шкафом и инструментами, которые в нем находились.

Они хорошо горели.

Наконец он