Хочу тебя испортить (СИ) - Тодорова Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы Бойко что-то сказал… Хоть что-нибудь… Однако он молчит. Чересчур пристально смотрит на меня и молчит. Хорошо, что мама с отчимом фокусируются друг на друге и не замечают ничего странного между нами.
Горло подпирает горечь. С трудом сглатываю и отворачиваюсь, скрывая проступившие к глазам слезы. Быстро забираюсь в салон. И там, когда такси срывается с места, никак не могу избавиться от мысли, что это конец.
В дороге молчу, чтобы не разрыдаться. Мама тоже сохраняет тишину, хотя водитель несколько раз к ней обращается, пытаясь завязать разговор.
Мы приезжаем к той самой многоэтажке, в которой живет Курочкин. Только сейчас узнаю, что в этом же доме находится мамина квартира. На самом деле чудо, что ее еще не отдали кому-то из преподавателей.
Поднимаемся на этаж выше от Виктора Степановича. Так же молча входим в квартиру. Мама сразу же начинает суетиться, вытирать пыль, раскладывает какие-то вещи… Я же не могу себя заставить заняться тем же.
— Мам, а что случилось? Ты мне расскажешь? — решаюсь спросить. — Почему мы уехали?
Она застывает, уставившись невидящим взглядом на пустые полки шкафа.
— Так надо.
— В смысле, так надо? — немного нервно выдыхаю я. — Ренат Ильдарович тебя обидел? Вы разводитесь?
— Варвара, — строго одергивает меня мама. Смотрит, выдавая куда больше чувств. Ей больно. Это я сейчас понимаю. И чувствую. — Просто… Я пока не решила… Скорее всего, да. Разводимся.
— Но как же? — восклицаю расстроено. — Вы ведь только три месяца как поженились? Кто так делает?
— Наверное… — произносит мама с дрожью в голосе. — Наверное, я поторопилась.
Понимаю, что ей плохо. Но… Меня душат собственные чувства. И мне дико хочется раскричаться, наброситься на нее с упреками. Припомнить все. И то, что столько лет оставляла меня у бабушки с дедушкой. И то, что сейчас потащила в этот проклятый город, эту академию… И то, что ввела в эту семью… И то, что заставила все это пережить.
И что теперь? Как теперь?
Как?
Все зря, получается?
Чудом проглотив все эмоции, закрываюсь в своей новой комнате. Никаких вещей разбирать не собираюсь. Мне плохо, выть охота. Сворачиваюсь на кровати, прикрываю глаза, вдыхаю запах Кира, который сохранили моя кожа и его одежда.
У меня разрывается сердце. Разрывается и кровоточит.
Вспоминаю то, что было ночью. Стыд, волнение, щемящая тоска и какая-то необъяснимая печаль поглощают меня. Бередят душу. Трясут ее, как перину, выбивая тонну эмоций, с которыми я не могу справиться. Я просто очень хочу, чтобы Кир был рядом. И не знаю, что с этим делать теперь?
— Кир, я… Я тебе нравлюсь?
— Больше.
— Ты мне тоже… Больше.
Настолько, что… Я ведь… Я люблю его? Господи, конечно же, люблю. Люблю! Жар-птица взмывает крыльями в груди и доводит меня до исступления. Я начинаю плакать.
Он ведь придет? Он ведь тоже… Больше?
Если он меня не любит, я умру. Тону в этих мыслях. И в своих чувствах. Их оказывается так много, что все перекрывает. Никогда не думала, что так бывает. Когда ничего больше не нужно.
Высвобождение большого количества разнозаряженных эмоций заставляет меня буквально рыдать.
Я люблю его… Люблю…
Наверное, я бы могла сама ему об этом написать. Но я просто не могу прийти в себя и справиться с собственным осознанием. Слишком яркими, чересчур агрессивными, до одури пугающими оказываются эти чувства.
Телефон пиликает, и я подскакиваю. Оголтелая надежда толкает сердце в горло. И тут же оно проваливается обратно. Ниже уровня жизни.
Катёна Прищепа: Хэй, милаш. Ты где пропала? Сутки от тебя ни слуху ни духу нет)) Скучаем с Ленкой)) Позвони!!!
Варвара Любомирова: Привет, Кать)) Я сейчас не могу. Мы неожиданно переехали. Потом объясню. Обнимаю)
Отправляю и застываю. Слепо пялюсь на иконку Мессенджера, пока экран смартфона не гаснет.
Написать? Или не стоит?
что-то не дает сделать первый шаг. Но я запихиваю это куда подальше, игнорирую интуицию и все же быстро набираю сообщение для Кирилла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Варвара Любомирова: Привет) Не занят? Можешь говорить?
Ответ не приходит. Ни через минуту, за которую я успеваю пожалеть о том, что сделала. Ни через десять, за которые я впадаю в отчаяние. Ни за час, который вызывает у меня новые потоки слез.
Я не могу понять, что со мной происходит. Почему я так много плачу? Что заставляет меня производить такое огромное количество эмоций? Откуда это ужасное предчувствие, которое заранее пронизывает мое сердце иголками?
День тянется, будто резиновый. Я заставляю себя умыться и выйти из комнаты, чтобы помочь маме с ужином. За возней дурные мысли постепенно приглушаются, но время все равно стоит на месте.
Когда в дверь звонят, несусь со всех ног открывать. Забившаяся в груди надежда снова оказывается жестоко задавлена горьким разочарованием. На пороге Чарушин.
— Ты должна поехать со мной, — встревоженным голосом сообщает он, опуская какие-либо приветствия и вступительные речи.
И меня охватывает поистине чудовищное волнение.
34
Как ты жить с этим будешь?!
© Артем Чарушин20:32
— Одесская областная клиническая больница… — в динамике что-то скрежещет, и последние слоги кажутся смазанными.
— Алло! Алло! — кричу, ощущая, как по взмокшей и напряженной спине непрерывно летает ледяная дрожь.
— Мы вас слышим. Говорите, пожалуйста, — отзывается механическим тоном оператор. — Что у вас произошло?
— Не надо ее трогать, — орет кому-то Бойка. Я не заметил, когда он подбежал. У самого сознание плывет. Не знаю, на чем фокусироваться. — Не поднимать! Отойдите! Все, мать вашу, на хрен, расступитесь!!! Ей нужен воздух. Ей нужен воздух… Господи…
Толпа расходится, оставляя Кира с Варей вдвоем. Он падает перед неподвижной девушкой на колени. Асфальт мокрый после дождя. Трудно что-то разобрать в темноте, но я очень надеюсь, что там нет ее крови.
— Молодой человек? — тем же обезличенным тоном окликает меня оператор. — Что у вас произошло? Кому-нибудь нужна медицинская помощь?
Отворачиваюсь, когда Бойка, скручиваясь в три погибели, касается лбом Вариного лица.
— Да, — с трудом выдыхаю. Грудь тисками зажимает, дышать не дает. На глаза наворачиваются слезы. — Да, нам нужна медицинская помощь.
— Хорошо. Коротко опишите, что случилось, чтобы мы знали, какую бригаду к вам отправить.
— Девушка… Ее сбила машина.
— Она в сознании?
— Нет… Нет, она без сознания…
19:27
Ничего толком Варе объяснить не могу. Да она и не спрашивает. Вот только англичанка не хочет ее со мной отпускать. Может, и правильно… Может, и не стоило мне приезжать. Я просто не знаю, что еще сделать. Варя уходит в свою комнату. Несколько минут оттуда доносится приглушенная ругань.
Я топчусь в коридоре, пока девушка не возвращается. Она быстро обувается, хватает с крючка куртку и, игнорируя поток устрашающих увещеваний, вылетает из квартиры впереди меня.
На лестнице встречаем Франкенштейна.
— Куда? Что уже надумали?
Все ему, блядь, надо знать.
— Добрый вечер, — сухо здороваюсь и сбегаю вниз следом за Любомировой.
Выскочив из подъезда, на ходу снимаю тачку с блокировки. Варя первой забирается в салон. Заметно волнуется. Меня и самого вовсю полощет изнутри. С тех пор, как получил от Кира сообщение, зреет там некое паскудное предчувствие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Mr Бойка: По поводу Любомировой… Все знаю. Можете сворачивать этот наеб. Мне похуй. На вас обоих.
Увидев это послание, Варя больше моего огорчается.