«Батарея, огонь!» - Василий Крысов

На взвод Фомичева шли пять танков! Экипаж самого Пети бился с тремя «тиграми»: маневрировал, атаковал из-за домов, построек — и поджег два танка буквально в упор! Но потом самоходка загорелась, Фомичева тяжело ранило. Ну, ты его видел, мне комбат рассказал, как на тебя вышел, когда Петра в госпиталь вез.

Мы бы еще дрались, хотя положение сложилось очень тяжелое, но из северной части поселка, не выдержав давления, начали отступать бригадовцы. Они оказались еще в худшем положении, чем полк. Да и танки у них английские, со слабой броневой защитой и 40-мм пушками, не могли они противостоять «пантерам» и «тиграм». Тогда комбриг приказал отступить и нашему полку.

Когда оставляли Попельню, прорываясь к Северцам, в центре поселка еще слышался танковый бой, но Мельников почему-то не принял никаких мер по деблокированию. Лишь на второй день от партизан мы узнали, что в полном окружении, в одиночестве билась с танками наша самоходка. Когда машина сгорела, людям — все были ранены, истекали кровью — удалось перебраться в погреб сгоревшего дома, оттуда отбивались от наседающих немцев автоматами и гранатами. На предложение сдаться ответили стрельбой. В общем, героически погибли. Все. Выяснилось, что это был экипаж Коли Стебляева.

К ночи того дня, когда вырвались из Попельни, заняли Северцы. Утром 12 ноября выбили немцев со станции Кожанка, там, на станции, и получили по радио приказ комкора на выход из окружения. Остановились в районе сахарного завода, надо было подготовиться к прорыву.

Немцы уплотнили кольцо окружения, и первые две попытки прорваться не удались, потеряли на этом два танка и самоходку. Положение стало критическим. Комбриг Луппов установил связь с партизанским отрядом  Шамиля Мугакова и одновременно подготовил донесение командиру корпуса с просьбой оказать помощь авиацией. Но как доставить донесение?! Выделили самоходку Васи Русакова, за старшего поехал помначштаба Степанов. Они не только доставили донесение, еще и два танка сожгли, когда прорывались через порядки немцев. Так что в третий раз бросок поддерживал полк штурмовиков Ил-2, бились и партизаны. Прорвались мы почти без потерь. — Василий Васильевич замолчал, опустил голову, я видел, что-то его мучает, и он заговорил: — Ты, Вася, не думай, я за тебя все время переживал: как вы там, вдвоем, в тылу у немцев... Никто не знает, как я ругал себя, что не оставил вам ни одного автоматчика!

Вот так повинился мой друг. Я, в свою очередь, рассказал ему о нашем рейде по тылам.

За разговорами уснули мы только под утро. А в шесть наш Митя Медин, сын полка, затрубил подъем.

Мы уже заканчивали завтрак и собирались идти на построение, когда меня перехватил особист-контрразведчик лейтенант Шваб Исаак Гиллевич, поздравил с возвращением и рассказал о радиоперехвате во время нашего рейда. Когда мы Попельню захватили, то захватили там и радиостанции немецкие, и Шваб в эфире работал, ловил разговоры противника, он владел немецким.

Как оказалось, в кортеже из семи легковых машин, который шел во главе колонны «татр», ехал начальник тыла танковой дивизии СС «Адольф Гитлер». Мы ведь тогда одну легковушку разбили вдребезги, но остальные-то успели в лес заскочить. И вот Шваб такой разговор перехватил.

Немец-начтыла докладывает командиру дивизии Дитриху:

— Господин генерал, у нас тут русские танки! Громят наши тылы!  

Тот спрашивает:

— Сколько их?

Начтыла отвечает:

— Не знаю сколько, но много! Бьют наши машины!

По этому докладу генерал Дитрих и направил, сняв от Попельни, большую группу танков в район сел Лозовик, Киловка, Котлярка. Это против одной-то самоходки! Чем и воспользовался Луппов. Так что задание мы выполнили! У меня ведь задача была — панику поднять и отвлечь силы немцев, чтобы приостановить их наступление на Попельню. Что нам и удалось: полк и бригада вырвались из окружения. Не зря погибли Виктор Счетников и Вася Плаксин! Получается, большое дело мы сделали! Только Луппов мог додуматься до такого! Умный был мужик — командир 71-й мехбригады, которую поддерживал наш 1454-й полк.

Доскажу здесь о лейтенанте Швабе. После войны мне рассказали, как он погиб. Чуждый мне был человек, но, отдаю должное, храбрости у него не отнимешь. 13 февраля 1945 года в штаб полка поступил сигнал, что в населенном пункте Мариеншпринг появились нацисты. Швабу его начальство приказало выехать туда и разобраться. Когда его «виллис» подошел к селу, навстречу выскочило человек 50 эсэсовцев и сразу же открыли огонь по машине. Шваб, поняв, что отступать бесполезно, открыл ответный огонь из автомата. Открыл огонь и его водитель Ларченко. Оба стреляли, пока не погибли. Эту картину боя видели наши фельдъегеря Некрасов и Андреев, незаметно подъехавшие на мотоцикле под треск автоматных очередей. Они слышали, как Шваб, отстреливаясь, кричал на немецком — проклинал фашистов! Почтальоны, развернув мотоцикл, быстро доложили в полку о случившемся. По боевой тревоге в район происшествия вышла батарея Коли Поливоды с ротой автоматчиков. При подходе к населенному пункту группа разделилась на две части, чтобы не допустить отхода фашистов. Эсэсовцы оказали упорное сопротивление  и были уничтожены огнем самоходок вместе с домами, из которых вели огонь. Вечером похоронили Шваба и Ларченко со всеми воинскими почестями.

Тем утром, на следующий день после нашего возвращения из рейда, перед развернутым строем полка с развевающимся на ветру Боевым Знаменем выступил майор Мельников. Сделал детальный разбор прошедших боев, указав на наши успехи и промахи, а также на сильные и слабые стороны немецких танков и самоходок:

— В Попельне мы сожгли и подбили порядка двадцати танков. Наши потери: четыре самоходки. Поздравляю личный состав с боевыми успехами. Мне поручено также передать благодарность нашему полку за успешные действия от командующего 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко и командира мехкорпуса генерала Малыгина.

В 1976 году нам с Василием Васильевичем Ишкиным довелось побывать в День Победы в Лозовике и Киловке, после войны эти села были объединены в одно — Миролюбовку. Пожилые селяне хорошо помнили драматические события сорок третьего и рассказали, что о рейде нашей самоходки до сих пор ходят легенды. Оказывается, мы с Валерием чуть ли не месяц орудовали по немецким тылам, терроризируя оккупантов: днем прятались в лесах, а ночами выходили и громили врага! А уж сколько немчуры погубили да техники их сокрушили — не счесть!

Вспомнили с сельчанами и тех ребят с винтовками, что собирали нам шоферов для колонны «татр». Судьба одного из них, Модеста Мицерука, была мне известна, он окончил Харьковское танковое училище и в звании лейтенанта прибыл к нам в полк в Николаевск-на-Амуре. Просмотрев его данные, я спросил:  

— Помнишь ты события ноября сорок третьего у своего села?

— Конечно, помню!

— А почему пошел в танковое училище?

— Потому что мы с ребятами взобрались тогда на водокачку и наблюдали, как одна самоходка крушит целую колонну. Я и уверовал в мощь брони. Вот, выучился на танкиста, — ответил он с гордостью.

Глава восьмая.

Освобождая Украину 

Ноябрь — декабрь 1943 

«Спасибо вам, братцы, за такой бой!» 

В сосновом лесу возле одноименных поселка и железнодорожной станции Кожанка мы простояли несколько дней. Ремонтировали машины, готовились к боям. В тот же день, когда мы вернулись из рейда, экипаж получил пополнение, заменили нам погибших Витю Счетникова и Васю Плаксина. Механиком-водителем был назначен сержант Иван Герасимов, заряжающим — рядовой Николай Свиридов, и мы, не теряя времени, вместе начали ремонт; парни проявили себя хорошо, к вечеру общими усилиями привели самоходку в полную боевую готовность. Теперь, во время передышки, мне удалось в какой-то степени изучить новых членов экипажа. Иван был из Ярославской области, Николай — из Курской; обоим по девятнадцать, образование — неполное среднее, оба комсомольцы. Я до тонкостей спрашивал с них знания материальной части машины, умения заменить других членов экипажа, пользоваться приборами стрельбы и наблюдения, средствами связи. Давал самые различные вводные ситуации, устраивал простейшие неисправности, пока не убедился, что все это, крайне необходимое в бою, они усвоили твердо.  

Ваня Герасимов при такой интенсивной учебе волновался, на веснушчатом носу появлялись мелкие капли пота. Свиридов нагрузки переносил легче. Он был выше среднего роста, обладал большой физической силой и закалкой, спокойно мог перетаскивать траки гусениц, снаряды и четырехпудовые аккумуляторы. Проще говоря, это был богатырь, а проницательный взгляд голубых глаз говорил об уме и волевых качествах. Механик-водитель Ваня был среднего роста, с правильными чертами лица, карие глаза его светились юмором, но и под бомбежкой страха в них не было — для солдата это главное качество. На нас с Валерием новички произвели хорошее впечатление. И мы не ошиблись, вскоре наш вывод был подтвержден в бою.