Король сделки - Джон Гришем

– Мистер Френч ожидает вас на задней террасе, – сказал он так, словно мистер Картер был здесь завсегдатаем.

Когда Клей вышел на террасу, разговор шел о Швейцарии, вернее, о горнолыжных курортах, которые предпочитали адвокаты. Четыре члена комитета вальяжно развалились в шезлонгах, созерцая горы, попыхивая темными сигарами и налегая на напитки. При появлении Клея все встали, как встает зал при появлении судьи. За первые же три минуты бурных приветствий его назвали «блестящим», «проницательным», «бесстрашным» и, что понравилось ему больше всего, «провидцем».

– Вы должны рассказать нам, как вышли на дилофт, – сказал Карлос Эрнандес.

– Он не расскажет, – заверил его Френч, готовя для Клея какую-то адскую смесь.

– Да будет вам, – не поверил Уэс Солсбери, новоиспеченный друг Клея. За несколько минут знакомства он успел поведать ему о том, что три года назад сорвал около полумиллиарда на сделке с некой табачной компанией.

– Я дал обет молчания, – подтвердил Клей.

Другим новоорлеанским адвокатом был Деймон Дидье, один из докладчиков на семинаре, который Клей посетил во время слета кружка барристеров. У Дидье было каменное лицо и стальные глаза. Клей вспомнил, что тогда еще удивился: как такой человек может входить в контакт с каким бы то ни было жюри присяжных? Вскоре Клею стало известно, что Дидье огреб кучу денег, когда речной пароход, на борту которого находилось целое студенческое землячество, затонул в озере Понтчартрейн. Какая мерзость.

Всем им не хватало лишь черных повязок на глазу и медалей на груди, как героям войны. Вот эту, мол, я получил за взрыв танкера, в результате которого погибло двадцать человек. А эту – за тех ребят, что сгорели на морской буровой вышке. А вот эту большую – за кампанию против «Тощего Бена». Эта – награда за боевые действия против табака. Эта – за битву с департаментом санитарно-эпидемиологического надзора.

Клей, у которого не было собственных «военных мемуаров», просто слушал. Конечно, можно было переплюнуть всех, рассказав историю с тарваном, но он ни за что не стал бы этого делать.

Дворецкий в рубашке под Роя Роджерса доложил мистеру Френчу, что ужин будет подан через час. Все спустились в комнату с бильярдными столами и большими экранами. Здесь около дюжины белых мужчин пили, болтали и орудовали киями.

– Конспиративное гнездо, – шепнул Клею Эрнандес.

Пэттон представил ему присутствующих. Имена, лица, названия городов – Сиэтл, Хьюстон, Топика, Бостон, какие-то другие, коих он даже не разобрал, и еще Эффингем, Иллинойс. Все джентльмены отдали должное «блестящему» молодому адвокату, который потряс их своим дерзким штурмом дилофта.

– Я увидел рекламу в первый же вечер, когда она была запущена, – сказал Берни-какой-то из Бостона. – До той поры я и названия-то такого – дилофт – не слышал. Поэтому позвонил на вашу горячую линию и поговорил с приятным молодым человеком. Я навешал ему лапши на уши, сказал, что принимаю это лекарство и все такое прочее. Потом зашел на ваш сайт. Он сработан превосходно. И я сказал себе: «Меня обставили». А три дня спустя уже открыл собственную горячую линию «Дилофт».

Все рассмеялись – вероятно, потому, что каждый мог рассказать о себе подобную историю. Клею до тех пор даже в голову не приходило, что другие адвокаты станут звонить в его офис и пользоваться его сайтом, чтобы красть у него клиентов. Но почему, собственно, это должно его удивлять?

Когда с восторгами было покончено, Френч сообщил, что до ужина, во время которого, кстати, им предложат сказочный выбор австралийских вин, необходимо кое-что обсудить. У Клея уже и так кружилась голова от крепкой кубинской сигары и первой двойной порции водки. Он был самым молодым среди присутствующих и во всех отношениях чувствовал себя новичком. Особенно это касалось выпивки. Здесь его окружали профессионалы по этой части.

Самый молодой адвокат. Самый маленький самолет. Самая слабая печень... Клей решил, что пора взрослеть.

Все сгрудились вокруг Френча. Ради таких вот минут он и жил.

– Как вам известно, я потратил кучу времени на переговоры с Уиксом, юрисконсультом «Лабораторий Акермана». В результате они согласились на сделку, причем быструю. Их атакуют со всех сторон, и они хотят уладить все как можно скорее. Акции упали настолько, что они опасаются за свой контрольный пакет. Хищники вроде нас готовы растерзать их. Если компания будет знать, во что обойдется им сделка по дилофту, они могли бы реструктурировать некоторые свои долги и удержаться. Чего они больше всего не хотят, так это затяжного судебного разбирательства на многих фронтах, которое может повлечь множество суровых вердиктов. Плюс к тому отстегивать десятки миллионов долларов на защиту.

– Бедняги, – притворно посочувствовал кто-то.

– "Бизнес уик" намекал на банкротство, – заметил кто-то другой. – Они не прибегали к этой угрозе?

– Пока нет. И, думаю, не станут. У «Акермана» слишком много активов. Мы только что завершили финансовый анализ – утром он будет вам представлен, – так вот, наши эксперты считают, что компания может выделить на сделку по дилофту от двух до трех миллиардов.

– А какова сумма их страховки?

– Всего триста миллионов. В течение последнего года на рынке успешно действовала их дочерняя компания по производству косметики. Они просят за нее миллиард. Реальная цена – три четверти этой суммы. Но они могут скинуть ее за полмиллиарда и получить достаточно наличных, чтобы удовлетворить наших клиентов.

Клей заметил, что о клиентах здесь вспоминали редко.

Стервятники еще теснее обступили Френча, а тот продолжал:

– Нам нужно выяснить два вопроса. Первый: сколько клиентов мы можем получить в общей сложности? И второй: какую цену назначить каждому?

– Давайте подсчитаем то, что имеем пока, – прогудел какой-то техасец. – У меня тысяча.

– У меня восемьсот, – подхватил Френч. – Карлос?

– Две тысячи, – ответил Эрнандес и начал записывать.

– Уэс?

– Девятьсот.

У адвоката из Топики оказалось меньше всех – шестьсот. Пока потолок составлял две тысячи. Но главное Френч приберег напоследок.

– Клей? – спросил он, и все обратились в слух.

– Три тысячи двести, – ответил Картер, сумев сохранить непроницаемый вид игрока в покер. Его новообретенные собратья выразили восхищение. По крайней мере сделали вид, что восхищены.

– Вот это хватка! – воскликнул кто-то.

Клей подозревал, что под белозубыми улыбками и ободряющими восклицаниями коллег кроется черная зависть.

– Итого двадцать четыре тысячи, – закончил подсчеты Карлос.

– Думаю, мы смело можем удвоить эту цифру, что составит около пятидесяти тысяч. Примерно на столько «Акерман» и рассчитывает. Два миллиарда разделить на пятьдесят тысяч – получается по сорок тысяч на нос. Неплохая стартовая сумма.

Клей быстро произвел в уме собственные подсчеты: сорок тысяч умножить на три тысячи двести... это будет более ста двадцати миллионов. Треть от этой суммы составит... он ощутил слабость в коленках.

– А процент злокачественных опухолей?

– По подсчетам компании, такие случаи составляют около одного процента.

– То есть пять тысяч дел.

– Как минимум по миллиону каждому.

– Это еще полмиллиарда.

– Миллион – это несерьезно.

– В Сиэтле меньше чем на пять миллионов никто не согласится.

– Мы ведь говорим о противоправных случаях, повлекших за собой смерть.

У каждого адвоката было собственное мнение, и они наперебой принялись их высказывать. Восстановив порядок, френч провозгласил:

– Джентльмены, ужин!

Ужин обернулся сплошным кошмаром. Обеденный стол представлял собой гигантский полированный брус, выточенный из целого дерева – великолепного красного клена, простоявшего несколько веков, пока он не понадобился богатой Америке. За этим столом могли усесться по меньшей мере сорок человек. В тот вечер гостей было всего восемнадцать, и они благоразумно рассредоточились по периметру стола, иначе дело могло дойти и до потасовки.

Среди всех этих бойких парней, каждый из которых мнил себя яркой личностью и лучшим адвокатом на свете, самым мерзким пустозвоном был громогласный и настырный техасец Виктор К. Бреннан из Хьюстона. После третьего или четвертого бокала, не успев разделаться с толстенным бифштексом, он начал сетовать на слишком малые суммы компенсаций. У него был некий сорокалетний клиент, делавший большие деньги, процветавший, а теперь вот заполучивший из-за дилофта злокачественную опухоль.

– Я мог бы от любого техасского жюри добиться для него десяти миллионов прямой компенсации и еще двадцати за моральный ущерб и упущенную выгоду, – вещал он.

Большинство присутствующих с этим согласились. Некоторые даже заявили, что могли бы на своей площадке достичь и большего. Френч твердо придерживался теории, что если несколько человек получат миллионы, то основной массе пострадавших останутся крохи. Бреннан на это не клюнул, но для возражений нужной аргументации не нашел. Просто у него было смутное подозрение, что «Лаборатории Акермана» располагают гораздо большей наличностью, чем хотят показать.