Чертовски знаменита - Джоан Коллинз

В гостиной было темно, но лунный свет из открытого окна позволял четко видеть силуэты двух мужчин. Она затаила дыхание. Безумие какое-то. Почему он не вернулся в спальню, не запер дверь и не позвонил в полицию? Жан-Клод направил мощный свет карманного фонаря прямо в лица грабителей. Подростки, вряд ли старше Томми. Они замерли, как кролики в свете автомобильных фар. Голос Жан-Клода прозвучал в тишине как удар хлыста.

– Убирайтесь отсюда немедленно к такой-то матери! Иначе я всажу вам по пуле в коленные чашечки.

Жан-Клод держал в руке «люгер». Большой, черный, страшный пистолет. Откуда он взялся, мельком подумала Катерин.

– Встаньте. Положите руки на голову. Считаю до трех, за это время вы должны отсюда убраться. – Жестким голосом Жан-Клод напоминал сержанта на плацу.

Мальчишки повернулись. Один держал в руке нож, который тут же уронил. Он со звоном покатился по каменным плиткам. Другой неожиданно увидел в дверях Катерин.

– Мать твою, да это же Гадюка, – выдохнул он.

– Черт! – сказал другой парень. – Ведьма. Давай скорее сматываться.

С воплем ужаса воришки ломанулись через открытое окно, оставив добычу лежать на полу.

– О Господи. – Катерин без сил упала на диван. – Тебя могли убить.

– Не мели ерунды, – резко произнес он и, нахмурясь, оглядел разбитое окно. – Не много найдется желающих, в том числе и грабителей, пошутить вот с этим. – Он положил пистолет на стол.

– Господи, я ненавижу эти штуки, – заметила Катерин, глядя на пистолет.

– Они – неизбежное зло, cherie. – Он закрыл окно, проверил задвижку и поднял с пола пакет для мусора, наполненный камерами и всякими мелочами, которые мальчишки успели нахватать. – Не волнуйся, cherie, они обыкновенные наркоманы. – Он обнял ее, чтобы успокоить. – Просто накурившиеся дети, которым срочно потребовались деньги.

– Но они могли быть опасны.

– Да нет, если знать, как с ними обращаться. Большинство людей повинуется команде. Слушаются более сильного, особенно если он держит в руке это. – Жан-Клод жестом показал на пистолет. – Мне думается, пора вернуться в постель, как ты полагаешь?

– Да, я именно так и полагаю, – прошептала она в ответ.

На следующей неделе Жан-Клод переехал в комнату для гостей в доме Катерин вместе с двумя чемоданами, портативным компьютером и закрытым на ключ кейсом. Китти не сомневалась, что именно этого ей хочется, равно как и Жан-Клод был уверен, что поступает правильно, однако Томми никакого энтузиазма не проявил.

– Мам, зачем нам в доме этот мужик?

– Потому что он мне нравится. – Катерин собиралась в гардеробной, опаздывая на студию, а Томми болтался без дела, вместо того чтобы отправляться в школу.

– Я рассказал папе, – обиженно заявил он.

– Что ты ему рассказал? – Она пыталась расчесать волосы, спутавшиеся во время любовных игр. Они занимались любовью три или четыре раза за ночь, причем с бесконечными вариациями. Ее лицо раскраснелось, глаза сияли, она явно выглядела как влюбленная женщина. Любая женщина бы догадалась, но не ее сын. – Что сказал отец?

– Он назвал тебя девкой.

– Очаровательно!

Катерин вспомнила о бесконечных чеках, которые она в последнее время подписывала для своего бывшего мужа. Джонни делали химиотерапию несколько раз в неделю, и ему были необходимы дорогие лекарства. Деньги, казалось, текли рекой, так что меньше всего Катерин нуждалась, чтобы Томми учил ее жить.

– Тебе уже шестнадцать, Томми, – твердо сказала она. – Пора тебе понять, что у твоей матери может быть своя жизнь.

– У тебя уже есть своя жизнь – на студии. Тебя, кроме этого, ничто не колышет.

– Если Жан-Клод стал здесь жить, это вовсе не значит, что я люблю тебя меньше, чем раньше! – Она попыталась обнять сына, но он уклонился и начал перебирать ее флаконы с духами. Казалось, что он на взводе больше, чем обычно, и она заметила, что глаза его чересчур блестели.

Восемь часов, а в девять ей надо быть на студии.

– Слушай, мне надо лететь, а тебе пора в школу. Поговорим вечером.

– Да ладно, мам, – угрюмо сказал он и вышел из комнаты.

Катерин печально уставилась на туманный горизонт Беверли-Хиллз.

– Pauvre petit chou.[20] – Ласковый голос заставил ее повернуться. В дверях стоял Жан-Клод. – Похоже, у тебя проблемы, cherie!

– Похоже.

Он с улыбкой протянул к ней руки, и она подошла к нему. В его объятиях она казалась себе непобедимой, никого и ничего не боялась. – Я не могу ничем помочь, cherie? – Он гладил ее волосы, которые сегодня настолько ее не слушались, что казались живыми.

– Нет, спасибо, милый, – пробормотала она. – В этой битве мне придется сражаться в одиночку.

Занятая любовью, Катерин не успела прочитать сценарий на следующую неделю. И только теперь, войдя в комнату с сияющим от счастья лицом и увидев расстроенную Бренду, она узнала, что ее ждет.

– Они с тобой разделались, – мрачно объявила Бренда.

– Разделались? Что ты имеешь в виду?

– То, что говорю. Читай сама. Они тебя убивают. Ты умираешь, детка, вот как раз в этой сцене. Читай и рыдай. – Бренда открыла сценарий на последней странице и громко прочла: «Джорджия говорит: «Никогда тебя не прощу. Никогда – гореть тебе за это в аду». Джорджия умирает. Взломщик, лица которого мы не видим, тихо смеется и закрывает дверь. Безжизненное лицо Джорджии крупным планом. Конец».

– Поверить невозможно, – сказала Катерин.

– Придется. Я прочла сценарий еще вчера вечером, но не позвонила, не хотела портить тебе уик-энд.

– Ты со Стивом говорила?

– Да, я ему позвонила, спросила, правда ли это или просто еще одна ложная тревога.

– И что он сказал?

– Он сказал, они тебя убивают. Они все одинаковые, эти мыльные оперы. Каждый сезон у них кто-то висит на скале, а кто-то собирается умереть. Чтобы актеры слишком не жадничали, когда будет обсуждаться контракт на новый сезон.

Катерин тяжело уселась на продавленный диван.

– Просто не верю. Вроде бы зрители действительно любили меня. Слушай, позвони Гейбу. Скажи, мне надо с ним увидеться.

Раздался неизбежный стук в дверь.

– Шевелись, Китти. Тебя ждет парикмахер, бегом!

– Шоу должно продолжаться. – Катерин сжала зубы. – Тот, кто сказал, что хуже шоу-бизнеса может быть только шоу-бизнес, был прав.

Позже Бренда сообщила ей, что обоих продюсеров нет в городе.

– Замечательно, – заметила Катерин. – А с агентом моим говорила?

– Он должен мне перезвонить. Он был на совещании.

– Черт побери, – взорвалась Катерин. – Какого черта тут вообще происходит? Меня убивают, я не могу связаться со своим агентом, в жизни все идет наперекосяк, а всем вроде глубоко плевать.