Алмазная реальность - Виктор Бурцев

– Насколько вам известно, господин Мураяма, я не занимаю сейчас никаких государственных должностей. Не буду скрывать, что в разрешении африканского кризиса я принимал участие, но исключительно консультативное.

– Службой Тьюринга внесен протест в отношении вмешательства некоторых государственных структур и спецслужб России в их деятельность Что вы можете сказать по этому поводу? – спросил Нода.

– Я не контактирую со Службой Тьюринга никоим образом, господин Нода. Если у них есть протесты в отношении чего-либо – это их право. На здоровье. Мы живем в демократическом государстве, так что все решает закон.

– Но «Гардиан» пишет, что российские спецслужбы пользовались секретной информацией Службы Тьюринга.

– Во-первых, пишет не «Гардиан», а полковник Службы Тьюринга Мэдисон. «Гардиан» лишь цитирует, в то же время сентенции господина Мэдисона фактами не подкреплены… Во-вторых, как я уже сказал, я не имею сейчас никакого отношения к спецслужбам.

– Каковы, по-вашему, дальнейшие действия миротворческого корпуса в Африке? – спросил Мураяма. Я пожал плечами:

– Давайте спросим у наших генералов. Но я лично думаю, основной задачей останется поддержание мира и ликвидация засевших в джунглях вооруженных отрядов.

– А как же проблема ИскИнов?

– ИскИнов? – Я сделал непонимающее лицо.

Мураяма пристально смотрел на меня, Нода возился с печеньем. Так. Пауза выдержана. Можно косить под дурака и дальше.

– Вы имеете в виду искусственные интеллекты? Каким образом они связаны с африканским конфликтом?

– Неоднократные публикации в прессе, мнения независимых экспертов… – промямлил Мураяма.

– Я не располагаю необходимой информацией, чтобы подтверждать или опровергать подобные утверждения. Я хочу сказать другое: искусственный интеллект давно уже стал скорее злом, нежели добром, но никто не хочет этого заметить и понять. Что бы там ни случилось в Африке, я уверен, что может быть хуже. Гораздо хуже. И не в Африке, а здесь, в России, в Европе, в Японии, в Америке… И не говорите потом, что вас не предупреждали. А теперь, господин Мураяма, прошу меня извинить за столь короткую беседу… Я – старый человек, и я не слишком хорошо себя чувствую.

Странно, но это было правдой.

Я снова перекрашивал волосы. Прежний оттенок мне совершенно не катил, пришлось менять… Этикетка на упаковке краски сообщала, что при правильном сочетании ингредиентов я получу изумрудно-зеленые полосы в сочетании с темно-бордовым фоном. Или я неверно смешивал, или сама продукция была не лучшего качества, но получалось нечто невероятное. Полосы расплывались, краска превращалась в пену и, мерзко шипя, норовила сползти на спину.

Дьявол! Я хочу эти чертовы полосы! Всего-то… Безделица, в самом деле.

Вчера, посмотрев на себя в зеркало, я понял, что нужно что-то поменять в облике. Слишком я какой-то… обычный, что ли? Какой-то такой… мальчик. Стандартного внешнего вида. А это неправильно, потому что не отражает действительность. Внешность должна отражать твой внутренний мир, твой взгляд на окружающий тебя социум. Твоя внешность – это ты. Так зачем же делать ее похожей на тысячи других?

Со всем остальным у меня все в порядке. Правильная раскраска, одежда, про поведение вообще говорить не приходится. Но вот волосы… подкачали. Или краска подвела?

Я снова перечитал этикетку.

Нет, все верно. Соблюдены все пропорции…

Так где же, черт возьми, изумрудные полосы?!

Спокойно. Спокойно… Терпение и труд всех заметелят.

Я открыл кран, и вода жидкой струйкой потекла на грязную поверхность ванны. Старые трубы обильно подкрасили воду ржавчиной. Пришлось постучать по крану кулаком.

От резких движений пена от краски с радостным шлепом плюхнулась мне на шею и резво потекла вниз. Проклятье! Веселенький денек!

Наконец вода приобрела необходимую прозрачность и чистоту. Я сунул недокрашенную шевелюру под кран и застонал. Горячей воды не было уже второй месяц. Только холодная. И то по праздникам…

До чего ж я докатился?

Хреновина какая… Живу как бомж.

Черт его знает, может быть, не уйди я тогда со скандалом из внешней разведки, все было бы иначе? Ну вмазал я тогда полковнику в рыло… Ну и что? Ему надо было еще и пулю в живот пустить, падле. Скольких он залажал…

Скотина.

Ладно… Не стоит об этом думать. Бесплодно и глупо. Эдак я снова на Артема перейду… Так, стоп!

Не дожидаясь положенного срока, я выдернул голову из-под струи. Это же пытки какие-то! Схватил полотенце, начал яростно растирать безобразие на голове…

Случайно мой взгляд упал на треснутое зеркало.

Подождите-ка… Это у нас что?

Из зеркала на меня смотрел худощавый молодой человек с прической, которая медленно принимала форму типа «толстый еж». На волосах проступали изумительные изумрудные полосы. На темно-бордовом фоне!

Да! То, что доктор прописал!

Я даже залюбовался этим приятным во всех отношениях молодым человеком в зеркале. Экстремал. Да. Просто приятно. День явно обещал быть интересным.

Интересным… День… Эй, а я ничего не забыл? Надо поспешить…

Вернувшись в комнату, я запнулся босой ногой обо что-то твердое, острое и, чертыхаясь, завалился возле дивана. Крепко, кстати, ногу зашиб.

«Интересный день» продолжался.

Впрочем, могло бы быть и хуже…

А что это под ноги попалось?

– Ох же мать твою, что за фигня?! – Я держал в руках разбитый блок связи. – Ну, отлично. Мы без воды, без еды да еще и без связи… Классно. Что я такого сделал в прошлой жизни?

Я зло швырнул разбитый блок к стене, в кучу мусора. Хламовник, в котором я жил уже около года, казалось, сам плодил мусор, пыль, грязь и сломанные бытовые приборы. А я тут, честное слово, ни при чем…

Чувствуя приближение знакомой депрессии, я забрался на диван с ногами. Кожа обивки приятно холодила голую спину.

Нашарил на столике пачку антидепрессантов. Были же… Где?

А, да, вот они. Упали…

Веселенькие таблеточки услужливо выкатились на ладонь. Кто-то с очень развитой фантазией догадался упаковать их в облатки таких занимательных цветов. Не таблетки, а калейдоскоп какой-то… Перекатываешь их в руке. Рисунок меняется. Веселенькие таблеточки. Так и тянет все разом заглотить…

По подступающей депрессии залпом, пли! И готово…

Я взял из пачки две облатки кислотно-красного цвета. Покрутил между пальцами.

Тишина вокруг меня нарушалась только тиканьем часов.

Артем, помнится, читал мне что-то такое. На ухо. Про часы…

Кажется, там была строчка… нет, не про часы, про время.

А время на циферблатах уже истекало кровью.

Какой-то древний поэт, что ли.

Я решительно кинул две ярко-красные капли в рот. Они стремительно скользнули в горло… Как пули.

Напротив меня, возле столика, радостно скалила зубы тоска. Часы тикали все медленнее… Медленнее… Тембр звука изменялся. Все ниже, ниже…

Пройдет. Пройдет. Сейчас… Я уже чувствовал, как внизу живота нарастает тугая теплая волна. Вот она поднимается выше… Выше! Еще выше!!! Раздирает слепленные губы, раздвигает их в стороны… Еще!

И выплескивается из меня смехом.

Грустным смехом.

Меня рвало смехом, тоской и ошметками памяти. Долго… До полной очистки сознания.

Черные обтягивающие брюки с ярко-красной отделкой, обвивающей ногу спиралью, куртка с жестким каркасом, обувь военного образца и очки «хамелеоны». Ну и прическа… В изумрудную полоску. Симпатичный парнишка техногенной эпохи смотрел на меня из зеркала.

В таком прикиде можно было идти по делам. Кстати, дел сегодня довольно много.

После того как я ушел с государственной службы и прибился к частному сыскному агентству, дел стало не в пример больше. Денег, кстати, тоже, но это не главное. Правда, дела были несколько другого рода, чем в период моей работы на Службу внешней разведки… Но… но сейчас я знал, что работаю не на ожиревших от скуки полкашей или генералов, которые, прикрываясь красивыми словами, обделывают втайне свои мелкие и грязненькие делишки. В «Акварисе» у меня были конкретные задания и конкретное руководство. Оно имело очень правильную привычку не совать своего носа в мои дела и не заниматься скучным, оторванным от жизни разбором полетов, от которого тянет в сон. А жарко приходилось и тут.

Я вышел на улицу.

Город в Северной Украине. Ничем не примечательный, обычный.

Самое забавное, что я ну никак не выделялся на фоне толпы. Никто не оборачивался, не показывал пальцем, не шарахался в ужасе. Любое проявление самовыражения воспринималось здесь с невероятной терпимостью, и подозрение вызывали, скорее, люди, одетые прилично, стандартно. Этот выверт в общественном сознании Украины произошел где-то на рубеже сороковых годов нашего века, во время Растительной революции. Растительная революция – это своеобразный бунт всех выделяющихся из общего течения, от сексуальных меньшинств до альтернативщиков в робототехнике. Поддерживаемая до того момента ультрапуританская мораль, введенная в обиход неким государственным деятелем Никитинским, дала трещину, и плотина осыпалась, похоронив под собой ее создателей.