На прорыв времени! Российский спецназ против гитлеровцев - Сергей Артюхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Стольнин! Ты мне как раз и нужен. Давай сюда. — И добавил, обращаясь к Антонову: — А вы, товарищ майор, не расстраивайтесь. Партия вам дело найдет.
Что-то неразборчиво бурча, Владимир удалился. Прошедший в кабинет полковника Василий понадеялся, что сейчас ему выдадут очередное задание — сидеть без дела он не мог.
— Так, товарищ старший лейтенант. А для вас у меня радостная весть — вас отзывают с фронта и отправляют в Москву. — Мордатый полковник с улыбкой посмотрел на Василия, полагая, что это действительно отличная новость. Тем сильнее его удивила реакция диверсанта.
— Так точно, товарищ полковник. Но разве я не нужнее и полезнее здесь?
— Это, товарищ Стольнин, решать не вам. — Из голоса Твардова мгновенно исчезла теплота.
— Конечно, товарищ полковник. Просто, ну какой от меня прок в тылу?
— Я скажу тебе, товарищ старший лейтенант, точно то же, что и майору Антонову. Партия вам дело найдет. А пока иди, собирайся, отъезд сегодня же.
— Так точно.
Отдав честь, Василий вышел от Твардова со странным чувством.
«Наверное, тренировать молодняк буду, делиться, понимаешь, боевым опытом». — Мысль показалась Стольнину логичной, но радости не прибавила.
Одетый в камуфляж светловолосый человек среднего роста понуро шел к казарме…
18 апреля 1942 года.Невероятно ожесточенные и кровопролитные бои, развернувшиеся на территориях Восточной Европы, дадут много пищи для режиссеров и сценаристов будущих лет. А пока миллионы людей убивали друг друга разнообразными способами и не думали останавливаться.
Гвардии старший лейтенант Никита Голенко, воевавший в составе Особой армии на новеньком танке ИС, не слишком задумывался о далеком будущем и геополитической обстановке. Все, что его интересовало в данный конкретный момент, — куда сныкался этот ублюдочный фриц на своей не менее ублюдочной «четверке». Он успел уже сжечь несколько «тридцатьчетверок», действуя из засад. И вот опять, стрельнув черт знает откуда и едва не попав, фашист словно испарился.
Дуэль звена Голенко с неизвестным противником продолжалась уже довольно долго. Никита понятия не имел, что ему противостоит экипаж самого Курта Книспеля, одного из лучших танкистов вермахта.
— Двенадцатый, я — Орел-Два, как слышите? — Голос в радиостанции принадлежал летчику, барражирующему сейчас над этим районом.
— Я — Двенадцатый, слышу вас хорошо.
— Танкеры, ваш друг в четырехстах метрах от вас, на два часа, как поняли? — В голосе пилота явно слышалась снисходительность.
— Четыреста метров на два часа, вас понял. — Никита, будучи максимально сосредоточенным, не стал реагировать на небольшое высокомерие летуна.
Развернувшийся к противнику лбом советский танк неторопливо стал объезжать невысокий холмик, за которым как раз и прятался противник.
«Сейчас, сейчас, еще чуток». — Мысли гвардейского танкиста не отличались в этот момент оригинальностью.
Несмотря на постоянное ожидание появления вражеского танка, тот все равно успел выстрелить первым. Но броня «Иосифа Сталина» выдержала. Стодвадцатидвухмиллиметровая пушка рявкнула в ответ. Попадание! Башню четверки перекосило, сорвав с погона. Откинулся люк. Из танка с трудом вылез человек. Он явно был ранен.
БМП «Лаврентий Берия» с пехотой на броне, держащаяся в отдалении, стремительно подъехала к разбитому танку. Танкист особо и не сопротивлялся своему взятию в плен.
Путь на Мариенбург более ничто не преграждало. Особая армия рвалась вперед, словно спущенная со сворки гончая…
18 апреля 1942 года, вечер. Москва, Лубянка.— Насколько хорошо ваше знание португальского, товарищ старший лейтенант? — Уставший Стольнин не ожидал такого вопроса, совсем не ожидал.
Узнав, что его путь лежит на Лубянку, Василий напрягся. Но, увидев в светлом кабинете, куда его привели, спокойного генерала Ледникова, снова расслабился. И тут такой неожиданный, мягко говоря, вопрос.
— Ну, э… я…
— Старший лейтенант, у нас есть пометка в вашем личном деле, что вы изучали португальский. Это так?
— Ну да. Но это еще в школе было, ну и в академии потом чуть-чуть. Просто я уже давно ничего не повторял и язык подзабыл довольно капитально.
— Но знания у вас базовые есть. И это хорошо. С завтрашнего дня с вами будут усиленно заниматься специально назначенные товарищи, поднимать, так сказать, ваш уровень. — Полковник уверенно кивнул головой.
Стольнин непонимающим взглядом посмотрел на Ледникова. Тот с подбадривающей улыбкой сказал:
— Я полагаю, Павел Сергеевич, нам надо бы объяснить старшему лейтенанту, что происходит.
— Конечно, товарищ генерал армии. Вы, товарищ Стольнин, получите особое задание в одной стране…
— В, мать ее, Бразилию поедешь, — перебил полковника Ледников.
— Я? Но зачем?
— Это, Стольнин, тебе еще расскажут. А пока — свободен. Иди, отдыхай. У тебя предстоит напряженная неделька. А то, может, и две. Так что шуруй.
— Так точно, товарищ генерал армии. — Отдав честь, старший лейтенант вышел из кабинета, где его уже ждал офицер из НКВД. Знаком показав Василию, чтобы тот следовал за ним, энкавэдэшник отправился к выходу. Все еще удивленный, Стольнин отправился вслед. Его ждала специальная база в Подмосковье и недели усиленных тренировок…
19 апреля 1942 года. Г. Дебрецен, Венгрия.— Саня, держись!! Держись, понял! Не смей помирать! — Рядовой Алексей Тлиев с бессилием смотрел на раненого товарища, находящегося, казалось бы, так близко — всего-то десятка полтора метров. Вот только эти метры простреливались парой пулеметов и минимум десятком винтовок. Потому любая попытка высунуться из-за угла дома могла привести к фатальному знакомству с десятком-другим пуль.
Раненый солдат не добежал до спасительного угла всего пару метров и теперь лежал за мусорным контейнером, набитым камнями обрушившейся стены. Этот долбаный Т-образный перекресток стал серьезным препятствием для одной из рот батальона.
Васильев за последние месяцы видел такое уже не раз. Получив на днях звание майора, он совсем этому не радовался. Пройдя с боями половину Румынии, войска Третьего Украинского фронта буквально ворвались в Венгрию. Среди этих войск была и дивизия, в которой воевал Леонид.
Но сейчас его мысли были совсем не об этом. На этот раз надо все же попытаться спасти солдата.
— Охлопков! — Майор знал, кого надо звать. Якут был одним из лучших бойцов батальона, если не лучшим.
— Я!
— Живо найдите мне пару покрышек. И еще чего-нибудь чадящего.
— Дымовой завесой будем улицу прикрывать?
— Да. Исполняй.
— Есть! — Вскинув руку к голове, старший сержант умчался искать покрышки, прихватив с собою несколько солдат.
Вернулись они довольно быстро, прикатив с собой даже не две, а все четыре шины.
Охлопков аккуратно плеснул внутрь бензина. Тлиев и еще один солдат грузинского вида, фамилии которого Васильев не помнил, поднапрягшись, катнули шину на середину улицы, что вызвало еще один шквал выстрелов.
Васильев, поджигая самодельным факелом в виде тряпки, обмотанной вокруг кривой ветки, выломанной из рядом стоящего деревца, уже вторую покрышку, громко прокричал:
— Бергоев, держаться! Это приказ! — Черт, ну почему у них нет хотя бы легкого танка?
Занявшиеся покрышки начали заполнять улицу черным дымом. Еще чуть-чуть — и можно будет рискнуть. Отвратительная вонь горящей резины лишь подстегивала советских солдат. Тлиев весь подобрался, готовясь к рывку, когда контейнер с камнями взорвался, — постаралась пушка, неизвестно каким образом попавшая в далекую цель. И приготовившийся бежать солдат, и раненый Бергоев умерли практически одновременно, став еще одними жертвами этой жестокой войны.
Десять минут спустя у перекрестка появились советские танки — взвод KB, быстро уничтожившие немецкий взвод.
Перемазанный кровью, Васильев, закрыв глаза убитому осколком Тлиеву и вытащив из-под камней мертвого Бергоева, подобрал их документы. Больших почестей павшим солдатам Леонид оказать не мог — городские бои только начались…
20 апреля 1942 года. Берлин, штаб резерва сухопутных войск.— Господин генерал, для меня честь встретиться с вами, — сказал молодой человек в форме вермахта, пожимая протянутую руку Людвига Бека.
— Граф Штауфенберг, я тоже рад встрече с настоящим героем войны.
Воевавший на советско-германском фронте Клаус фон Штауфенберг получил, как ни странно, гораздо больше возможностей проявить себя, чем в первоначальном варианте истории. Отличившись в варшавских боях, подполковник, получив похожее ранение (разве что потеряв не руку, а только пару пальцев) и будучи отправленным в тыл, занял все ту же должность начальника штаба армии резерва.