Здравствуй, 1985-й (СИ) - Иванов Дмитрий

— Ну-ка, — девушка выхватывает листок из рук Бейбута и читает. — Нормально — Пирогова, Киренского, всё рядом, можно и показать. Пока парни!

— Пока Жень! — отвечает ей компания.

— Идём за мной, сначала с Пирогова начнём, там двухэтажки деревянные, темно, правда, как у негра в жопе. Фонари не горят, но я по памяти найду, — говорит провожатая и идёт через дорогу по небольшой улочке вверх.

Бредём за ней, переходя пустынную улицу Киренского. Бейбут и рад идти за ней, глаз не отводит от ножек девушки.

«А вот хрен ему! Ему и так вчера обломилось, а эту я кадрить буду!» — решаю я, и убыстряю шаг, чтобы идти вровень с Женей.

— Женя, а вы работаете или учитесь? — спросил умный Аркаша, идя уже рядом с девушкой.

— И работаю и учусь, — взгляд Жени скользнул по модно одетой фигурке высокого Аркадия.

Мы-то с Бейбутом оделись по-простому, рубашки не сильно модные, спортивные штаны, ну кроссовки у меня адидасы, но их и не видно при плохом освещении, а вот Аркаша во всём заграничном! Пижон! Зря я его взял.

— Женя, а всё-таки кем вы работаете? — спросил я, наконец, догнав девушку и идя с ней и Аркашей наравне.

— Я патологоанатомом подрабатываю, и учусь в меде, — тряхнув гривой шикарных волос, ответила девушка.

Глава 30

— У нас любой труд почётен, — высказался Аркаша, и его акции в глазах девушки упали наполовину.

А я, наоборот, порадовался, ведь медички известны своим свободным отношением к морали. Ну, мне бы так хотелось, по крайней мере.

— А мы в комсомольской школе учимся, — влез в разговор я, и представил нас троих по имени и фамилии.

Дошли до поворота, реально двухэтажные деревянные дома, но не бараки, а нормальные, с двориком даже. Дворик в темноте было плохо видно, вообще сейчас улица Пирогова освещалась лишь светящимися окнами домов. Первый наш клиент попался около дома, выгуливал своего «кабысдоха». Женьку он сразу узнал. Седоватый худой дядька, вполне интеллигентного вида, встретишь такого на улице и не скажешь, что бывший сиделец.

— А, Женя сегодня нас проверяет! — обрадовался он знакомой, игнорируя остальных нас. — А мы тут с Боном гуляем!

— Смыслов Игорь Андреевич? — строго спросил я.

— Смысловы мы, да Бон? Смысловы! — по-прежнему не глядя на меня, чесал ухо и сюсюкал дворняжке Игорь Андреевич.

— Не нарушение, — сказала Женя. — Сейчас домой зайдёт, собак можно выгуливать около дома. Отмечай в списке Анатолий!

Надо же моё имя запомнила! Порадовался я, отмечая галочкой первую фамилию. Идём дальше по улице, в следующем Пироговском доме наших подопечных аж двое, но живут в одной квартире. Муж и жена, интересно, чего они натворили? Поднимаемся на второй этаж, звонок не работает, стучимся.

— О, какой мальчик к нам пришёл! — дверь открыла бухая тетка лет сорока и килограммов за сто, руками сразу потянувшаяся к Аркаше.

— Бабушка, не надо меня руками трогать, — по-бабьи взвизгнул Аркаша и отпрыгнул на метр назад.

Шансы Аркаши на благосклонность Евгении упали ещё ниже, судя по скривившемуся рту нашей спутницы. А бухая тётка от обиды на «бабушку» открыла матерный хай на Аркашу, ну и нам досталось по касательной. Послушав несколько секунд её блатные афоризмы, беру дело в свои руки.

— Рот закрой! Кочерга помоешная! — рявкаю я, и смотрю злым взором отца. — Наблатыкалась и думаешь автор?

— Ты чего малой? — больше удивилась, чем струхнула тетка.

— Мужа зови, если нет дома — ждите гостей, через пять минут бобик подъедет. Что там у нас, за нарушение общественного порядка, за хулиганку УДО снимают? — обратился я к Евгении.

— Теть Маш, вы бы позвали мужа. Парень первый день, мало ли, вдруг и правда напишет заяву на хулиганку, оно вам надо?

Выходит тощий синяк, почти дистрофик, бухой до невозможности, и смотрит на нас непонимающим взглядом.

— Так, контингент на месте, дядя Игорь живой и непобитый даже, можно идти дальше, — командует Евгения.

Мы выходим на улицу, и тут Аркаша попытался вернуть свои позиции.

— Чего мы сразу ушли, а вдруг это не они вообще, а посторонние люди? — задал он, в общем, резонный вопрос.

— Ты чего не видел, они нам паспорт показали! — усмехнулась Евгения.

— Не видел, — решил встать в позу Аркадий и тут же шуганулся от шутливого удара под дых от Бейбута.

— Слепой? Все видели, он нет! — наконец стал соображать, какой стороной падает бутерброд с маслом, Бейбут, стараясь произвести впечатление на девушку.

Созерцанием ножек никаких практических целей достичь нельзя, до Бейбута это дошло, и он решил как-то проявить себя, а тут ещё Аркадий удачно затупил.

— Молодец, Казах, — похвалила его наша сопровождающая, или начальник?

— Э! Хулиганы! Вы чего парня бьёте? — раздался женский голос из темноты.

На свет показалась усталого вида тетка с двумя мощными сумками в руках.

— Здрасте, Полина Георгиевна, — уважительно сказала Евгения. — Это ребята балуются, да ему и не больно! Да, Аркаша?

Аркаша благоразумно кивнул, лезть в борьбу за благосклонность Солодарь ему расхотелось.

— Кто это была? Ты аж чуть не поклонилась ей, — заинтересовался я.

— Большой человек, начальница студенческой столовой в первом корпусе, — пояснила Женя. — А ты, Толя, не ёрничай.

— А в сумках, наверное, не наворованное мясо, а учебники по философии? — поинтересовался я, почему-то ощущая раздражение от красивой девушки.

— Активист? — Ну, это пройдёт, это ты по малолетству такой, подрастёшь, поймёшь, — опять невежливо прошлась по мне нечуткая красавица.

Мне и самому не по душе было моралофагство, но тут я впервые ощутил фальшивость нашей официальной доктрины. Ну, ворует, ну у студентов, крутится, как может, все так делают. Кто я такой, чтобы судить? Однако на душе дискомфорт.

— Активист если, то что? Сейчас это уже недостаток? Я, Жень, не осуждаю её, но и пресмыкаться не стану. Да, человек наверняка полезный по знакомствам, но мне, лично, похрен. Проживу.

— Толя, можно я за тебя подержусь, тут ямы одни, да колдоёбины, — неожиданно схватила меня за предплечье Евгения. — О, какой ты сильный!

— Колдобины, — поправил я девушку, чувствуя, что раздражение отпускает.

— Колдоебины смешнее, — хихикнула спутница.

Собственно, когда к твоей руке прижимается молодая девичья грудь, злиться на несовершенство политической системы трудно, и мой запал утих.

В общем дальше проверка адресов пошла с другим настроением, у меня, по крайней мере. Женька расспрашивала меня о моей жизни, немного рассказывая о себе. Она, оказывается, уже и замужем побыла, но разошлась и живёт сейчас в общаге. Я туда был приглашён под завистливые вздохи моих незадачливых конкурентов.

С улицы Пирогова мы попали на улицу Киренского, немного странное название, в честь главы временного правительства Киренского что ли? Сказал это вслух.

— Нет, что ты! — смеется Женька. — Это учёный физик, он много сделал для науки и для Красноярска, умер давно, лет пятнадцать назад. И тот Керенский, а этот Киренский!

Постепенно проверка подходила к концу. За час мы обошли с десяток адресов, оставался последний, в пятиэтажной хрущёвке на последнем этаже. Там нас поджидал сюрприз, вернее не нас, а Аркашу. Дверь открыл его знакомый.

— Баринцев Николай, сорок три года, где? — спросил я, глядя на открывшего дверь парня лет двадцати в модном прикиде.

— А что он натворил? — заинтересовался парень.

— Петюня! Вот так встреча! — отодвинул меня Аркадий. — А я думаю куда, ты подевался? А ты тут!

— А я тут, — смутился Петюня. — Я тебе попозже деньги отдам, сейчас нет, всё в товаре.

— Знакомый? — спросил я у Аркаши.

— Должник, двести рублей мне с прошлого года торчит! — обрадованно произнёс Аркаша и спросил у Петюни. — А ты теперь с зэками водишься? В квартирах у них живёшь?

— Да первый день как заехал! Снял угол у мужика. Он что, сбежал из тюрьмы? — затушевался парень.

— Нет, его по УДО освободили, но проверять должны весь оставшийся срок, — пояснил я. — А что за долг и что за товар?