Призрачный воин - Торп Гэв

С обеих сторон помещения находились две арки, ведущие в более широкие транзитные пути. Перекресток, решила она, для перехода из одного коридора в другой.

— Что это было? — спросила она, и даже сам вопрос принес яркое воспоминание, заставив духовидицу содрогнуться.

— Наше бедствие, — с тихим вздохом ответил Сайдари. — Причина, по которой нам пришлось вернуться.

Иянна почувствовала, что признание неполное, что Сайдари чего-то недоговаривал. В своем подавленном состоянии духовидица не стала выпытывать, опасаясь подвергнуться такому же дознанию — вопросам, на которые она пока не хотела отвечать.

Какое-то время они сидели в молчании: Иянна просто чувствовала себя уютно рядом с Сайдари, а он, по всей видимости, хотел дать ей время прийти в себя и собраться с мыслями.

— Зайсутре грозит опасность, — сообщил Сайдари, отстранившись и с прямой спиной сев напротив Иянны. — Мы думали, что... защищены, но против Старейшей угрозы нет абсолютной защиты.

— Иянден тоже пострадал от атак Хаоса. Все рукотворные миры пострадали. — Иянна ощутила тревогу лорда-хранителя и захотела вдруг как-то смягчить чувство вины, исходившее от него. — Не только Зайсутра испытала на себе это бедствие и натерпелась от хищничества Темных богов. Наш собственный дом...

Дальше она продолжить не смогла, так сильно у нее пересохло в горле.

— Скверна внутри нас. — Сайдари грустно покачал головой и окинул взглядом борт скифа. — Ты чувствуешь ее. Чувствуешь лучше любого, кого я знаю. Возможно, ее пятно въелось глубже, чем мы боялись, и нам никогда от него не избавиться.

Иянне хотелось сказать что-то ободряющее, уверить Сайдари, что от влияния Хаоса можно избавиться, что Зайсутра еще сумеет оправиться. Она не смогла. Ложь была бы слишком большой.

— Наш народ погряз в горестях, — вместо этого произнесла она, поразившись редкой симпатии к спутнику, тронутая той наивностью, с которой он говорил о положении своего народа. — Слуги Владыки Распада принесли на Иянден разруху, от которой мы до сих пор не оправились.

— Вот почему?..

Иянна кивнула. Глубокий выдох избавил ее от застрявшего в горле комка и позволил воспарить словам.

— Из-за них я — последняя из дома Ариеналь с Ияндена.

Какое облегчение принесло это признание. Иянна удивилась, почему так стремилась держать это в секрете.

— Какая трагедия, — вымолвил Сайдари и отвел взгляд, на несколько ударов сердца о чем-то задумавшись. Возможно, он пытался осознать тяжесть ее заявления.

Лишь позднее, вспоминая о тех событиях, Иянна поймет, что он передавал информацию групповому разуму.

— Я должен тебе кое-что показать, место, которое сможет немного облегчить твою боль.

Она не ответила, но лишь кивнула. От прикосновения Сайдари ялик развернулся и скользнул обратно в транзитный путь. Вскоре аппарат устремился по восходящей спирали к верхним уровням куполов и под звездный свет Галактики. Продолжая набирать скорость, скифф нарастил новую кожу, укрыв пассажиров защитным обтекаемым пузырем. Мимо свистел ветер, внизу проносилась земля. Посмотревшей вдаль духовидице показалось, будто в соседнем куполе располагается поместье, в которое поселили иннари, и девушка поняла, что они направлялись еще дальше.

Явной причины для беспокойства не было, однако от этой мысли Иянне стало не по себе.

— Куда ты меня везешь? — Она задала вопрос беспечным голосом или хотя бы попыталась, но по успокаивающей улыбке Сайдари поняла, что тревога духовидицы от него не укрылась.

Лорд-хранитель провел несколько манипуляций над узлом управления, и на крыше судна ожила проекция, которая увеличила виднеющийся впереди купол. Внутри него высились высокие башни серебряного, белого, синего и серого цветов, окруженные величественными горными вершинами, пенящимися стремнинами и каскадами водопадов, которые пересекали десятки мостиков, также украшенных башенками и балконами. Иянна не могла сказать, в каком именно месте башня, гора и вода встречались, поскольку все сооружение словно парило над туманом.

— До чего красиво, — прошептала Иянна. — На Ияндене ничего подобного нет.

— Столица рода Ариеналь, Небесные башни Разделенного дола. — Сайдари с любовью посмотрел на изображение. — Мой родной дом.

Будет справедливым сказать, что в столь разношерстной и увлеченной компании, как иннари, входящие во внутренний крут Иврайны, Мелиниэль слыл наиболее хладнокровным. Учитывая то, что его сподвижники разнились от кровожадных бойцов арен до воплощений полубожественной мощи, от затронутых варпом провидцев и отрешенных головорезов до таинственных последователей Смеющегося бога, достижение было не самым выдающимся.

Правда и то, что его вечная прямолинейность, спокойный характер и непредвзятые суждения были столь же востребованы, как шерсть гиринкса в бокале, но он давно смирился с такой своей репутацией. Когда Мелиниэль все же поклялся в верности иннари, то сделал это с полным осознанием, что пытается усмирить неукротимую волну и в процессе будет частенько уставать и получать ссадины. Для него награда заключалась не только в достижении самой цели, но и в том, что пробуждение Иннеада преодолело все барьеры, разделявшие альдари на протяжении нескольких поколений.

Мелиниэль шел Путем всю свою жизнь. Он полностью принял Азурменовы учения, поочередно прикладывая свою концентрацию и стальную волю к каждой частичке мятущейся души. Не единожды он возвращался на Путь воина, дабы дать волю очередной тоске или мрачному боевому рвению, и всякий раз ему доводилось вырываться из цепкой хватки Кхаина. Именно железная дисциплина привела его на Путь командования и в итоге помогла заслужить титул автарха, который, как нередко указывал его соратник Азкар, являлся точно такой же ловушкой, как звание ясновидца или экзарха.

— Никому не сойти с Пути, — часто язвил бывший драконт, — с него только уносят в гробу.

Эта же гнетущая мысль, хоть и в иных выражениях, все чаще посещала Мелиниэля перед тем, как он встретил Иврайну. Ты просто следовал Путем до того момента, как умрешь. То был контроль, и убежать было нельзя. Азурмен всегда утверждал, что Путь — это странствие на пути к просвещению, а не конечная точка, которой требовалось достичь.

А затем появилась Иврайна, и внезапно перед Мелиниэлем открылись самые разные возможности — поначалу само понятие Перерождения казалось ему абсурдным, чем-то сродни жажде душ комморритов.

Но оно сулило конец.

А конца он жаждал больше, чем чего-либо еще, ибо если ему не суждено победить, то лучше он падет в бою, чем отступит хотя бы на шаг. Больше он не попадет в ловушку.

Именно об этом Мелиниэль в первую очередь и подумал, когда Иврайна сказала автарху, что он останется в поместье вместе с большей частью иннари.

— Они хотят разделить нас, уменьшить нашу численность, — сказал он после того, как Открывающая Седьмого Пути сообщила ему о своих намерениях в одном из бессчетных приемных залов. — Зайсутранцы гораздо слабее, чем мы ожидали и чем они пытаются себя показать. Есть ли лучший способ получить преимущество, нежели изолировать лидеров от их воинов?

— Благоразумие слишком часто уступает место паранойе, — заметила Иврайна.

— Сначала Иянна, а теперь и ты, — ответил автарх.

Он стоял между нею и запертыми дверями, всем своим видом выражая решимость, хотя и Мелиниэль, и сама Иврайна понимали, что он никогда физически не воспрепятствует ее уходу.

— Со мной пойдет Визарх и Связанные Душами.

— Тем самым ослабив наши силы здесь, — сказал автарх. — Позволь хотя бы доставить с кораблей воинов-призраков. Келмон...

— Зайсутранцы этого не позволят! — резко произнесла Иврайна. — Они ясно дали это понять при первой встрече. Они находят использование нами мертвецов обескураживающим и любое наращивание численности сочтут за попытку запугать их. Почему ты так стремишься готовиться к битве, когда ее еще даже не видно на горизонте? Так ты только ускоряешь конфликт, которого мы стремимся избежать.