Улан. Экстремал из будущего - Василий Панфилов

– Трактирщик! Вина нам и благородному господину!

Через несколько минут бывший слуга пана Ковальчика рассказал млеющим от восторга (ну ничего себе история-то?!) варшавянам в подробностях, а еще через две недели о случившемся судачила вся Польша.

Проверили…

Помещику пришлось несладко – многие объявили ему дружно «фи». Причем что характерно – поляки в большинстве своем только потому, что тот не изрубил после оскорбления гостей саблями на месте.

Снова в Петербурге пошли разговоры, и князь увидел, что слуги во дворце и встреченные случайно крестьяне на улицах стали кланяться ему особенно глубоко.

– Сильно говорят? – спросил улан Тимоню.

– Да не так, чтобы очень… – неопределенно повертел пальцами денщик, сидя рядышком на лавке в спортивном зале, – но есть разговоры. Почему-то начали баять, что ты к староверам хорошо относишься.

– Да я и не скрывал, – опешил попаданец.

– Вот! – поднял палец с грязной каймой под ногтем Тимоня. – А ты много таких в Расее встречал? Чтоб вельможа – и к народу хорошо относился, да к староверам?

Вопрос был из серии риторических, так что они опять надели шлемы и перчатки, отсалютовали друг другу саблями и продолжили упражнения.

История с «кукушкой» закончилась весьма оригинально, известные люди стали слать ему письма с осуждениями (помещик имеет право распоряжаться собственным имуществом без оглядки на кого-либо) или с одобрением. Среди последних оказались личности достаточно оригинальные – Вольтер и Фридрих Великий…

Если Вольтер был известным вольнодумцем по нынешним временам, то вот солдафон Фридрих… Хотя, если учесть, что он уничтожил само понятие крепостничества в Пруссии (правда, заменив его военщиной буквально до абсурда) и выступал убежденным его противником… Но все равно странно. И кстати, переписка с Фридрихом велась исключительно на социальные, научные и культурные темы – политики и имущественных вопросов они по понятным причинам не касались.

После того как «Атлетика» и «Рукопашный бой» разошлись достаточно широкими, по тому времени, тиражами, интерес они вызвали вполне однозначный – и не всегда желаемый. В частности, часть гвардейцев почему-то невзлюбила писателя, и по странному совпадению (?) это была та часть, которая поддерживала Екатерину.

После истории с «кукушкой» стало совершенно очевидно, что, несмотря на декларируемый нейтралитет, Грифич явно не принадлежит к сторонникам олигархической верхушки, требующей дальнейшего закрепощения народа «с целью отеческой заботы»[93]. Вряд ли она сама санкционировала это, скорее, можно сказать, что кто-то из сторонников-вельмож подбросил деньжат гвардейцам.

Наиболее горластые крикуны договорились уже до того, что заслуги Рыцаря Моста сильно преувеличены, дескать, так сложились обстоятельства. Они бы справились не хуже… И что прискорбно, «родной» Семеновский полк тоже задело это поветрие.

Что интересно, скандалисты в большинстве своем либо вообще не участвовали в войне, либо участвовали, сидя в Ставке. Мелькали там «хвосты» Орловых и других достаточно серьезных людей, но… они-то как раз и не голосили. Подзуживали – да, но так, осторожно.

Думал Игорь недолго – конфликт все равно неизбежен. Гвардейцы привыкли к безнаказанности и устраивали свары даже с достаточно высокопоставленными вельможами. То есть на «самых-самых» они не слишком задирались, но до этого уровня улану было еще далеко.

Выходило так, что решать проблему нужно было здесь и сейчас или терпеть серию мелких пакостей. Слыхал уже про такое – оскорбления, толчки в спину, размахивание кулаками[94]… Да вариантов много! В общем, проще пойти на обострение и обозначить границы раз и навсегда.

Могла ли утихомирить наглецов государыня? Не факт… Во-первых, она воспринимала такое поведение как норму, а во-вторых – в гвардии служило достаточно много родовитых отпрысков, да и вельможи постоянно использовали их в своих разборках. Так что начни она разбираться – все просто увязнет, а ситуация вряд ли изменится. В некоторых случаях не императрица командовала подданными, а подданные – императрицей. Точнее, «лучшая» часть подданных…

Любимые кабаки гвардии были известны всем – хотя бы затем, чтобы мимо не ходить… Скрип двери, пара десятков гвардейцев из разных полков с откровенно похмельными рожами оборачиваются. Ну да, девять утра по их меркам это – «еще петухи не пропели», с загулами-то до утра… Вот и сидят в грязноватом трактире с маленькими окошками и неподъемными лавками и столами, надеясь на чудо.

– Господа, – вежливо приподнял треуголку вошедший офицер-кавалерист, показав отсутствие парика и коротко остриженные светлые волосы. Невнятное бормотание в ответ его вполне удовлетворило. – Пива всем за мой счет, – властно скомандовал мужчина трактирщику, кинув червонец. Гвардейцы с возгласами благодарности припали к сосудам с живительной влагой, на глазах обретая человеческий облик.

– Спаси тя Христос, благодетель, – искренне пожелал один из похмеленных.

– Благодарствую, – вежливо отозвался тот. – Похмелились? Так вот, если кто не узнал меня – я князь Грифич.

Раздались невнятные возгласы – к скандалу ранним утречком они не были готовы, да и большая часть гвардейцев была изначально настроена достаточно мирно, не участвуя в скандале.

– Из уст гвардейцев не первую неделю можно услышать много нового обо мне – и очень мало лестного. Мне это несколько надоело, и предлагаю самым говорливым пари: двенадцать бойцов против меня одновременно. Меня не интересует – будут ли это воины из одной роты или этакие «олимпийцы», собранные со всей гвардии. С моей стороны – тысяча двести рублей на кон, со стороны злопыхателей – место в гвардии. Коль проиграют – пусть уходят.

Сказав это, князь еще раз приподнял треуголку, вежливо попрощался с присутствующими и вышел, а ошарашенные гвардейцы сидели и обсуждали неслыханное пари.

– Итить его мать, – ошалело сказал мутноглазый гвардеец с мятой рожей, – как красиво-то вышло! Уж не знаю, гвардионцы, что за Орловых стоят, ему рожу намнут, аль он им, но красиво!

Приятели охотно согласились с ним – поскольку в этом деле они были нейтральны, то предвкушали отменное развлечение. Кто бы там ни победил, но история интереснейшая получилась.

Благо обсуждать можно было с пивом, все-таки князь поступил, как, несомненно, благородный человек, оставил кабатчику червонец…

Дальше… Дальше была делегация «благородных идальго», назначающих время и место поединка. Время было через две недели, ну а место – на Адмиралтейском лугу.

Ранее попаданец сталкивался пусть и с серьезными бойцами, но, скажем так, второго дивизиона. Пусть он бил их буквально «пачками», но… Не то, не то… Переживал ли он? Разумеется, случайности на то и случайности, да и у бойцов «первого дивизиона» класс все-таки повыше.

Видел уже, как дерется тот же Шванич и другие именитые кулачники, – чувствуется школа, пусть и не самая развитая. Больше всего похоже на примитивный вариант боевого самбо. Однако есть у местных одна «милая» привычка – они бравируют умением держать удар. Частично оправданно, удар у большинства не то чтобы сильно наработан, нет пока боксерских груш и прочих снарядов. Так что все будет нормально.

С такими мыслями попаданец и выехал на Адмиралтейский луг. Народу собралось…

– Господа, не дадите ли вы мне проехать? – вежливо обратился он к заступившей дорогу толпе.

– Ишь чего! – огрызнулись оттуда. – А нам как глядеть? Там вот-вот начнут.

– Собственно говоря, без меня и не начнут, – засмеялся улан.

Пропустили – да так, что он почувствовал себя Тайсоном. На лугу спрыгнул с кобылы, и один из гвардейцев сразу же взял поводья, но подъехавший Тимоня ревниво их отобрал. Скинув переметную суму с деньгами и вытащив из нее двенадцать кошельков, улан кинул их на землю, насмешливо глядя на соперников.

Подобрались там громилы. Сам не мелкий – чуть больше ста восьмидесяти сантиметров, да вес под девяносто, но эти… Что ж, большие шкафы. Скинув камзол и рубаху… Пусть такое здесь было не принято, но увидел в толпе стоящих особняком бойкого вида женщин и не смог удержаться, сделал рекламу себе, любимому.

– Готовься, князь, – пробасил один из противников, – в землю вобьем.

Послышались и другие, столь же «мирные» выражения. Ну кто им доктор? Такое нормально смотрится, когда биться выходишь один на один, а когда такой толпой на одного – убого. Вместо ответа попаданец состроил ханжескую физиономию и перекрестил противников. В толпе захихикали – жест оценили по достоинству. Гвардейцы двинулись стенкой, на ходу выкрикивая привычные речевки-дразнилки. Что ж…

Пританцовывающей походкой воин двинулся навстречу и остановился в полутора метрах, мастерски соблюдая дистанцию, – луг большой, можно много маневрировать. Ближайший противник не выдержал и с ревом кинулся на князя, чуточку косолапя и подбрасывая землю подошвами сапог. Тактика не самая глупая – сбить, задержать, связать боем, ну а там и остальные бойцы подтянутся. Вот только у попаданца был опыт жесточайших уличных драк, да и физические данные сильно отличались от обычных для восемнадцатого века.