ФАКультатив - Татьяна Донченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не верю! — опять шикнул я на девушку. — Не похоже, что ты дрыхнешь.
— Поставь меня, я сама дойду.
— Вот еще! Доигрывай до конца!
Я нес ее и слегка пощекотал ее оголенный бок, где задралась одежда. Вместо ожидаемого смеха девушка громко вздохнула и, открыв глаза, посмотрела на меня:
— Это было приятно.
— Спи, цветочек! — процедил я, чувствуя, как кончики пальцев закололо от желания прикоснуться снова к ее нежной коже.
Я занес ее в комнату, поставил на ноги, точнее она стекла по моему телу вниз.
— Ты носишь линзы? — она пристально посмотрела в мои глаза. — Они прозрачные?
Я кивнул.
— У тебя красивые глаза.
Какая-то неловкая ситуация, я понимал, что мне пора уходить, но не мог заставить себя сделать это, не хотел с ней расставаться.
— Значит, Никита? — прошептала она, а я замер. Точно, Данилов назвал меня по имени. — Теперь я знаю твой секрет.
Она оказалась слишком близко к моему лицу, ее губы двигались рядом с моими. Я чувствовал их и невольно поморщился от боли. Да уж, при всем желании, поцеловать ее не получится.
— Секрет за секрет, цветочек, — прошептал я, с шумом втягивая воздух, когда она обняла меня за шею и зарылась пальцами в моих волосах.
— Хочешь, чтобы я открыла тебе какую-нибудь тайну? — она двинулась на меня. Я инстинктивно попятился назад и собственным телом нечаянно толкнул дверь, тем самым отсекая свет из коридора.
Мы остались в темноте ее комнаты.
У меня сердце забилось, норовя выпрыгнуть из груди. Я почувствовал легкие касания ее мятных губ. Они гуляли по моему подбородку и скулам. Я закрыл глаза, позволяя себе насладиться ее близостью.
— Секрет, цветочек, — напомнил я, удивляясь, как еще могу говорить.
Ее зубы поймали мою верхнюю губу, нежно кусая ее.
— Я так хочу тебя поцеловать, — захныкала она. — Но я знаю, что тебе будет больно.
— Это никакой не секрет, цветочек, — я поплыл от ее признания и ответил ей: — Я тоже очень этого хочу.
Я наконец дал волю своим рукам и погладил ее спину, ныряя под блейзер, снова касаясь ее гладкой теплой кожи. Ее бедра дернулись, прижимаясь ко мне. Теперь для нее не секрет, как она действует на мое тело: стояк такой, что было даже больно. Я ощущал бешеное, почти нездоровое влечение к этой девушке и сдался под ее напором, позволяя ей делать все, что она захочет.
— Вот тебе моя тайна, фэбээровец: — прошептала она в мои губы, — ты мне очень нравишься. Нет, это тоже не секрет. Вот, этот подойдет! — Она потянулась к моему уху и прошептала: — Наверное во мне сейчас говорит все, что я сегодня выпила, но мне кажется, что я в шаге от того, чтобы в тебя влюбиться…
лава 14. Марьяна
Я резко проснулась из-за Бегемота, который запрыгнул на мою кровать и попер прямо по мне искать место, куда притулить свой замерзший лохматый зад.
— Кошак, воскресенье. Имей совесть, — проворчала я, высвобождая ноги из-под его тяжести.
Солнечный свет уже забрезжил на горизонте, должно быть только шесть утра. В нос прокрался тонкий, едва уловимый запах знакомого парфюма, я резко оторвала голову от подушки и оглядела кровать. Постель рядом со мной была примята. На спинке стула висел дизайнерский пиджак, который вчера вечером чертовски сексуально облегал тело…
Никита!
На меня обрушились воспоминания вчерашнего свидания. О том как волшебно прошел вечер до момента нашего танца и того, что случилось со мной из-за громкого салюта. Окончание вечера я помнила уже смутно. А то, как оказалась дома и почему мой сосед провел со мной ночь — не помнила вовсе! Одновременно с тем, как я осмысливала произошедшее, дверь аккуратно открылась, и в мою комнату тихо вошел Иванов.
Бегемот тут же шмыгнул под кровать, ворча от негодования.
— Привет, — тихо поздоровалась я, наблюдая за тем, как мой потрясающий сосед встал напротив кровати и сложил руки на груди.
Рукава его черной рубашки были закатаны до локтей, верхние пуговицы расстегнуты, открывая шею. Он умылся, причесался и в общем-то привел себя в порядок после сна. Шикарный, какой же он шикарный по утрам!
— Доброе утро, цветочек, — серьезным тоном поприветствовал Ник, продолжая смотреть на меня сканирующим взглядом, точно чего-то ждал.
— Ты спал рядом со мной? — вопрос идиотский, все и так очевидно, но мой мозг отказывался сейчас выдавать интеллектуальные перлы.
— Э-м-м-м, лежал, но не спал.
— О… Ясно.
Я чувствовала покалывание по всему телу от его пронизывающего взгляда и совсем растерялась.
— Давай сразу проясним, — тихо проговорил он требовательным тоном. — Что ты помнишь?
Мои глаза расширились от паники, я медленно отодвинула от себя одеяло и заглянула под него. Я была в платье и в чулках. Громкий вздох облегчения вырвался из моих легких.
Никита тихо хмыкнул и отвел от меня свой взгляд.
— Мы же не…? — я сделала громкий глоток, в горле пересохло.
Он покачал головой и опустил ее.
— Фух, хорошо! Если бы мы сделали это, а я не запомнила, я бы не пережила, — дурацкая попытка пошутить, знаю.
Ник тихо простонал.
Я поползла по постели к нему, желая просто тепла: его тела и его взгляда, который он упрямо прятал от меня.
— Пережила бы, поверь, — наконец ответил он и поднял на меня глаза, полные разочарования.
Я застыла в замешательстве от глубины чувств, которые были написаны на его лице.
— Никит? — тихо позвала я и села. — Я же просто пошутила и…
— Ты здесь не при чем, — спокойно сказал он, — просто, я, походу, слишком испугался за тебя и не мог уснуть. И ты кое-что вчера с-сказала…
— О, Господи, что именно?
Я в панике силилась вспомнить хоть что-нибудь, что бы могло так расстроить его и не смогла.
— Ты назвала меня фэбээровцем.
Никита смотрел на меня и, походу, моя реакция была очень важна для него.
— Прости, — прошептала я, — не знаю зачем я так сказала.
Он опустил руки с груди и снова отвел взгляд. Во мне закралось смутное сомнение, что на самом деле это обращение много для него значит. Но как только я начала развивать эту мысль, Иванов резко выдохнул, мотнул головой, стряхивая с себя меланхолию и проговорил:
— Могу я кое о чем попросить тебя? Это очень важно.
— Конечно.
— Ты можешь выбросить те таблетки, которые лежат у тебя в сумочке? — умоляюще прошептал он. — И больше никогда их не пить.
— Почему?
Ник подошел и, взяв меня за руку, сел рядом.
— Потому что они творят черти что с твоей