Тени Танцуют в Полдень (СИ) - Моконова Мила

…Когда ты перестаешь удивляться…

И я не хочу ни убивать, ни быть орудием убийства, ни пешкой в чужой игре.

…И не можешь вспомнить…

Если эта сила была дарована именно мне, значит, на то были причины.

…Что мы теперь живем…

Я не подведу мертвых. Я не подведу живых. Я не подведу себя!

…В дни шторма…*

Позже я стояла у дверей своей новой комнаты, трясясь от беззвучных рыданий. На моих плечах, успокаивая, лежали крепкие руки Алекса. А перед глазами все еще стоял эпизод из тренировочного зала.

…Под потолком замигали лампы, погрузив на пару мгновений зал в темноту. А затем свет вспыхнул с небывалой яркостью. Тени вырвались из-под моей руки, из-под самого сердца, из потаенных уголков мозга. Более яростные, более сильные, чем обычно. Целеустремленные, сносящие все на своем пути. Они ударились о каждое препятствие, но не разбили, даже не качнули, не шевельнули — просто обтекали, словно вода лежащий на пути камень, не причиняя никакого вреда. И Алекса тени не обошли стороной, но обласкали со всех сторон, словно нежная рука возлюбленной. Впрочем, возможно, так оно и было… Подняли злополучную палку и что есть мочи врезали ею по манекену, для которого удар оказался фатальным: его просто сорвало со штыря и разметало на мелкие кусочки. Тени торжествующе пронеслись по залу победным кругом и исчезли. Алекс улыбнулся мне ободряюще, а я почувствовала, что сейчас закричу.

— Я выполнила задание. На сегодня все, или, может быть, еще чего пожелаешь? — повернулась я к Ликсме с плохо скрываемой яростью в голосе.

— Эээ… Да, — ответила та, кого мне следовало называть сестрой, но очень не хотелось.

Алекс следовал за мной до выхода из комнаты, и когда я остановилась у двери, положив руку на сканер, молча обнял. Вот и стояли мы так уже несколько минут.

— Ты молодец, — наконец сказал он. — Я волновался.

— Да что ты? — вырвалось у меня. — А по тебе и не скажешь. Думала, что ты можешь только использовать меня в своих целях. А чтобы переживать — это нет…

— Может быть, — я даже сквозь затылок поняла, что он улыбается, и заскрипела зубами. — Но это был другой я, который не умел быть сильным. Но глядя на тебя… Я понял… Каким был дураком.

— Жаль, что ты не понял этого раньше, до того, как мы попали в самый центр задницы! — я вырвалась из его рук и захлопнула открывшуюся по моему жесту дверь, не оборачиваясь.

Ну и день…

Только внутри своего нового убежища я почувствовала, как сильно устала. Повалилась на жесткую кровать, закрывая глаза, полежала пару минут, а затем перевернулась, засунув руку под синтетическую подушку. В душ бы сходить, смыть с себя все дерьмо, поесть… Глядишь, жизнь наладится. Усну, проснусь — а я в своей родной съемной квартирке и пора идти на пары.

Дрожащие от слабости пальцы нащупали под подушкой что-то инородное. Я сжала находку и вытащила на свет. Клочок бумаги, сложенный вдвое. В Сопротивлении не пользуются бумагой, это прогрессивное заведение. Только магфоны и планшеты внутренней связи. Нужно что-то сказать — иди и ищи человека лично. А если получил кредит доверия — свяжись по электронке.

Я лихорадочно развернула находку и увидела безупречный каллиграфический почерк. В воздухе запахло чернилами.

«Ты выберешься отсюда, если завтра в 19:30 придешь в 17-й сектор, 4-й коридор, и найдешь 5-ю от поворота решетку вентиляции.»

________

*Вольный перевод автором песни «The Midnight — Days of Thunder».

Глава 20

Lacuna Coil — Heaven’s a Lie

Я не пришла.

Я бы не стала в любом случае: неизвестно, что это за записка, и кто ее прислал… Это могло быть проверкой свыше, а то и просто злым розыгрышем.

После похожего случая, который произошел со мной лет в тринадцать, я перестала верить в доброжелательные намерения незнакомцев. Тогда я повелась на поддельную записку от мальчика, который мне нравился, и знатно повеселила дворовых девчонок, с удовольствием наблюдавших из окон заброшенного дома, как я два часа мнусь под дождем в ожидании человека, даже не подозревающего о моем существовании. И я приходила еще дважды, в другие места, веря в оправдания из все тех же записок, пока девчонкам не надоело сидеть без дела, наблюдая за глупой влюбленной идиоткой Ивкой, и они не рассказали мне правду.

Тогда я так разозлилась, что тетке пришлось приложить кучу усилий, чтобы замять бучу, поднятую родителями побитых девочек. Амелия где-то раздобыла денег и отдала меня в секцию восточных единоборств, учиться контролировать свои чувства. Так что именно благодаря ей я в итоге получила не только прекрасную физическую подготовку для поступления, но и научилась думать, а не бросаться сломя голову, куда позовут. Получалось, правда, не всегда…

Но даже если бы я собиралась приходить, мне все равно бы помешали.

Я, как обычно, в одиночестве сидела утром в столовой. Еду мне, словно в гостиничный номер, перестали приносить, как только перевели из палаты в обычное крыло. Правда, в этот раз вокруг меня образовалось еще более пустое пространство. Видимо, сказывалась вчерашняя выходка в зале, которая наверняка обросла страшными подробностями.

Жуя безвкусный, но жутко полезный спрессованный хлебец (нет, ну хоть пару мешков глутамата натрия у торговцев из поднебесной закупили бы, что ли, невозможно же есть эту дрянь!), я улавливала шепотки, передающие интересные и жуткие новости о дерзкой и сильной новенькой.

— Слышала, она половину зала разнесла…

— Тени у нее страшные, жуть! Словно не люди, а монстры…

— И много их, полчища просто…

У страха глаза велики. Или у зависти.

Если бы я не переживала нечто подобное раньше, учась в Академии, я бы, наверное, расстроилась намного больше. Голоса смешивались, превращая сказанное в словесную мусорную свалку, до которой мне не было дела.

Я, как могла, абстрагировалась от окружающих, с интересом рассматривая покусанное чудо современной пищевой инженерии. Хлебец был не только безвкусным, но и довольно черствым. Из него можно было бы, наверное, построить достаточно прочный дом. Как пряничный домик из сказки. Не то чтобы я привыкла к изыскам, в мире после войны ели, что нашлось. Но последнее время мне как-то везло на более разнообразную пищу. Нет, серьезно, хоть щепотку бы глутамата! А ведь говорят, когда-то эта приправа считалась жутко вредной…

— А может, она людей убивала, чтобы тени получить?

— Да что там, САМУ чуть не убила!

А все-таки, кто автор записки? В XXI веке мало кто пользуется бумагой. Разве что богатые попаданцы в приступе ностальгии, вроде бы какой-то преподаватель в Академии… Вспомнить бы, как его зовут. А также эксцентричные коллекционеры вроде Нейтана… Хотя этот товарищ все же предпочитал электронику.

Семнадцатый сектор — это совсем недалеко отсюда. Кухни, склады. Может быть, еще что-то — в запутанных коридорах Сопротивления я пока плохо ориентировалась. Даже представить было тяжело, где это место находится. На Нижнем? Вряд ли. На Среднем? Это ближе. Во Внутреннем? Но ведь там достаточно жесткий контроль — под Верхним же. Или вообще в каком-то из небоскребов самого Верхнего? Я даже не знаю, куда в итоге прибегу.

Может, стоит сходить туда раньше, скажем, исследовать обстановку? Или не лезть в это дело и самой себе устроить подходящий шанс? Кто мой неведомый союзник? Все эти таинственные записки, призраки, говорящие какими-то штампами из дарк-фэнтези… Одна отрада: прекрасный брюнет из снов. К слову, он оказался чересчур похож на того, кого показывала мне призрак. Только ее молодой человек был более свеж, намного элегантнее одет и менее угрюм.

А записку я, кстати, выбросила при первой же возможности. Еще найдут, допросов не оберешься!

— Слышала, одну девушку осколками приложило…

— Ага, в реанимации при смерти лежит!

— А парню, которого поставили на линии, вообще ногу оторвало!

— Ага, а на ночь «Растикашку» поел — и новая отросла! Смотрите, прямо, как прежняя, даже волосы на тех же местах завиваются, и синяки появились на тех же местах!