Стрелы Перуна - Пономарев Станислав Александрович

— В ратном деле от баб одна беда. Им все хаханьки, а мы кровью за это платим. Гони ее прочь!

— Как ты смеешь, холоп?! — вырвала саблю Альбида.

— Ну-ну, молодка, полегше, — сжал древко копья богатырь. — А то не погляжу, што ты княжеского роду. Так отделаю, што тятя родный не признает.

— Ослобони, Кудим, — вмешался Летко. — Не нашего ума дело сие. На то воля великого князя Руси. — Он кивнул в сторону княжны. — Она едет послом от варягов. Так што обидеть ее не моги.

— Ну, коли так, то Перун ей в подмогу, — подобрел Кудим. — Не держи сердца, синеокая, на смерда неученого. Наш язык прост, не для княжецких теремов. Ну, а што еще, Летко, князь наш тебе наказывал? Поведай, коли можно. А то мы тут в глуши живем, мало што слышим и ведаем.

— Отчего ж нельзя? — засмеялся воевода, довольный тем, что внезапно возникшая ссора Кудима с красой-Альбидой так легко угасла. — Не утаю и второго дела, кое мне поручено великим князем. — Летко обернулся к отряду: — С коней, братие! — Сам воевода тоже спрыгнул наземь. — Эй, Ставр! Подай дар княжий!

Оруженосец подошел к начальнику и протянул ему раскрытую ковровую сумку. Летко запустил туда руку, вынул плетеный золотой обруч.

— Братие! Оружие к почету!

Спешенные богатыри вырвали из ножен блестящие клинки мечей.

— Витязь Кудим Пужала! — обратился воевода к богатырю-смерду. — Великий князь Киевский и всея Руси жалует тебя за великий подвиг ратный при защите земли Святорусской Золотой похвалой!

С этими словами он надел на могучую шею ошарашенного переяславского героя золотую гривну. Кудим слова не мог вымолвить от великого потрясения. Такого он не испытывал даже в яростных битвах, когда тяжелые вражеские мечи попадали по его шлему.

— Воздадим, братие и дружина, воинский почет славному оборонителю земли Русской! — воскликнул воевода и первым взметнул меч над головой.

— Слава! Слава! Слава! — грянули богатыри.

И смерды-пахари вторили воинам, потрясая рогатинами, дубинами и тугими луками.

Кудим низко поклонился тысяцкому и его гридям, потом — односельчанам.

— Благодарствую за честь, братие. Передай, Летко, мой низкий поклон великому князю за почитание простого ратника!.. Хоть и скуден достаток мой, однако ж яз приглашаю всех на трапезу к очагу моему! — И именинник повел рукой в сторону селища.

— Просим! — враз загалдели Кудимовы односельчане. — Соберем за ради такого дела стол братчинный. Просим на пир звонкий!

— Прости, брат Кудим! Простите и вы, братие! — поклонился в ответ Летко. — Но дело великое торопит нас. Мир земной дорого стоит, и времени для него терять нам не можно! На обратном пути заедем. Готовьте все для пира званого, для стола братчинного!.. А сейчас... — Он обернулся к богатырям: — На конь! Вперед!

Когда отряд с места рванул в галоп, Альбида крикнула звонким голосом:

— А ты велик и храбр, вестфальдинг россов! Слава тебе! — и отсалютовала кривой молнией сабли.

Кудим в ответ взмахнул боевым копьем.

Смерды окружили именинника, поздравляли, ликовали, как будто всех их осыпал золотом бранным великий князь-витязь земли Святорусской Святослав Игоревич.

И было отчего ликовать: помнит их Родина, защитников своих безымянных!

Глава пятая

У пределов Дикого Поля

Отряд Летки расположился в крепости передового поста на границе с владениями Харук-хана. Безымянная речушка перед валом разлилась весенним половодьем. Стоял месяц май — самая опасная пора для Руси: именно в это время кочевые орды прорывались на ее земли.

Застава здесь не дремала. Крепость стояла прямо напротив брода, и даже ночью сторожа бдительно следила за переправой. С высокого вала на реку смотрели пять мощных стрелометов, около которых постоянно находился дозорный. В прошлом году Святослав приказал установить здесь еще три Спирькиных огнемета. Кочевники прослышали об этом и разносили по степи самые невероятные и пугающие слухи о чудо-оружии.

Летко Волчий Хвост и Альбида с площадки воротной башни глядели в степь. На противоположном берегу, у подножия далеких курганов, струились столбики дыма, там паслись хазарские табуны.

— Нонче спокойно, — говорил плотный низкорослый воин средних лет, старшина заставы Каменок Шолох. — Ни одного набега. И даже дозорных козарских не видать. А ране...

— А к посту табунщики подходят? — спросил Летко.

— Бывает. Но мирные. Намеднись гонец от Харук-хана прискакал. Чабаны бывают, обменять овец на медовуху или еще на што либо. Торг предлагают.

— Што сулят?

— Как всегда. Предлагают скоры, быков, рыбу вяленую, кошмы, клей рыбий, черную икру, сушеный виноград. ..

— А коней, железо?

— Пытал и о сем. Неохотно нонче отзываются на продажу коней. О сбруе, луках, железе и говорить не хотят. Купцов же из Джурджана, Бухары и Персии доселе не было. Тут што-то не так. Войной пахнет.

Летко быстро глянул на него, скривил губы в усмешке, но ничего не ответил. Молчала и Альбида, зачарованная беспредельным простором цветущей весенней степи.

На вал поднялся дружинник из свиты Летки, попросил:

— Дозволь, воевода, гусей да утиц пострелять для приварка... Их тут, в пойме, страсть как много.

— Езжайте. Каменок, дай им провожатого, не заплутали бы.

— Пущай Торша с вами едет. Скажешь ему! — распорядился старшина заставы.

— И я с вами! — кинулась следом за дружинником Альбида.

— Не дозволяю! — жестко приказал Летко. — Тут не Киев-град, и речка сия не Почайна: степняки кругом. Не приведи Перун, попадешь к ним, с меня Святослав-князь голову сымет!

— Не попаду! И конунг Святослав мне не указ! — Княжна топнула ножкой и ринулась к лестнице.

Летко побежал было следом, но Каменок Шолох сверкнул глазами насмешливо, и воевода-тысяцкий, как бы оправдываясь, бросил зло:

— Яз в избу! Позови мне туда гонца козарского!

— Сполню! — сразу стал серьезным старшина. — Прикажи принесть поснедать што-нибудь?

— Не надобно. Потом.

В круглую, на хазарский манер сделанную мазанку Зарир-богатур вошел вслед за воеводой.

— Скачи немедля к своему повелителю и скажи ему, што яз покорно. — Летко остро глянул в лицо хазарина. — Покорно, понял?

— Да, господин. «Покорно».

— Так и скажешь. Короче: мне надобно с ним увидеться так, штоб меньше людей о том проведало. Яз буду ждать тут. Бери еще одного, заводного, коня и скачи быстрее бури. Все! А это тебе за труды. — И русич кинул гонцу золотой динар.

Тот поймал монету на лету, поклонился и выскочил за дверь. Прозвенели удила, топот копыт раздался. Летко вышел на крыльцо. Гонца в крепости уже не было.

— Где княжна? — спросил он одного из дружинников. Спросил так, на всякий случай, в надежде, что взбалмошная дочь варяжского конунга одумалась и осталась в крепости.

— Схватила лук, нацепила меч и умчалась с охотниками! — белозубо улыбнулся дружинник.

— Много их?

— Да с десяток. И варяги с ней ускакали.

— Добро, — пробурчал воевода. — Иди, дело свое справляй...

Тогда на пиру у Ольгерда дочь его, распалясь, трижды стреляла из лука в подвешенный на нитке перстень, и с двадцати шагов все три стрелы пролетели через середину кольца.

Конунг гордился дочерью. Сурово усмехнулся старый варяг, когда лук взял Святич — один из лучших стрелков в Киеве. Только раз стрела гридя угодила в цель, и под смех варягов сконфуженный витязь опустил лук.

— Ну а ты, ярл Летко, умеешь ли стрелять? — спросил Ольгерд, и водянистые глаза его вспыхнули смехом.

— Все вой русские неплохо владеют луком, — хмуро отозвался Летко, уязвленный промахом друга. — Только этот больно уж легок, не для ратных потех.

— Мы дадим тебе тяжелый лук викинга! — воскликнула Альбида и звонко, переливчато засмеялась.

— Што есть лук? — пренебрежительно скривил губы Летко. — Яз ножом не промажу по перстню твоему.

— Что-о?! — загалдели варяги. — Ножом?! С двадцати шагов?! Это немыслимо!